Кэрол Грейс - Их благословила судьба

Слова Бриджет о том, что фотографы не будут отрывать его от работы, оказались не совсем верны. Он и тогда не вполне поверил в ее обещания, но только сейчас понял, как много потребовалось времени, чтобы выбрать нужный ракурс. Они повторяли одно и то же по нескольку раз, снова и снова, так что к перерыву на ленч он совершенно выдохся от этого нудного однообразия. Операторы принесли дорожный холодильник, полный пива, а Бриджет отправилась к своей машине за мясными и сырными сандвичами, которые она заказала в городской закусочной.

— Я хочу, чтобы вы сняли всадника верхом на лошади на фоне закатного неба, — сказала Бриджет операторам. — Здесь потрясающие закаты.

— А как насчет рассвета? — спросил Джош. — Рассвет может оказаться впечатляющим.

— Рассвет? Я не думала об этом, — протянула Бриджет, потягивая кока-колу. — Ты готов встать так рано?

— Я-то готов, а ты-то как? Тебе придется остаться здесь на ночь.

О Господи, только не на ночь. Только не в его красивом, уютном доме, который иногда казался ей ее собственным. Где она уже чувствовала себя как дома. Но что она могла сказать? Что боится оставаться здесь, чтобы окончательно не завязнуть? Было поздно закрывать дверь конюшни — ведь лошадь уже убежала. Она не имеет права пренебрегать возможностью сделать такой снимок только из-за собственной слабости, только из-за того, что боится спать под одной крышей с Джошем.

А если посреди ночи она встанет, постучит в его дверь и бросится в его объятия, умоляя заняться с ней любовью, так сказать, до отъезда? Нет, риск был слишком велик, надо убираться отсюда.

— У тебя и так дом полон, — сказала Бриджет. — Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. Я вернусь вечером в город, а рано утром приеду. До рассвета.

— Останься, — твердо сказал он и накрыл ее руку своей ладонью. — Останься здесь, с нами.

Это было не приглашение, это был приказ. От неожиданности она не знала, что сказать. Она огляделась — операторы стояли неподалеку и курили.

— Я тебя не понимаю, — начала Бриджет. — Когда я видела тебя последний раз, ты сказал…

— Я знаю, что я сказал, — тихо ответил он. — И прошу прощения. Мне не следовало приходить в твою комнату; а если пришел, то не следовало уходить. Не могу выразить словами, как я жалею об этом.

— О том, что пришел, или о том, что ушел?

— И о том, и о другом. Но что сделано, то сделано. Если ты боишься, что я снова приду, не бойся. Все, что меня волнует, — это твое будущее. Твое счастье. Твоя работа. Твой успех. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и могла сделать утром самые удачные кадры.

Макс был в неописуемом восторге, узнав, что Бриджет остается на ночь. Но он был так утомлен, что даже не возмутился, когда она предложила проводить его наверх и уложить спать. Она укрыла его одеялом и подумала, что, пожалуй, пора сказать ему, что она уезжает. Глядя на его слипающиеся веки, на ручонку, все еще держащую ее руку, она поняла, что не может сделать этого.

— Ты будешь здесь, когда я проснусь, да, Бриджет?

— Конечно, буду. Я буду здесь завтра целый день, а потом…

Даже если бы у нее хватило мужества сказать ему, он все равно уже спал. Она еще раз посмотрела на него и закрыла за собой дверь.

Снимали всю вторую половину дня, до самого заката, когда наконец отсняли кадр, который, Бриджет знала это, получился именно такой, какой они хотели. Небо было окрашено во все оттенки цветов, от оранжевого до малинового. Джош застыл на лошади, резко выделяясь на фоне неба. Здесь было все — энергия, сила, сексуальная притягательность. Бриджет облизала сухие губы. Она вспомнила миг, когда впервые увидела его. Волшебный миг, когда она поняла: он тот, кто ей нужен.

Она облегченно вздохнула: как бы то ни было, что бы ни произошло с ней во время этого путешествия в отдаленный уголок Невады, она получила то, за чем приехала. Даже больше. Она не хотела думать о залитой полуденным солнцем Мэйн-стрит; о том, как сгущались сумерки на ранчо и тени падали на поля; о том, как она держала в своей руке руку Макса, и о том, что завтра это будут только воспоминания.

Она заставила себя сосредоточиться на приготовлении обеда. Не время вспоминать, она не может позволить себе размякнуть накануне отъезда. Чтобы ею окончательно не овладела меланхолия, она отправилась в кухню и, пока фотографы по очереди принимали душ, а Макс смотрел телевизор, приготовила запеканку из брокколи, цыпленка, риса и сметаны, купленных в городе. Она пекла ее раньше, у себя дома, поэтому делала все почти автоматически, в то время как ее мысли блуждали и уносились в завтрашний день. Завтрашний день, последний для нее.

После ужина операторы отправились на крыльцо покурить.

— Пойду уложу Макса спать, — сказал Джош Бриджет. — Не думаю, что он будет рад, если пропустит утренние съемки. Кстати, я уже устроил операторов в комнате для гостей, поэтому тебе, боюсь, придется спать на диване в гостиной. Подушки и одеяла в стенном шкафу, — добавил он, повернулся и вышел из комнаты.

Она закусила губу, удивленная и несколько обиженная тем, что он так внезапно покинул ее общество. Когда же они смогут попрощаться? Или они не будут делать этого? Завтра на закате она просто уедет, помахав рукой? Может, это действительно лучше, чем слезы и объятия.

— Увидимся на рассвете, — сказала она ему вслед. — И, Джош, спасибо тебе еще раз за гостеприимство. Без тебя у нас ничего бы не вышло. Я знаю, тебе неприятно мое присутствие, но…

— Забудь об этом, — бросил он через плечо.

Ее искренняя благодарность была ему явно неприятна. Она пошла в гостиную, нашла подушку и одеяло и кинула их на длинный кожаный диван. Оставив гореть только маленькую настольную лампу, она растянулась на диване и принялась разглядывать индейские ковры и половики, которые так сильно врезались в ее память в тот первый день. Она изо всех сил пыталась забыть о том, что завтра ее последний день здесь.

На каминной полке стояла пара подсвечников и между ними большая фотография Молли, с нежными глазами и сладкой улыбкой. Казалось, она смотрит прямо на Бриджет, приветствует ее в Хармони, в своем доме, в своей гостиной, так заботливо обставленной ею. Бриджет вспомнила, что друзья Молли считали ее святой, а ее фотография между двумя свечами напоминала икону. Что сказала бы она, если бы узнала, что Бриджет влюбилась в ее мужа и ее сына?

Если бы она действительно была святой, она сказала бы:

— Джошу нужна жена, Бриджет. Его родственники правы. Если я умерла первой, это еще не значит, что он должен оставаться один до конца своих дней. А Максу очень нужна мама. Ты не совсем такая, как мне хотелось бы, понимаешь, карьеристка, да к тому же городская до мозга костей, но я верю, что ты исправишься. Кажется, ты без ума от Джоша. Я тоже была от него без ума. Он единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Если ты считаешь, что сможешь сделать его счастливым, действуй.