Джудит Макуильямс - Меня не обманешь!

— Сначала одежда, потом ресторан, затем продукты, — возразил Лукас. — У тебя был тяжелый день.

Джослин почувствовала себя счастливой. Так странно, когда кто-то заботится о твоем самочувствии! Странно и очень соблазнительно.

— Хорошо, — сказала она, торопясь за Лукасом в спортивный магазин.

— С чего мы начнем? — спросил Лукас. Она посмотрела на пятна, оставленные поленьями на его костюме, и сказала:

— С курток.

— И шляп, перчаток и шарфов, — добавил он. — Ярко-красного цвета, я думаю.

— Красное будет тебе к лицу, — согласилась Джослин.

— Не для меня, для тебя! Я умею кататься на лыжах.

Джослин задумалась, но ей не удалось уловить связь между двумя предложениями.

— Красный — это цвет, по которому все узнают новичка?

— Нет. Просто яркий цвет легко увидеть, если ты попадешь в снежный нанос, и тебя придется откапывать. А может быть, ты умеешь кататься?

— Увы, я никогда не пробовала, — созналась она.

— Но я все равно хочу купить тебе красную куртку, — настаивал он. — Я же не вечно буду ходячим больным. И когда буду, здоров, я научу тебя кататься.

— Обязательно, — согласилась Джослин.

Через полчаса Джослин стала обладательницей не только новой куртки, но и целого гардероба, подходящего для загородного отдыха. Лукас проигнорировал ее робкие попытки ограничить покупки, указав, что, возможно, им придется провести здесь несколько недель и ей понадобится все, что он покупает. Лукас предъявил свою кредитную карточку, и Джослин не посмела спорить с ним в присутствии продавца.

Они погрузили свои покупки в багажник «Мерседеса» и решили пройти полквартала пешком до ресторана. Когда они переходили улицу, Джослин увидела на углу перед аптекой телефон-автомат. Это было именно то, что нужно, чтобы позвонить Биллу и попытаться остановить его.

Но как ей ускользнуть от Лукаса? Джослин огляделась. Быть может… Внезапно, когда они ожидали, чтобы к ним подошла официантка, ее осенило.

— Лукас, закажи мне, пожалуйста, гамбургер, картофель фри и кофе. Мне нужно зайти в аптеку и заказать лекарство.

— Давай сделаем это после того, как поедим.

— Если я зайду сейчас, мы сможем забрать его после обеда. Иначе нам придется ждать.

Первая мысль Лукаса была пойти с Джослин. По какой-то причине ему не хотелось терять ее из виду. Он понимал, что это неразумно, но когда он видел Джослин, то чувствовал себя лучше.

Укоряя себя в эгоизме, Лукас сказал:

— Ладно. Какой гамбургер ты хочешь?

— Хорошо прожаренный, — ответила Джослин. — И еще я хочу, чтобы на нем были салат, помидор и майонез.

— Прекрасно. Не задерживайся! Остывшая картошка фри отвратительна.

Джослин молча улыбнулась ему, радуясь, что ее уловка удалась.

Она торопливо вышла из ресторана и направилась к аптеке.

Лукас подошел к окну, чтобы видеть ее. Он нахмурился, заметив, что она остановилась у телефона-автомата на углу и начала опускать в него монеты. Что она делает? — удивился он.

Он знал, что у Джослин есть сотовый телефон, он видел его, когда в магазине она доставала из сумки платок. Почему она не воспользуется им, если ей нужно позвонить кому-то? Зачем ей понадобилось выйти, чтобы позвонить?

Ответ очевиден — она не хочет, чтобы он слышал. Кто бы ни был этот человек, Джослин не хочет, чтобы он знал о нем. Но почему? Лукаса раздражало любое объяснение, которое приходило ему в голову. Он вспомнил, как она напряглась, когда он обнял ее. Неужели у нее связь с другим мужчиной? Черт! Не могла же она устать от него!

Лукас потер лоб. У него начала болеть голова. Все это только предположения, напомнил он себе. То, что он не может придумать какую-нибудь невинную причину, по которой она предпочла сделать звонок из автомата, не означает, что такой причины нет.

Лукас неохотно отошел от окна. Какая бы ни была у Джослин причина, он не собирается расспрашивать ее, опасаясь того, что она может сказать. Ему кажется, что он не готов узнать, что у них проблемы. Возможно, он никогда не будет готов к этому.

Джослин нервничала, ожидая, когда Билл поднимет трубку. Никто не отвечал. Она с облегчением вздохнула, услышав, как включился автоответчик. По крайней мере, это избавляет ее от необходимости разговаривать с ним.

Как только прозвучал сигнал, Джослин напила свое имя и сообщила, что она работает над, известной ему проблемой.

Чувствуя себя так, как будто ей удалось избежать ядерного взрыва, Джослин повесила трубку и поспешила в аптеку, чтобы заказать лекарство, которое врач назначил Лукасу.

— Посмотри туда! — Лукас показал направо, и Джослин машинально вцепилась в рулевое колесо, высматривая на дороге очередного оленя-самоубийцу.

— Что ты увидел? — наконец спросила она.

— Огни на доме, который мы только что проехали. Впереди тоже много огней.

— Ты имеешь в виду рождественскую иллюминацию?

— Да. Я тоже хочу такие.

— Но кто их увидит там, где ты живешь?

— Где мы живем, — поправил ее Лукас.

— Ты, мы… Какая разница?

— Я их увижу. Мне нужны рождественские огоньки, — произнес он задумчиво. — Теперь у нас будут свои собственные рождественские традиции, и мы начнем с огоньков.

Приняв молчание Джослин за согласие, Лукас продолжил:

— Первое, что мы сделаем утром, — съездим в город, купим лампочки и все остальное, что мы забыли.

— Забыли?! — повторила Джослин, не веря своим ушам. — У нас забит багажник и заднее сиденье.

— Какие продукты мы обычно покупаем? — с любопытством спросил Лукас, не обращая внимания на ее возражения. Ему казалось странным, что у него нет ни одного проблеска памяти о том, как они с Джослин покупают продукты.

— В основном то, что можно быстро приготовить.

— Какие еще рождественские традиции у нас будут? — спросил он, словно стараясь что-то вспомнить.

Решив, что ее согласие не причинит большого вреда, Джослин сказала:

— Домашнее печенье. Много рождественского печенья.

— Обязательно! — поддержал ее Лукас. — Я голосую за шоколадные стружки.

— И сахарное печенье, — включилась в игру Джослин.

— Давай придумаем что-нибудь связанное с нашим происхождением. Откуда родом твоя семья? — с нескрываемым любопытством спросил Лукас.

— Моя мать полька. А кто мой отец, я не имею ни малейшего представления.

— Где она сейчас?

— Она умерла, когда мне было тринадцать лет. Ее любимым лекарством был алкоголь.

— Наши дети будут более счастливыми, — утешил он Джослин.

У нее перехватило дыхание от пьянящей мысли иметь детей от Лукаса: мальчика с его глазами и, может быть, девочку, у которой будут такие же великолепные волосы, как у него.

— Сколько детей мы собираемся завести? — продолжал он.

— Сколько? — Его слова захватили Джослин врасплох.