Кэй Мортинсен - Сквозь годы

— Я не хочу слышать об этом и не хочу, чтобы ты уезжала. Но я не могу находиться рядом с тобой и не желать тебя, — сквозь зубы ответил он. — А поскольку тебя не привлекают семейные узы…

— Это не так, — прикрыв рукой рот, прошептала Глэдис.

И все-таки Коул это услышал. Он поднял голову и медленно повернулся к ней.

— Что ты сказала?

— Ничего…

— Неправда. Повтори, что ты сказала!

Она обреченно пожала плечами.

— Я хочу иметь семью.

— Ничего не понимаю, — озадаченно наморщив лоб, пробормотал Коул. — Тогда почему ты отказываешься выйти за меня замуж?

— Боюсь.

— Разве я способен тебя обидеть?

— Конечно нет. Я боюсь не этого. Понимаешь, меня не привлекают только материальная выгода и секс.

— Так в чем же проблема? — осторожно спросил он.

На ее лице появилось скорбное выражение.

— Проблема в том, что я люблю тебя, Коул, — обреченно призналась она, — и хочу быть любимой женщиной, а не просто партнершей в сексе и матерью твоих детей! — Ее несчастные глаза встретились с его глазами. — Неужели ты не понимаешь, что со мной творится?! — закричала она, борясь с подступившими рыданиями.

— Ты… любишь меня?

Целая гамма чувств отразилась на лице Коула, но Глэдис не могла понять, что он испытывает. Радость? Недоумение? Ужас?

— Глэдис! — гортанно выкрикнул он и прижал ее к груди с такой силой, что она чуть не задохнулась.

Она отчаянно сопротивлялась. Он ослабил хватку, взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.

— Так вот знай, что этой проблемы больше не существует. Выходи за меня замуж! — с чувством произнес он. — Завтра. Послезавтра. Как можно скорее! Я сделаю тебя счастливой, Глэдис. Я с ума схожу по тебе. Выходи за меня. Скажи «да». — Он поцеловал ее. — Да! — И снова поцеловал. — Да! Да! Да! — шептал он после каждого поцелуя.

— Нет, — лепетала она.

— Ты, я и Шон будем вместе. Я буду заботиться о нем, стану ему хорошим отцом. У нас уже есть опыт семейной жизни, и нам хорошо вместе, разве не так?

Она растерянно смотрела на него.

— Да, но…

— Клянусь, так и будет. Я никогда не оставлю тебя и даже не посмотрю ни на одну другую женщину!

— Обещать легко, — возразила Глэдис. — А что будет через десять лет, когда я растолстею и покроюсь морщинами, а дети будут не только радовать, но и огорчать…

— Я не привык давать пустых обещаний, — твердо сказал Коул. — Если нас ждут трудности, мы справимся с ними. А изменять тебе я не собираюсь, потому что слишком хорошо знаю, чем это кончается. Я серьезно отношусь к браку, Глэдис, и никогда не обижу тебя. Клянусь памятью отца!

И он одарил ее таким нежным и страстным поцелуем, что она наконец поверила ему.

— Я согласна, — окончательно покоренная, только и смогла прошептать Глэдис.

Ремонт дома близился к завершению. О дне свадьбы было объявлено.

Глэдис то забывала о своих сомнениях, закрутившись с делами, то, в редкие минуты отдыха, снова возвращалась к ним. Коул ведь и не сказал, что любит ее. В его страсти она не сомневалась, он доказывал это каждой ночью, а иногда и днем. Однако это не доказывало, что им движет любовь.

И все же Коул вел себя как человек влюбленный. Он не сводил с Глэдис глаз и при каждом удобном случае старался прикоснуться к ней. При виде ее жесткие черты его лица смягчались, и он использовал любую возможность доставить ей радость. Их отношения уже не сводились к одному только сексу.

А может, я принимаю желаемое за действительное? — продолжала терзаться Глэдис. Может, глупо надеяться, что только замкнутый характер мешает Коулу произнести вслух долгожданные слова, и рано или поздно он все равно разобьет мне сердце?

Стоя перед огромным зеркалом, Глэдис примеряла подвенечное платье с узким лифом, пышной юбкой и широким шлейфом. Она осторожно повернулась на непривычно высоких каблуках, пытаясь разглядеть глубокий вырез на спине.

До свадьбы осталось всего три дня! — подумала она, и вдруг в горле у нее пересохло. Значит, сегодня первое…

— Нет! — простонала Глэдис. — Нет!

Коул разговаривал по телефону с архитектором, когда услышал на лестнице ее быстрые шаги. Отпихнув собаку, лежавшую у его ног, он выскочил из кабинета, но успел только заметить, как она исчезла в своей комнате.

— Глэдис!

За шумом дождя, стучавшего в окно, он услышал ее отчаянные рыдания, и тревога закралась ему в сердце. Внутренне холодея, Коул замедлил шаг и осторожно толкнул дверь.

Глэдис лежала на полу и безутешно рыдала, содрогаясь всем телом. Приглядевшись, Коул заметил в ее руках пачку фотографий.

— Милая! Что случилось? — встревоженно спросил он и опустился на колени, но широкие юбки мешали ему приблизиться к ней.

Она отвернулась, прижимая фотографии к груди.

Коул терпеливо ждал. Постепенно рыдания Глэдис стихли. Он осторожно повернул к себе ее лицо и губами осушил дрожащие на ресницах слезы.

— Ты должна рассказать мне, что тебя так огорчило, — нежно произнес он.

— Я не могу! — всхлипнула Глэдис.

— Раз мы решили пожениться, у нас не должно быть секретов друг от друга, — мягко настаивал Коул.

Трагическое выражение ее лица встревожило его, но он уговаривал себя не торопиться и терпеливо ждал, когда она заговорит. Видимо, в тот момент, когда она примеряла свадебное платье, произошло что-то очень серьезное. Сердце у него сжалось.

— Ты такая красивая, Глэдис, — тихо произнес он.

Она нежно погладила волнистый шелк, и Коул немного успокоился: значит, платье ей понравилось.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня в нем, — пробормотала Глэдис и вдруг задрожала так сильно, что ему пришлось снять с себя пиджак и накинуть ей на плечи.

— Это просто глупые приметы. Я в них не верю. Так ты расскажешь мне, что случилось?

Она молча кивнула и протянула ему фотографии.

— Это Шон? — растерянно спросил Коул, разглядывая снимки. — Или нет…

Он пригляделся внимательнее. Ребенок на фотографии был таким же темноволосым, как Шон, и глаза его напоминали Глэдис, но…

Коул недоуменно посмотрел на нее. Она встала и с обреченным видом села на постель. Им овладело нехорошее предчувствие. Может, у нее был кто-то еще? Мужчина, которого она любила так сильно, что родила ему ребенка? Тогда где же он?

— Кто это? — резко спросил он.

Она закрыла лицо ладонями.

— Мартин. Мой старший сын.

Коул перевел дыхание. Наверное, это ребенок Джерри, скончавшийся в младенчестве, подумал он.

— Первенец Джерри?

— Нет.

Чувство ревности, доселе незнакомое Коулу, охватило его с неведомой силой, и на какое-то мгновение он утратил способность рационально мыслить.

— Тогда чей? — Он едва сдерживался, чтобы не закричать от боли.

Глэдис покачала головой. Она сидела на постели, обхватив себя руками, словно сдерживая такую же внутреннюю боль, как и у него, и раскачивалась из стороны в сторону.