Дорис Смит - Песня, зовущая домой

— Знаете, — лениво заметил Адам, — я и вправду начинаю думать, что учителя довольно туповаты. Полагаю, вам бы не могло прийти в голову, что у меня могут быть личные причины хотеть, чтобы вы там все устроили по своему желанию? Но пока еще рано об этом говорить. — Он повертел бокал в пальцах. — И насколько я вас знаю, вы, наверное, вернулись домой, лелея тайную мысль о продолжении образования. Я прав?

— Ну конечно же, вы правы, — быстро сказала я. Не следовало открыто показывать свои чувства, а мои уж слишком часто проявлялись за последние несколько минут. Если я не буду сдержаннее, Адам все поймет, и тогда я сгорю со стыда.

Когда через несколько дней я зашла в колледж, мисс Ирвин, как всегда, постаралась мне помочь. На нее можно было положиться еще в те дни, когда я училась в старших классах. К сожалению, в настоящий момент вряд ли можно было рассчитывать на вакансию на курсах в Лондоне. Она была членом совета по кадрам для курсов в Уганде и только вздохнула, услышав, что это мне не подходит.

— В Найроби все очень сожалеют, что вы уволились. Вчера я получила письмо от мисс Хант. Она пишет, что вы проявили непритворный интерес к другим нациям и их обычаям, а это величайший дар. Так почему бы вам не провести еще несколько лет в других странах?

— Это из-за мамы. Конечно, если бы не она, я бы никогда не уехала из Найроби.

— Ваша мать еще не старая, верно? — деликатно намекнула мисс Ирвин.

— Она не слишком практичная, — объяснила я. И это было верно. Кроме того, что было еще вернее, я уже была не той, кто с болью в сердце ждал посадки в аэропорту Найроби. Я не хотела снова уезжать в другие места. Я хотела остаться в Англии с ее белыми гостиницами, крытыми черепицей коттеджами, ступеньками на спусках к реке — да, и с серыми глазами на тонком выразительном лице.

Обладала ли мисс Ирвин интуицией? Видимо да, потому что, когда я разглядывала новую обстановку в учебной модели квартиры, она заметила:

— Вы еще не подумываете о муже, детях и собственном доме?

Я так и подпрыгнула.

— Или вас это совсем не привлекает? — допытывалась она. — Потому что если бы вы хотели, все это у вас уже было бы, не отпирайтесь.

Я хотела было ответить неопределенно, но передумала, сама поражаясь своей откровенности:

— Да, и очень даже — я хочу сказать, детей. Я бы их обожала. И дом. Но не мужа только для того, чтобы все это иметь. Так бы я не смогла. Это было бы совсем не то.

— Другие так делают, — спокойно заметила она, глядя на меня. Я покачала головой. — И вы так полны жизни. У вас мог бы быть очень счастливый дом.

Я довольно неловко сказала «нет уж, спасибо», думая в этот момент, сколько комнат могло быть в коттедже Адама, и надеясь, что она этого не заметила.

Интервью закончилось предложением: если я не хочу в следующем году оказаться без работы, то должна записаться в преподавательский резерв. На это я согласилась и ушла, чувствуя себя не такой уж неотразимой.

В четверг перед нашим отъездом в Девон мистер Ли сообщил мне, что у его фирмы есть автомобиль, который будет свободен весь следующий месяц, и я могу его взять, если запасусь страховкой. Маме не было смысла оставлять себе папину машину, потому что она не умела водить, но мне ее ужасно не хватало.

— Вы просто наш ангел-хранитель, — с энтузиазмом сказала я мистеру Ли.

В пятницу я поехала в город, чтобы опробовать мое новое приобретение и навестить Илейн Мур. Она звонила мне, в восторге от телевизионного интервью с Колином Камероном, и когда мы болтали в садике у дома ее родителей, она вдруг хихикнула и сказала:

— Вы не поверите, но я все еще езжу за ним следом.

У ее мужа были родственники в Сикоуве, курортном месте на южном берегу, и они пригласили Муров приехать к ним в следующем месяце. Я спросила, при чем здесь Колин Камерон, и она положила мне на колени яркую брошюру. Он выступал в летнем шоу в одном из театров Сикоува — восемь недель, начиная с середины июля.

— Но это же не на западе, — сказала я машинально и, конечно же, должна была все объяснить. — Может быть, он там живет, — предположила я.

Илейн, которая уже знала, что я сама туда направляюсь, иронически хмыкнула.

— И не надейтесь! Он живет в Шотландии. У мамочки куча старых журналов, и в одном есть заметка про него. Они живут где-то за городом между Глазго и Эдинбургом, и у них близнецы, мальчик и девочка, Йен и Руфь.

У меня сжалось сердце. Значит, это Руфь была больна. Каждое утро с пятницы я просматривала газеты, надеясь узнать об улучшении, но там не было ни слова. Илейн тоже ничего не видела. Она только предположила, что если бы девочка умерла, тогда об этом сообщили бы.

Следующим утром, когда я еще завтракала, зазвонил телефон. Это был Адам. Прошлым вечером он вернулся поздно и сегодня почти весь день будет встречаться с разными людьми, но вечер у него свободен. Как насчет шоу? Я согласилась, и мы оба одновременно предложили сходить на русскую пьесу.

— Как насчет билетов? Может, лучше я их возьму? — предложила я, и Адам с благодарностью согласился.

Мама, работавшая сегодня с утра, уже собиралась уходить, но без всякого смущения задержалась, чтобы с удовольствием послушать наш разговор.

— Я могла бы попросить портье взять билеты, — предложила она. — По пятницам он всегда бывает в центральной конторе. — Центральная контора находилась в Вест-Энде.

Искушение было слишком велико. Солнце палило, и я готова была поручиться, что температура в городе скоро будет больше восьмидесяти [1] По Фаренгейту. .

— Сейчас напишу, — сказала я, доставая блокнот и карандаш.

Но маме было некогда ждать. Автобус должен был появиться через две минуты.

— Театр Нептуна. Я не забуду, — пообещала она и убежала.

Лондон все еще был похож на жаровню, и когда я спешила вдоль Стрэнда, где должна была встретиться с Адамом, волны горячего воздуха обдували щеки. Я надеялась, что в театре есть кондиционер, потому что там должен был быть полный сбор. Мама сказала, что портье удалось достать билеты только в предпоследний ряд амфитеатра.

Адам, ждавший в условленном месте, выглядел бледным и усталым. Пиджак он держал на руке, оставшись в рубашке цвета румянца, такой же элегантной, как и голубая на прошлой неделе.

— Кстати, — небрежно сказала я, когда мы направились в сторону театра, — на самолете из Найроби я встретила вашего знакомого. Я забыла сказать вам в прошлый раз.

— Кто это был?

— Совершенно потрясающе, хотя тогда я этого не поняла. Колин Камерон!

— Колин Камерон! — Показалось мне, или Адам побледнел? Возможно, предположила я, это сказался трудный день по такой жаре. — Как вы узнали, что мы знакомы? Это он вам сказал? — Резкая нота в его голосе была еще одним признаком усталости.