Светлана Бестужева-Лада - Фарфоровая кукла

В результате его собственный сын уже наверняка ходит в школу, только под другой фамилией и зовет отцом другого человека, а настоящий отец только сегодня вообще узнал о его существовании. Любимая женщина замужем за другим, а развод у католиков — дело канительное, да и хочет ли сама Жанна что-то менять в своей устоявшейся жизни?

Ах, мама, мама, что же ты наделала! И все равно от судьбы не ушла: скончалась в точно предсказанный срок, правда, молодой и прекрасной.

— Что же нам делать? — вслух спросил он, ни к кому не обращаясь.

— Жить, наверное, — пожала плечами Жанна. — Работать, творить, любить…

Она осеклась. Напрасно было сказано последнее слово, Андрей может понять его совершенно неправильно. Какой бы он ни был, она до сих пор любила его, теперь она это четко понимает. Именно поэтому не ладилось у нее с личной жизнью там, во Франции, потому что ее любовники, точнее, один мимолетный любовник, ничем не был похож на Андрея. Но признаваться ему в своих грешках она не собирается, это ее личное дело. Да и он вряд ли вел тут без нее монашескую жизнь…

— У тебя кто-то есть… там?

Ну вот, так она и знала.

— Конечно. Мать, отец, бабушка, ее друг он же мой муж, мой сын.

— Я не об этом.

— А-а-а… Андрюша, я, как выяснилось однолюб. Но тебя это ни к чему не обязывает, это мои абсолютно личные трудности. Впрочем, если бы у меня не было нашего сына… возможно… кто знает? Уж фиктивного-то брака точно бы не было.

— А был бы настоящий?

— Андрей, ты неподражаем. Если бы мы не столкнулись тогда, в институтском дворе, то наверняка я бы встретила кого-то еще, со временем полюбила бы, вышла замуж. Но случилось так, как случилось. И потом я ведь не спрашиваю тебя, как ты прожил эти годы.

Андрей слегка покраснел. Конечно, в брак он не вступал, но от этого его отношения с женщинами вовсе не были фиктивными, да и женщин, если честно, было достаточно. Совсем забыть Жанну он не мог, но постепенно приучил себя думать о ней исключительно в прошедшем времени и вспоминать только хорошее. А девочка перед ним ни в чем не виновата, разве только в том, что не сообщила о рождении сына. Но могла ли она желать этого после того письма, которое ей показали? При ее-то гордости?

Гордыня тут не при чем, это она пересолила. Взаимное непонимание, чудовищное недоразумение. Но сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Жанна осталась с ним, чтобы его сын тоже был рядом и чтобы вообще все вдруг, по мановению волшебной палочки, стало прекрасно и изумительно.

— Ну и выдам же я Ивану свет Ивановичу, — со внезапной злостью произнес он. — Лучший друг семьи называется! Так испоганил мне жизнь, да и тебе чуть не сломал…

— Не вини его, — отозвалась Жанна. — Он без памяти любил твою мать и до конца надеялся, что она все-таки выйдет за него замуж. Он был просто орудием в ее руках. Слепым от безумной любви орудием…

Тут она подняла глаза и увидела над камином поднос с карточной композицией.

— Что это? — с почти суеверным ужасом спросила она. — Зачем ты это повесил в своей комнате?

— Это одна из маминых работ, — с удивлением ответил Андрей. — Правда, она почему-то очень ее не любила и никому не показывала, держала чуть ли не в чулане. Это уже после ее смерти я сюда повесил. А что в этом такого страшного?

— Этот расклад называется раскладом польского короля. Здесь пасьянс в той стадии, когда он обязательно должен сойтись. А это значит, что человек перестает отличать реальный мир от выдуманного и целиком уходит в свои иллюзии и фантазии. Иногда безобидные, иногда — не очень.

— Сходит с ума, проще говоря?

— Нет, все не так просто. Становится рабом собственного воображения и не придает никакого значения желаниям и судьбам окружающих его людей. А потом умирает странной смертью — иногда в преклонном возрасте, иногда — очень молодым.

— Откуда ты это взяла?

— Бабушка Марина рассказала. А поднос этот появился очень, очень давно у одной из женщин рода Лодзиевских. До твоей мамы он принадлежал бабушке Юзефе. Наверное, лежал в ее сундуке. Очень тебя прошу, избавься от этого родового проклятия. Иначе у тебя в семье и дальше все пойдет наперекосяк. Особенно у того, кто этот поднос унаследует.

Андрей задумчиво посмотрел на Жанну: морочит она ему голову этой байкой или действительно во всем этом что-то есть? Юзефа, насколько ему известно, умерла очень молодой, мама жила в каком-то придуманном мире и умерла действительно странно и нелепо…

— А знаешь, я, пожалуй, подарю этот поднос Ивану Ивановичу — в память о маме. Он будет счастлив, а судьба сама решит его дальнейшую судьбу. Не убивать же старика, в самом деле?

Андрей подтащил стул к камину и осторожно снял поднос со стены. На обороте обнаружилась надпись, полустертая от времени, но все еще читаемая.

«Ясновельможной пани Марианне Лодзиевской от короля Станислава. 1795 год».

И тут Аделаида Николаевна придумала свою собственную версию происхождения этой вещи. Похоже, Жанна права.

— У меня есть возможность сделать запрос в польских архивах, — сказала Жанна. — И во французских я тоже поищу. Что могло связывать мелкопоместную шляхтянку с королем Польши, и зачем он сделал ей такой подарок? Все, что узнаю, пришлю тебе по электронке.

— Зачем? Не трать напрасно времени. Это маме было важно, насколько голубая кровь течет в наших жилах. Ну, окажется, что я — потомок польских королей, и что? Начну добиваться короны и престола? Бред же.

— Возможно, ты и прав. Тем более что формально твой сын… Ладно, проехали. А сейчас мне пора, Андрюша. Днем у меня встреча с будущими компаньонами в Москве, сколько она продлится — не знаю, а рано утром я улетаю в Париж.

— А я?

Андрей сам понимал, насколько жалко и не по-мужски он себя ведет. Но обрести Жанну только на одну ночь и снова потерять ее… это было выше его сил. Да еще такую красивую, умную, талантливую, совершенно взрослую женщину. Мать его сына, наконец!

— Самолеты в Париж летают каждый день, — мягко заметила Жанна.

— Я могу тебя проводить? Хотя бы до гостиницы?

— Это было бы очень мило с твоей стороны. В моем туалете я бы странно смотрелась одна на московских улицах. Так я пойду собираться?

— Да. Я через десять минут буду готов…

Дорога заняла слишком мало времени: Жанна сняла номер в небольшой частной гостинице «Марко Поло» в районе Патриарших прудов. Андрею показалось, что доехали они почти мгновенно.

— Я могу пригласить тебя на ужин после твоих переговоров? — спросил он, останавливаясь у подъезда гостиницы.

— Боюсь, что нет, — мило улыбнулась Жанна. — Переговоры могут затянуться, а две бессонные ночи подряд… В восемь утра мне уже надо быть в Шереметьево.

— «Эр-Франс»?

— Разумеется. Андрюша, спасибо тебе за этот прекрасный кусочек прошлого. Да и у меня камень с души свалился: я все время корила себя, что ты не знаешь о сыне.