Джоанна Рид - Между адом и раем

Когда шаги стихли, он улыбнулся и прошептал:

— Итак, на чем мы остановились?

— Мне надо вернуться в свою комнату. А вдруг он проверяет?

— Ты не дослушала о летучих мышах. — Он загородил ей путь своим телом. — Даже слепые, они не могут запутаться в твоих волосах. — Он умолк и провел рукой по непослушным кудрям. — Потому что управляются локаторами.

— Да? — прошептала Сандра, думая только о его пальцах, касающихся волос.

— Они млекопетающие, из породы мышиных.

Она вздрогнула.

— Мышиных? А тебе не кажется, что здесь должны быть мыши?

— Ты хочешь сказать, что и мышей боишься? Ну давай, я отнесу тебя в твою комнату. — Он поднял ее вместе с мешком и открыл дверь рукой. Сандра положила голову ему на плечо.

Мур опустил Сандру на кровать, а ее мешок взял с собой.

— Ты спи в моем, а я в твоем.

Он ушел, а она даже не успела его поблагодарить и извиниться. Сандра лежала и думала о страстных губах Мура, о тяжести его тела на своем теле. Должно быть, это потому, что она в спальнике Ричарда. Все напоминало о нем: запах дыма, сосны, холодный воздух Гималаев. А потом Сандра представила каноэ, туристов и доктора с большой сумкой, набитой лекарствами и медицинскими инструментами.

Ей не следовало идти ночью в комнату Мура, хоть она и боялась летучих мышей. При нем ей не удавалось держать себя в руках — простой взгляд, прикосновение, и все… Теперь надо быть осторожнее. У нее только одна цель — привести Ричарда в долину Мананг. А потом отправиться своим путем. А он пусть идет своим.

Он сказал, что никогда не отпустит Сандру. Но она понимала, что на него могла подействовать высота. А Мур, должно быть, страдал высотной болезнью. Она проявлялась в поспешности, в отсутствии логики, в легкомыслии. Сандра и сама испытывала нечто подобное, иначе как объяснить, что она ночью побежала в комнату Ричарда. Сандра повернулась, укрылась с головой, втянула в себя запах его мыла, фланелевой рубашки и сомкнула веки.

За завтраком монахи сказали им, что на горных пиках идет снег. Сандра и Ричард обменялись взглядами и решили поторопиться.

Четыре дня они поднимались все выше. Як, которого купили накануне, нес все самое тяжелое. Животное уверенно карабкалось впереди них. Лагерь разбивали в живописных местах, но уже не было сил любоваться ими — они засыпали, едва забравшись в спальник.

У Ричарда каждое утро болела голова, но все проходило после утреннего чая, и он дышал чистым воздухом с огромным удовольствием. Так же как смотрел на розовые щеки Сандры и ее сияющие глаза.

Она надела куртку и плотно застегнула ее под самым подбородком.

— Кибо хочет, чтобы на эту ночь мы остановились в его деревне, в доме снежных барсов.

— Если ты боишься летучих мышей, то как же собираешься встретиться с этими барсами?

Девушка улыбнулась ему.

— Снежными барсами называются шерпы-скалолазы. Они очень сильные и из поколения в поколение носят грузы по этим дорогам. И я не боюсь летучих мышей. Правда.

— Значит, тогда ты просто приходила меня навестить?

Сандра повернулась, похлопала по переметной сумке, свисающей по бокам яка, но Мур успел заметить, как она покраснела при упоминании о той ночи.

Она не ответила, и они пошли дальше по пологому каменистому склону, отполированному ногами многочисленных туристов. Темные тучи скрыли высокие пики, и Кибо предупредил, что скоро начнется сильный ветер, а может, и снег.

К середине дня они добрались до деревни Кибо, где было домов тридцать. Деревня подковой окаймляла подножие резко вздымавшейся вверх горы. Сестра Кибо, его мать и жена встретили их у двери дома для гостей горячим чаем, забросали вопросами на родном языке, а потом увели Кибо с собой, оставив огонь в очаге, над которым висела кастрюля.

Ветер бился в узкие окна. Мур подошел к очагу и вытянул над огнем руки. Он проследил взглядом за Сандрой, которая смотрела на подвешенную к балкам постель.

— Ты хочешь спать там, наверху?

Она сняла куртку и встала спиной к огню.

— Ты всегда знаешь, о чем я думаю?

Он сел на стул, потер руки и уставился на пламя.

— Хотел бы, чтобы так было. И тогда бы я узнал, стал ли наш поход для тебя чем-то особым. Чем-то замечательным.

— Этот поход не похож на другие. Поверь мне. — Ее голос звучал устало. — Но он тоже кончится. И тогда я отправлюсь по реке и каноэ, а ты вернешься в свою больницу. — Она сказала это таким уверенным тоном, точно отдавала команду.

Ричард долго глядел на нее, но не мог придумать, что сказать. Наконец в дверь постучал Кибо, который принес чан с горячей водой. Мур предложил девушке первой принять ванну, взял свою куртку и вышел.

Он побродил по деревне, стараясь не думать о Сандре, которая мылась в уютном доме для гостей. Дети, собиравшие хворост для костра, махали ему руками, окликали. Дети… Будут ли у него когда-нибудь свои, не переменит ли Сандра решения не заводить детей. Да, она сказала, что в ее жизни нет для него места. Он опустился на камень и уронил голову на руки. Ветер с гор выдувал все тепло из его тела. Мур почувствовал себя одиноким как никогда.

Он вернулся в домик для гостей, но тот был пуст. Кибо принес еще горячей воды и сказал, что доктора после того, как он помоется, ждут в доме его матери. Сандра уже там.

Войдя в каменный дом, Мур сразу увидел Сандру на лавке между сестрой и женой Кибо. Она держала стакан с чинго. От одного вида чисто выбритого лица и улыбки, обращенной к хозяевам, в душе Сандры все перевернулось. В комнате было тепло, но ее щеки запылали, когда их взгляды встретились.

Он едва не сломил ее сопротивление, и она почти готова была рассказать ему правду. Прежде Сандра находила силы противиться Ричарду и убеждать себя в том, что работа для нее — самое важное. Но она верила в это только до тех пор, пока Ричард не касался ее. Она хотела взять судьбу в свои руки, но остаться с пустыми руками уже боялась, боялась до дрожи.

В комнату вкатили новый бочонок с чинго, кто-то предложил Сандре миску с картофельным супом и пшеничные лепешки на сале.

Ее место за обедом оказалось рядом с Ричардом.

— Что за праздник на этот раз? — Он приблизил к ней свою голову настолько, что она почувствовала запах его мыла.

Сандра поглядела на него и опустила ложку в суп.

— Возвращение Кибо домой.

Он в недоумении озирался.

— А где другие мужчины?

— В горах. И это хорошо: они принесут в деревню деньги. Плохо только, что такая работа разделяет семьи.

— Значит, когда Кибо с нами, он тоже в разлуке с родными.

— Зато благодаря нам он может летом купить пару коз, генератор или еще что-то.

— Я видел, как дети собирали хворост для очага.

— Да, в этом мало хорошего. И мне неловко.

— Но ты же не виновата, что пользуешься печкой.