Роберта Ли - А потом пришла любовь

— Где вы живете? — спросил Армстронг, помогая ей сесть в такси.

— Кенсингтон.

— Вы выглядите так, будто у вас большой особняк.

— Был когда-то. Много лет тому назад.

— А что случилось? — Убийственные налоги и пошлины.

— Безумие. Хороший бухгалтер мог бы… — Мой отец никогда об этом не думал, — перебила она его.

— К сожалению. — Он наклонился к ней. — У вас в семье, кроме матери, есть еще кто-нибудь?

— Брат. Адриан, — оскорбленная допросом, лаконично ответила Стелла, но он не понял намека. Чем он занимается? — Пока учится в школе.

— Расскажите мне о нем. — Рассказывать особенно нечего. Ему восемнадцать лет, и он хотел бы заниматься музыкой.

— Что же ему мешает?

Она замялась:

— Вопрос в деньгах.

В ответ он указал водителю кратчайший путь, и тог заложил крутой вираж.

— Пожалуйста, не провожайте меня, оставайтесь в такси, оно доставит вас обратно. — Стелла поспешно ступила на тротуар и протянула руку. — Спокойной ночи, мистер Армстронг.

— Могу я позвонить вам, если опять буду в Лондоне?

Стелла улыбнулась, а он провожал ее взглядом, пока она поднималась по ступенькам.

— Спокойной ночи, — наконец отозвался Армстронг, — увидимся, — и потом шоферу: — Обратно, парень, откуда приехали, и живо. У меня очень ранний визит.

Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Стелла. Стелла. Звезда, холодная и далекая. Да еще эта ее надменность, занимавшая все его мысли.

Как странно, что он, сорокалетний мужчина, неожиданно встретил девушку, которая притягивает его так сильно.

Такси свернуло на Стрэнд, и в этот момент он что-то почувствовал под рукой. У Армстронга даже вырвалось восклицание, когда, подняв сверток, он увидел, что это духи, которые он ей преподнес. В первый момент на него накатила волна гнева, но потом он хмыкнул: при всей ее надменности, она жила собственным умом. И ему приятно было узнать об этом.

Вспоминая вечер, проведенный с Мэтью Армстронгом, Стелла понимала, что встретила человека, с социальным кругом которого она никогда не имела ничего общего. Впрочем, через несколько дней она о нем забыла и опять погрузилась в рутину встреч с приятелями, посещений кинотеатров и тому подобного времяпрепровождения. Правда, иногда, в качестве протеста, посещала и парикмахерскую.

— Кто знает, сама я мою волосы или делаю укладку? В результате они всегда выглядят одинаково, прямые и мягкие, — возражала Стелла на укоризненные замечания матери.

— Потому что у тебя нет чувства собственного достоинства. Откровенно говоря, Стелла, ты совсем не следишь за собой. Разве ты уже не хочешь заниматься музыкой?

— После стольких лет? — Стелла посмотрела на свои руки. — Во всяком случае, возможно, ее у меня больше уже не будет.

— А почему ты перестала упражняться?

— Упражнения ничему не помогут. Уже слишком поздно. Но я беспокоюсь не о себе, мамочка, а об Адриане. Конечно, это довольно плохо и для меня. Но я хотя бы могу выйти замуж, а он должен делать карьеру.

Лицо миссис Перси приняло озабоченное выражение.

— Мне очень хотелось бы, чтобы Адриан стал пианистом, так же как и ты… Но мы просто не можем себе этого позволить.

— Мы могли бы больше экономить. На одежде, например.

— И сэкономить сотню фунтов в год? Даже если бы Адриан получил грант на Академию, его содержание там обходилось бы нам слишком дорого. Не говоря уж о том, что пройдет еще не один год, пока он сможет сам себя содержать.

— Но у него уже последний семестр. Он должен будет чем-то заняться.

Миссис Перси глубоко вздохнула:

— Если бы ваш отец обеспечил нас…

— Ты даже не говорила с ним о деньгах?

— Конечно нет, я всегда считала, что нам вполне хватает.

— Но ты всегда жаловалась на нужду.

Миссис Перси поджала губы:

— Мы жили на фиксированный доход, но нам хватало на все, чего мы хотели… в пределах благоразумия. — Тонко подрисованные брови поднялись над бледно-голубыми глазами. — Хоть бы ты удачно вышла замуж! А что случилось с Мартином Рэнделлом?

Стелла засмеялась:

— Оболтус из высшего общества Челси. Я знаю, что ты мечтаешь сбыть меня с рук, дорогая, но не хочешь же ты принести меня в жертву?

Миссис Перси вздохнула:

— Если бы у Чарльза Эйворда было лучшее положение… Не могу его понять. Большинство законников уже могут жениться, когда имеют практику.

— О-о, у него самые высокие требования, — вставила Стелла, — да еще у него имеется мать-инвалид, очень требовательная дама.

— Значит, его дядя помог бы ему. Если бы он и его прекрасный сын не сходили с ума по парусному спорту, у них было бы время подумать и о Чарльзе. Не говоря уж о том, что сын Анны — второй в роду.

— Он об этом не думает, — улыбнулась Стелла, — его дядя и кузен, может быть, переживут его. Во всяком случае, Анна говорит, что хотела бы иметь дюжину ребятишек!

Миссис Перси выглядела несчастной:

— Это не шуточное дело. Вы с Чарльзом меня беспокоите. Вы знаете друг друга уже много лет, и ни один из вас не молодеет.

— Ему всего тридцать. Это еще не старость.

— Для мужчины — может быть. А как насчет тебя? Тебе двадцать пять, Стелла, и пора бы выйти замуж.

— Если бы имело какой-нибудь смысл изучить стенографию да научиться печатать на машинке. — Стелла раздраженно провела рукой по своим прекрасным, откинутым на спину, светлым волосам. — Это и сейчас еще не поздно.

— Ты ненавидишь работу в офисе.

— Я ненавижу сидеть без дела!

— Ты занимаешься квартирой, — возразила мать, 3 ты занимаешься всем, что касается приготовления пищи и закупок. Хозяйка дома большего не делает.

— Не делает, пока у нее нет детей, — сухо заметила Стелла и вдруг широко развела руками. — Мне надоело, мамочка. Смертельно скучно.

— Скука — это состояние души. — Миссис Перси подошла к зеркалу и подправила каштановый завиток. — В конце концов, у тебя — моя фигура. Тебе никогда не придется волноваться о том, как бы не пополнеть. — Она направилась к дверям. — Кстати, меня до обеда не будет, я играю в бридж у Бетти Сендс. А ты что собираешься делать?

— Пообедать с Чарльзом.

— Передай ему, что я его люблю. Это все, что я могу.

Дверь за ней закрылась. Стелла тоже подошла к зеркалу. Хотя мать и не имела этого в виду, но упоминание о возрасте задело ее. Еще несколько лет, и Чарльз уже может посчитать ее не самой привлекательной. Но что самое смешное, Чарльз любит ее, и если бы у него было достаточно денег, то завтра же он женился бы на ней. Стелла вздохнула и подумала, вполне равнодушно, о Мэтью Армстронге. Насколько разными были эти двое мужчин: один — совершенно искренен, второй — тончайший дипломат; где Армстронг — решителен и прозаичен, там Чарльз — нерешителен и щепетилен до мелочей. Оба сполна проявляли себя в разговоре и манерах: речь Чарльза — правильная, богатая модуляциями, а речь Армстронга — резкая и несдержанная. Как жаль, что у Чарльза нет денег Армстронга, а у Мэтью не так хорошо подвешен язык, как у Чарльза.