Эва Киншоу - Не теряй надежду

В его зеленоватых глазах появилась легкая усмешка.

— Если тебя это утешит, знай: мужчина внизу заснет сегодня с большим трудом. Спокойной ночи, милая.

Закрывшись в спальне, Дайана еще долго прислушивалась к доносившимся звукам. Вот он вымыл посуду, прибрал в кухне, наконец открылась и закрылась входная дверь. Лишь тогда она проковыляла к зеркалу и пристально всмотрелась в свое отражение.

На щеках все еще виднелся легкий румянец, но в глазах застыли боль и недоумение. Она осознала, что раньше тосковала о Томасе, но не смогла понять его до конца. Когда же он вновь появился в ее жизни, обида пересилила все остальные чувства.

Но теперь многое изменилось. Наверное, чувства менялись постепенно, однако, как бы то ни было, сейчас Дайана со всей отчетливостью поняла, что изнемогает от желания быть с Томом. Она приложила пальцы к губам, все еще ощущая его нежный поцелуй. Казалось, что она вдыхает его знакомый запах, как если бы он лежал рядом.

Что же мне делать? — подумала она, бросаясь на кровать и обнимая подушку. Лившийся из окошка серебристый свет луны напомнил ей ночи, полные любви.

Наутро ей удалось взять себя в руки. Вернее, так ей казалось, пока после утомительных утренних уроков она не ощутила, что умирает от желания принять душ и вымыть голову.

Дайана шепотом проклинала свой гипс, ероша рукой волосы, в то время как Том готовил ленч и разливал чай.

— Что с тобой? — спросил он через плечо.

— Я уже столько времени не могу принять ванну или хотя бы душ, — с горечью ответила она. — Даже для того, чтобы хоть губкой протереться, мне приходится заматывать ногу огромным пластиковым мешком. Вымыть голову — уже проблема.

— Ясно, — серьезно ответил Том. — Могу я хоть голову помочь помыть?

— Нет.

— Дайана…

— Сама справлюсь, — мрачно произнесла она.

— А ты уже пробовала?

— Нет, мама или Рут мне помогали.

— Ну так расскажи мне, как они это делали. Погоди-ка, я, кажется, сообразил. Рут ставила тебе стул в ванной, так?

— Да.

— Давай попробуем. Сначала ты протрешься губкой и оденешься, если боишься, что твое тело будет меня волновать, — невинным тоном предложил он.

Дайана смерила его негодующим взглядом, потом выругалась и предупредила:

— И не пытайся что-то предпринять, Том, — я могу и укусить.

— Запомню. Позови, когда будешь готова.

Насухо вытеревшись, надев зеленую хлопковую юбку и белую блузку и завернув внутрь воротник, Дайана позвала Тома.

Он пришел со стулом, усадил ее так, чтобы она могла удобно вытянуть ногу и склонить голову над ванной.

— Так, есть маленькая проблема, — сказал Томас, когда она устроилась поудобнее. — Кран не доходит до твоей головы. Как же парикмахеры обходятся?

— У них обычно есть шланг, — довольно ехидно сообщила Дайана, — а тебе понадобится кувшин.

— Конечно, какой я тупой, — поразился он, доставая кувшин. — Так, дальше что, мисс Брайс?

— Не могу поверить, что ты настолько глуп, Том! Намочи мне волосы, да постарайся не утопить меня. И теплой водой, чтобы не ошпарить и не заморозить меня! — раздраженно приказала она.

— Ну как?

— Нормально, — неохотно признала она. — Теперь возьми шампунь и вотри в волосы.

— Вот так?

Открыв глаза, Дайана заметила в зеркале его лукавую улыбку. Она вздохнула.

— Отлично, Том. Теперь можно все смыть, а потом смочи волосы кондиционером.

Он покорно выполнил все ее приказания, а затем нежными движениями помассировал ей голову.

— Можешь смеяться, — пробормотала Дайана, — но я чувствую себя другим человеком. Теперь смой все, Том, а то я усну.

— Да, мадам. — Он помог ей выпрямиться, вытер волосы фиолетовым полотенцем, причесал ее и встал в позу парикмахера, очень довольный собой. — Ну что, еще одно призвание?

Она невольно рассмеялась.

— Ну нет, парикмахер из тебя никудышный, Том. Лучше уж оставайся писателем. Спасибо.

Ей стало больно при воспоминании о том, как они принимали ванну вдвоем, и неожиданно захотелось быть всегда с ним… стать его женой…

— Ну идем поедим, — хрипловато произнесла она, с трудом поднимаясь со стула.

Дайана давала урок девятнадцатилетнему парню, довольно способному, но с завышенным мнением о себе. Он был вспыльчив, и свое настроение часто вымещал на лошади. Дайана дважды сделала ему замечание, потом попыталась объяснить, как его состояние передается лошади, заставляя ту нервничать.

Занятие шло почти нормально, пока лошадь не споткнулась. Наездник зло дернул за уздечку и жестоко отхлестал животное хлыстом, вызвав неизбежную реакцию, — лошадь взвилась на дыбы, пытаясь скинуть всадника. Дайана была бессильна что-либо сделать.

Она испугалась еще больше, когда увидела, как Том бросился вперед, прямо под копыта взбешенного животного. Казалось, еще мгновение — и лошадь убьет смельчака. Однако ничего подобного не случилось. Сильной рукой ухватив повод, он спокойно заговорил с лошадью и постепенно добился того, что та перестала брыкаться. А затем Том велел наезднику спешиться и отчитал его так, что девятнадцатилетний супермен чуть не заплакал.

Сидя на своем возвышении, Дайана смотрела на сильного, хладнокровного мужчину, открыв рот от восхищения. Его бесстрашие ее не удивило, ее поразил неприкрытый, хотя и сдержанный, гнев. А она-то считала, что хорошо знает невозмутимого Томаса Уильямса!

Он отвел лошадь в загон, вернул парню деньги и приказал больше никогда тут не появляться. Подойдя к Дайане, он помог ей спуститься, и она увидела, что губы у него побелели.

— Том, — робко промолвила она, — ты был потрясающ. Я боялась, что лошадь тебя убьет.

Он взглянул на нее без тени улыбки, потом бесстрастно сообщил ей, что у нее бледный вид и ей лучше прилечь, пока они с Рут покормят лошадей. Дайана заколебалась, но сделала так, как он велел.

Затем на нее обрушился шквал телефонных звонков — сначала позвонила мать, потом — желающие учиться верховой езде и так далее. К тому времени, как она устало и сердито уставилась на телефон, думая: «Попробуй только еще раз зазвонить!» — солнце село, Рут ушла домой, а Том занялся обедом.

Дайана проковыляла в кухню.

— С тобой все в порядке?

— Да, в порядке.

— Но ты молчишь.

— А с кем мне разговаривать — ты же висишь на телефоне? — Он продолжал чистить картошку.

Дайана подперла подбородок рукой, подумала и заметила:

— А ты в ужасном настроении, Том. Меня это не на шутку удивляет.

— Почему? Ты же видела, что произошло.

— Я не о том. Ты был просто замечателен, не только с лошадью, но и с парнем. Если это его ничему не научит — значит, не научит ничто. Просто… я не думала, что ты все еще злишься.

— Я не злюсь.

— Том, Том, кого ты хочешь обмануть?

— Ну ладно, — резко отозвался он, промыв картошку и начиная ее резать. — Если хочешь знать, я не часто выхожу из себя.