Кэтрин Айворс - Поздняя любовь

— А в куклы вы не играли? — съязвил тогда Дэвид…

— Ты бы посмотрел на нее теперь! — восторженно говорил Стив. — Внешне почти не изменилась… то есть изменилась, конечно… В общем, сам увидишь… Она и тогда была привлекательной. И у нее из всех наших девчонок были мозги…

— Надеюсь, мозги у нее сохранились? — спросил Кристофер.

— Не издевайся! Клэр не глупее нас и не хуже твоей Лиз.

— Я рад за тебя. За нее тоже.

Про Лиз у Стива вырвалось. Он тотчас вспомнил о неудачах Кристофера. После Коры тот совсем скис, даже сбежал из города. А теперь наверстывал потерянные десять лет — влюбился, как мальчишка…

— Слушай!.. — воскликнул Стив.

— Идея? — спросил Кристофер.

— Еще какая! Ты знаешь, где ее дети?

— Если Лиз не увезла их — знаю.

— Забери детей к себе. Похить их!

— Ты спятил?

— Нет, ты послушай: она же мать! Как только она узнает про детей, сразу примчится, а ты ей все объяснишь!

— И она вместе с детьми исчезнет навсегда.

Стив согласился, что это не лучшая его мысль, хотя какое-то зерно есть — ну хотя бы съездить к детям Лиз. Вдруг они что-то знают о матери? Не может быть, чтобы она не поддерживала с ними связь!..

— Ладно, я подумаю, — сказал Кристофер. — Надо работать.

Он принялся методично приводить в порядок дела. Стив заглядывал, смотрел, как Кристофер колдует на компьютере на благо его, Стива Уичерли. Около полуночи, не выдержав, принес вино и еду. Сказал:

— Завтра доделаешь.

Они сидели за рабочим столом и, захмелев от усталости, вина и личных проблем, вспоминали то благословенное время, когда оба играли в одной футбольной команде и самым важным событием полагали выиграть матч у соперников…

Когда они уходили, официанты убирали столы после загулявших посетителей, отмечавших какое-то торжество, а уборщики держали наготове пылесосы — к завтрашнему утру оба зала должны быть вымыты и вычищены.

Друзья расстались на стоянке. Каждый сел в свою машину и поехал домой.

Спать, несмотря на усталость, Кристоферу не хотелось. Или, наоборот, он так устал, что не мог уснуть. Он достал почтовую бумагу и сел писать Бренде. На самом деле, сам того не осознавая, Кристофер писал для себя. Это было не совсем письмо — скорее долгая, подробная исповедь. Когда он закончил и перечитал, то понял, что Бренда права — пишут, если плохо. Вложив листы в конверт, Кристофер надписал адрес и положил письмо на стол, чтобы завтра не забыть отослать. Потом подумал и спрятал в ящик стола. Бренда права, но он не будет жаловаться!

Ему снова снилась Лиз. Теперь Кристофер запомнил сон: Лиз сидела рядом, смеялась и говорила:

— Я никуда не уходила, я все время здесь.

Он возражал:

— Но я искал тебя!

— Плохо искал. Я не могла уйти от тебя…

Кристофер проснулся и набрал номер телефона Стива. Тот долго не брал трубку. Наконец сонно пробурчал:

— Алло!.. Кто это?

— Я еду к ее детям!

— А утра ты не мог дождаться? Идиот, посмотри на часы! — И отключился.

Кристофер усмехнулся, как человек, который наконец понял, что ему нужно делать.

Утром он снова позвонил Стиву.

— Выспался?

— С тобой выспишься. Что надумал?

— Я еду к ее детям.

— Поезжай. Но чтобы на мою свадьбу вернулся.

Оставалось уложить вещи и объясниться с матерью. Предстояло взять у нее адрес и постараться убедить, что эта поездка ему необходима.

За завтраком мать спросила, идет ли Кристи на работу. Ему не хотелось начинать разговор за столом, и потому он неопределенно пожал плечами.

— Значит, не идешь, — подытожила Мэри.

Кристоферу пришлось открыть карты.

— Я хочу поехать в Атланту.

Она молчала.

— Ты дашь адрес? — спросил Кристофер.

— Надолго едешь?

— Не знаю.

— Стив выгонит тебя. Другой на его месте давно бы это сделал.

Мэри пошла к себе и вернулась с записной книжкой.

— Вот адрес. Они живут в пригороде. У отца Лиз свой домик. Ты поедешь поездом или на машине?

Это он еще не решил. До Атланты можно добраться поездом, а дальше на такси или пригородной электричкой. Но можно поехать и на своей машине, Кристофер привык к своему «форду». Опять же с багажом легче — сунул в багажник и забыл… Иногда, принимая решения, Кристофер безнадежно застревал на мелочах и был доволен, когда кто-то выбирал за него. Мать знала эту его слабость.

— Поездом быстрее доедешь, — сказала она. — Машину оставишь на вокзале. Мне ее потом перегонят…

Он уже не раз пересекал страну с запада на восток, но к этим поездкам его побуждало любопытство и юношеское тщеславие. Сейчас думал не о дороге, а о конце пути, когда его встретят Нэнси, Рик и, главное, отец Лиз, для которого Кристофер Холден чужак, вмешавшийся в жизнь дочери. Его попросту могут попросить исчезнуть…

И вот он стоит на улице, на которой живет отец Лиз. По обеим сторонам тянутся одинаковые домики с одинаковыми палисадниками, огороженными невысокими оградами. Кристофер нашел нужный дом и поднялся по ступеням к двери. У него было ощущение нереальности происходящего: сейчас он позвонит, ему откроет незнакомый старик, который наверняка не подозревает о существовании Кристофера Холдена и которому надо объяснить свой странный визит…

Звонок оказался неожиданно резким и громким. Кристофер вздрогнул и прислушался: ни голосов, ни шагов. Он хотел позвонить снова, но дверь распахнулась и в освещенном проеме появилась Лиз.

Кристофер смотрел на нее, словно это был обман зрения, мираж, и через мгновение она исчезнет. Лиз прошептала:

— Крис… Ты приехал!..

Они вошли в дом. Лиз провела Кристофера в свою комнату, держа за руку, словно боялась потерять его.

— Я думала, это дети вернулись. Они уикенд проводят дома… Боже мой, я умру от счастья!..

Последние слова, которые Лиз произнесла с такой радостью и благодарностью тому, кто внушил Кристоферу приехать, вернули его на грешную землю, и это было желаннее всех мечтаний.

— Почему ты не перезвонила? — спросил он. — Я потом ждал твоего звонка несколько часов.

— Я не могла, — сказала Лиз. — Мой поезд отходил через пять минут.

Лиз смеялась, терлась, как кошка, о щеку Кристофера и вдруг заплакала.

— Ты не уедешь?

— Без тебя — нет!

— Я люблю тебя.

Дверь в смежную комнату была открыта. Там стояла кровать, занимавшая половину помещения.

— Я поселю тебя здесь. Тесно, но…

— Нам больше не надо.

Она вспыхнула и провела губами по его лицу.

— Я сказала отцу про тебя.

Кристофер видел, что Лиз рада ему, понимал, что ее признание в любви — правда. Но она почему-то слишком суетилась, слишком нервничала, и эти ее слезы, и то, как она вдруг покраснела… У него появилось ощущение какой-то недоговоренности, тайны, которую Лиз боялась открыть. Кристоферу не хотелось портить недоверием встречу, и он не стал расспрашивать — рано или поздно все выяснится. Однако Кристофер не мог отделаться от неприятной мысли, что от него что-то скрывают, и невольно стал сдержаннее.