Элеонора Глин - Причуды любви

Но когда он сел в автомобиль, лицо его нахмурилось: «Ах, гордячка! — думал он. — Значит, она до сих пор смотрит на этот брак, как на деловую сделку! Ну что ж, если так будет продолжаться, мы заставим ее ревновать. Это отличное средство против гордости».

Зара между тем совершенно не интересовалась в это время подобными вопросами. Она с тревогой поджидала Мимо в условленном месте в Британском музее, но Мимо запаздывал. У него должны были быть последние известия о здоровье Мирко. Сама она не получила ответа от миссис Морлей на свою телеграмму, а вчера вечером было слишком поздно телеграфировать снова. Зара надеялась, что когда-нибудь, когда она будет в более дружеских отношениях со своим мужем, она попросит дядю позволить ей сказать ему о Мирко. Тогда все будет гораздо проще и незачем будет делать тайны из своих посещений Мирко.

Наконец, Мимо пришел. Вид у него был озабоченный и испуганный. Да, телеграмму он сегодня утром получил. Мирко стало гораздо лучше. Зара, успокоившись, собралась было идти, но затем вспомнила, что хотела дать Мимо денег. Но, зная его, она не решалась предложить их прямо, а спросила, не продаст ли он ей своего «Апаша»?

Мимо как будто что-то заподозрил, но Зара стала говорить, что это его произведение ей очень нравится и что она давно мечтала приобрести его, и Мимо согласился. Условившись с ним, что телеграммы о здоровье Мирко будут посылаться на его адрес, чтобы он мог сам прочитывать их и затем пересылать ей, Зара простилась и поспешно отправилась обратно на Парк-лейн.

К двум часам Зара с мужем и с дядей отправилась на вокзал. Там они встретили Джимми Денверса, мистера и миссис Харнорд, сестру последней и еще нескольких мужчин. Остальная компания, по словам Джимми, отправилась с одиннадцатичасовым поездом. Миссис Харнорд и ее сестра, точно так же, как и остальная компания, были все старые друзья Тристрама и очень обрадовались, увидя его. Началась веселая болтовня, и даже дядя Зары участвовал в ней. Только она одна чувствовала себя чужой. Что касается Тристрама, то он совершенно преобразился и ничуть не походил на того сухого замкнутого человека, каким был в последнюю неделю. Он сидел в углу с миссис Харнорд, о чем-то весело с ней перешептываясь, а Зара, предоставленная самой себе, чувствовала себя очень неловко. Но такая красавица, как она, не могла долго оставаться незамеченной мужчинами, и скоро к ней подсели Джимми Денверс и полковник Ловербай, известный под именем «Ворон». Заре, однако, трудно было вести себя непринужденно, этому все еще мешал опыт всей ее предыдущей жизни. Ей казалось, что как мужчин, так и женщин надо держать на некотором расстоянии от себя, а то они, пожалуй, укусят.

Некоторое время спустя компания разбрелась, кто пошел курить, кто спать, и Джимми Денверс с полковником Ловербаем остались в купе одни.

— Ну, Ворон, — сказал Джимми, — как вы находите новую леди Танкред? Не правда ли, какая красавица? Только она может заморозить человека до смерти!

— Очень любопытный тип, — проворчал Ворон, — под этим снегом, мне кажется, кроется Везувий!

— Возможно, — согласился Джимми, попыхивая папиросой. — Но ледяная кора на нем так толста, что извержения не будет.

— Она, по-видимому, не глупа, — продолжал Ворон, — но вид у нее грозный. Интересно знать, какая она будет, когда оттает?

— Но бедный Тристрам, по-моему, не очень наслаждается в раю со своей гурией, потому что когда мы встретили его на платформе, он был мрачен, как сова, а от нее веяло холодом, как от ледяной горы. Да, впрочем, она всегда такая. Я ни разу не видел, чтобы она проявила какое-нибудь теплое чувство, — говорил Джимми.

— Он очень влюблен в нее, — сказал Ворон.

— Да, вероятно. Хотя я не понимаю, как вы могли это увидеть. Вы ведь не были на свадьбе, а сейчас это совсем незаметно.

Ворон засмеялся своим циничным смехом, в котором было так много значения для людей, знавших его.

— Разве не видно? — проговорил он.

— Но вы все же скажите мне, что вы о ней думаете, — продолжал Джимми. — Видите ли, я был шафером на их свадьбе и чувствую себя в некотором роде ответственным за то, чтобы она не сделала нашего беднягу Тристрама несчастным.

— Она сама несчастна, — сказал Ворон. — Она потому и холодна, что несчастна. Она напоминает мне одну мою собаку, которую я купил у очень жестокого хозяина. Эта собака рычала на всех, кто к ней ни подходил, даже не трудясь узнать, приближались ли к ней с лаской или с желанием побить; она рычала просто по привычке.

— Ну и что? — спросил недогадливый Джимми.

— Ну и вот, по истечении года она сделалась самой верной и самой ласковой собакой в мире. На таких существ нужно вылить целый океан доброты, чтобы приручить их. Вероятно, Тристрам еще натягивает узду — не понял еще.

— Как женщина, у которой всегда было много денег — ведь она племянница Маркрута! — и прекрасное общественное положение, может иметь какое-нибудь сходство с вашей собакой, Ворон? Вы фантазируете!

— Не обращайте внимания, Джимми, на мои слова, — отозвался полковник. — Судите сами. Вы спрашивали моего мнения, и я вам его сказал, а там время покажет, прав ли я.

— Леди Хайфорд тоже будет в Монтфижете, — после паузы сказал Джимми. — Ну, она, конечно, покажет себя, как вы думаете?

— Но как же это вышло, что она туда попала? — удивленно спросил полковник.

— Этельрида пригласила ее еще летом, когда все предполагали, что у них с Тристрамом роман, а потом она, вероятно, уцепилась за это приглашение… — Но Джимми не договорил, потому что в этот момент в дверях показалась голова Тристрама, и он произнес:

— Вы знаете, господа, что через пять минут мы уже будем на месте?

И, действительно, вскоре подъехали к станции, где их вагон отцепили, а поезд умчался дальше.

Навстречу гостям были высланы автомобили и омнибусы, а для молодой пары Этельрида выслала свой собственный автомобиль. Со свойственной ей заботливостью она подумала, что молодым супругам, вероятно, захочется перемолвиться несколькими словами перед приездом и, понятно, очень удивилась бы, если бы ей сказали, что это медвежья услуга с ее стороны и никто из них не пришел в восторг от предстоящей поездки наедине. У небольшого автомобиля был, однако, очень сильный мотор, и молодые супруги вскоре оставили всех гостей позади. Они первыми должны были приехать в дом герцога, на что тоже рассчитывала Этельрида, когда посылала за ними свой автомобиль. Благодаря этому Тристрам мог представить свою молодую жену собравшемуся за чаем обществу без всякой помехи со стороны прочих гостей.

Зара находилась в приятном возбуждении. Она начинала понимать, что все эти англичане принадлежали к тому же классу, что и ее отец, и что, следовательно, их можно было не остерегаться и не предполагать в каждом игрока или мошенника. Она стала свободнее дышать, и взгляд черной пантеры исчез из ее глаз. Она нисколько не нервничала, а была только несколько взволнована. Тристрам мысленно корил Этельриду за то, что ей пришла в голову мысль послать за ними этот автомобиль. Для него было страшным искушением ехать в сумерках целых пять миль в таком близком соседстве с этим очаровательным созданием. Поэтому он прижался в угол, а Зара, глядя на него, удивлялась его суровому виду.