Джоанна Дэнси - Еще один шанс

— Что? — У Джеймса от недоумения вытянулось лицо.

— Дело в том, что вчера после работы я встретился за ужином у сестры со своим племянником Бернардом. Наверно, ты давно понял, что парнишка обожает перемыть всем кости и не слишком серьезно относится к своим обязанностям… С этим я, поверь, пытаюсь бороться, но вопрос в другом. От Бернарда я узнал про тебя массу любопытного.

— Про меня? — От неожиданности Джеймс даже рассмеялся. — Что за ерунда? Я с Бернардом почти не общаюсь.

— Зато он общается со всеми вокруг и впитывает в себя слухи, точно губка. Весь отель болтает, что ты развлекаешься по очереди то с герцогиней, то с горничными, принимаешь у себя посторонних дам, при этом пытаешься соблазнить и других служащих отеля.

Джеймс закрутил головой, но Гилленхол поднял руку и продолжил:

— Можешь ничего не объяснять, но имей мои слова в виду. И не забывай: связи с постоялицами могут обойтись тебе слишком дорого. — Он понизил голос: — Когда мне сказали, какими способами ты усмирил тогда герцогиню, признаться, я решил, что стоит закрыть глаза на нарушение правил. Скандалы этой ведьмы у всех у нас в печенках сидят, а тут она вообще разбушевалась не на шутку. Но люди болтают, ты продолжаешь с ней любезничать, а что вытворяешь с горничной — стыдно подумать!

Джеймс прижал к груди руку:

— Послушайте, я не…

— Ничего не объясняй, — повторил Гилленхол более твердо. — И можешь быть свободен. Я тебя предупредил.

Зазвонил телефон, управляющий снял трубку. Джеймсу не оставалось ничего другого, как выйти из кабинета и отправиться к себе.

Только что услышанное не укладывалось в голове. Кто мог распустить по отелю такие гадости? Поначалу он даже не знал, что предположить. Потом, закрывшись в кабинете и немного успокоившись, еще раз воспроизвел в памяти все, что сказал Гилленхол, и картина мало-помалу стала вырисовываться. Кристин, только она…

Наверняка именно из-за этих слухов Поллиана сторонилась меня, размышлял он. И бог знает что обо мне думает. По-видимому, я в ее глазах бессердечный ловелас — завоевываю женщин из спортивного интереса. Может, поэтому, когда я вчера благодарил ее за вечер, она посмотрела на меня почти с ненавистью…

Он обхватил руками голову, некоторое время сидел не двигаясь и смотрел в одну точку в пространстве. Потом вскочил, хотел было сейчас же пойти и объяснить все Поллиане, но вовремя сообразил, что разговаривать с ней следует за пределами пропитанного злословием «Тауэра». Попытаюсь упросить ее уделить мне часок после работы, решил он, снова опускаясь в кресло. А до вечера на глаза ей показываться не буду.

Эндрю Гилленхол всегда вызывал у Полли уважение, но казался ей человеком почти нереальным, беседовать с которым, что-то обсуждать имеют право лишь избранные. Сегодня же она вдруг почувствовала, что может довериться ему.

Он, не задумываясь, согласился поговорить с ней. И они поднялись в его кабинет.

— Пожалуйста, присаживайся, — сказал он, указывая рукой на небольшой диванчик, обтянутый мягкой коричневой кожей. — Я внимательно тебя слушаю.

Полли все еще колебалась, но потом прижала к груди руки и, отбросив стыд, воскликнула:

— Мистер Гилленхол! Боюсь, я не доработаю до конца смены! И вообще не смогу больше работать…

Управляющий непонимающе повел бровями.

— Видите ли…

Из нее хлынул стремительный поток слов. Она рассказала о погибшей матери, о поездке к отцу, о том, как влюбилась в молодого человека, бывавшего в доме мачехи и отца. В Джеймса Тиммермана.

Гилленхол наклонил голову.

— Не в моего ли нового управляющего?

Полли кивнула. Ее глаза наполнились слезами. Она закрыла руками лицо и сидела, боясь пошевельнуться. Гилленхол встал, подошел к ней, ласково похлопал по плечу и забормотал, стараясь утешить:

— Ну-ну, девочка. Я уверен, все не настолько страшно… На-ка вот, выпей водички. — Он наполнил водой длинный бокал и протянул Полли. Сделав несколько глотков, она немного пришла в себя и продолжила рассказ:

— Со Стороны, наверно, в самом деле кажется, в этом нет ничего страшного. Но когда влюбляешься всей своей юной душой, впервые в жизни, да еще когда у тебя почти нет близких, возникает такое чувство, что предмет обожания — чудо, посланное тебе самим Господом Богом. И пытаешься открыть ему душу, а он вдруг дает тебе понять, что ты ему вовсе не интересна…

Гилленхол насупился.

— Он не принял твою любовь?

Полли в нескольких словах поведала о том, как страдала все эти годы, и объяснила, что изменила внешность специально, чтобы Джеймс ее не узнал.

— До него так и не дошло, что ты — та самая девочка, — с утвердительной интонацией произнес Гилленхол. Полли покачала головой.

— Но дело принимает опасный оборот: он как будто желает развлечься со мной. Оказывает знаки внимания, вчера даже пригласил на ужин… Я держалась с ним крайне строго, а тут вдруг решила: позволю себе расслабиться единственный раз… — Ее стали душить слезы. — Зря я это сделала. Теперь мне в сотню раз больнее, и, кажется, никогда не избавиться… — Она схватилась за шею — к горлу снова подступал ком. — Простите, что обратилась с этими глупостями к вам…

— Бедная девочка. — Гилленхол легонько сжал ее плечо. — Очень хорошо, что ты обратилась именно ко мне. — Он помолчал, сосредоточенно размышляя, чем может помочь. — Что ты собираешься делать?

Полли в отчаянии произнесла:

— Я очень не хотела уходить из «Тауэра», оттого и разыграла весь этот спектакль. — Она провела рукой по стриженым белым волосам. — Но теперь не вижу иного выхода…

— А тебе не кажется, что будет проще и правильнее, если ты возьмешь и обо всем прямо расскажешь Джеймсу? — Слегка прищурившись, спросил Гилленхол. — Он, конечно, не без странностей, но парень толковый и как будто с добрым сердцем.

Полли испуганно закрутила головой.

— Нет, что вы! Если он поймет, что на самом деле я та, которая не вызвала в нем и капли интереса, станет презирать меня за нелепые ухищрения. И опять отвергнет, а я этого не вынесу!

— А если не отвергнет? — предположил Гилленхол. — Если за эти годы он изменился и ценит теперь в женщинах то, чего раньше вовсе не замечал? Чистоту души, порядочность? Конечно, если принимать за чистую монету распространяемые моим племянником слухи, поверить в это не так-то просто…

— Вот именно! — с жаром подхватила Полли. — Потому мне и не стоит на что-либо надеяться. Чудес не бывает!

Гилленхол улыбнулся отечески светлой улыбкой.

— Нет, девочка. В один прекрасный день ты поймешь, что чудеса бывают. Поверь моему опыту. Может, надо лишь немного подождать.

Полли стало значительно легче. Сделав глубокий вдох, она распрямила плечи:

— Наверно, мне все же придется уйти.