Джули Хоган - Разорвать паутину лжи

И тут она увидела, кто рыскал на ее кухне. И сердце ее не стало биться от этого ровнее.

Коул Трэвис.

Оказавшись с ней почти нос к носу, он посмотрел на нее испепеляющим, гневным взглядом.

— Что вы намеревались сделать? — грозно спросил он, удерживая ее обеими руками на холодной столешнице. — Хотели, чтобы я потерял сознание? Вам повезло, что я схватил биту до того, как вы раскроили мне череп!

Страх, возбуждение, а теперь еще влечение, возникшее от близости этого человека, повергли Лорен в шок. Прислонившись к кухонной полке, она попыталась собраться с мыслями, успокоиться. Но волнение не проходило. Тем не менее она заговорила:

— А о чем вы думали, Коул? — Она уперлась руками в его неприкрытую грудь и безуспешно попыталась оттолкнуть его. — Вы напугали меня до смерти! Я приняла вас за крысу.

Лорен еще раз попыталась отодвинуться от его горячего дыхания, от его мускулистого тела. Она была ошеломлена, увидев, будто со стороны, свои собственные пальцы на темно-золотой поросли, покрывающей его мощную грудь. Проглотив подступивший к горлу ком, она вскинула на него смущенный взгляд.

Одна его бровь была поднята вверх, непокорный завиток пшеничных волос падал на глаза.

— Вы припасли эту бейсбольную биту для крысы?

Он взглядом скользнул по ее голому плечу, едва прикрытому бедру, а Лорен показалось, что он кончиком пальца провел по ее трепещущей коже.

— В наши дни осторожность никому не помешает, — пробормотала она сконфуженно. — Не знаешь, когда какая-нибудь полуголая крыса прыгнет на тебя и прижмет к полке на твоей же собственной кухне.

Она заерзала, пытаясь освободиться, но добилась лишь того, что он еще сильнее прижал ее, отчего шелковая ночная сорочка задралась на бедре.

— Стоп, стоп! — сказал он, пресекая ее жалкие попытки обрести свободу. — Не рыпайтесь даже.

Его голос был спокойным, но лицо хмурым, а дыхание прерывистым.

— А я и не собираюсь, черт возьми, — заявила она, пытаясь сосредоточиться.

Лорен понимала, что должна отделаться от этого типа. Ей следовало разозлиться на то, что он вторгся в ее дом. И уж безусловно, она должна была возмутиться тем, что он удерживает ее на холодной, жесткой столешнице. Но она почему-то перестала сопротивляться.

Коул наклонился ближе, слишком близко, и ласковая улыбка озарила его лицо.

— Откуда мне знать, могу ли я вам доверять? — прошептал он, и дрожь пробрала ее до позвоночника.

Его губы были в опасной близости от ее губ, их тела пылали любовным жаром. Она инстинктивно протянула руку и дотронулась до шрама на его подбородке.

— Нет, — прошептала она. — Не можете.

Это были последние слова, которые она произнесла перед тем, как их губы встретились.

Лорен не пыталась определить, кто сделал первый шаг. Она лишь чувствовала, что, когда их губы встретились, ее руки и ноги были горячими и мягкими, как воск. Его губы были такими приятными, такими нежными… Полностью отдавшись своему чувству, она обвила его шею руками и приоткрыла губы.

Коул со стоном погрузил пальцы в ее волосы и притянул ее к себе. Разум кричал Лорен, что это неправильно, глупо, бездумно и поспешно, но ее тело торжествовало и наслаждалось. Она ожила и расцвела, словно цветок, чуть не погибший от засухи, но спасенный теплым дождем. Ее охватило такое страстное желание, какого она никогда прежде не испытывала.

Неожиданно выругавшись, Коул выпустил ее из своих сильных нежных рук и, отступив на шаг, взъерошил волосы. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, о чем он подумал. Потому что она думала о том же.

Это не должно произойти.

Ругая себя, она одернула ночную сорочку и поспешно скрестила руки на груди. Но, несмотря на образовавшуюся между ними дистанцию, продолжала ощущать бархатное тепло губ Коула и его легкое дыхание на своей коже. Черт, черт, черт. Она оказалась самой большой дурой за пределами Страны Дураков.

Коул отступил еще на шаг, прежде чем взглянул на нее. Она увидела его потемневшие, голодные глаза.

Я неисправима, простонала Лорен про себя, стараясь не смотреть на его голую грудь. Я снова допустила ошибку. И на этот раз громадную. Целовалась на своей кухне в полной темноте с этим мастером.

С другой стороны, пора бы уже отступить от своего зарока насчет мужчин, она же не собирается прожить оставшуюся жизнь монашкой. И нет ничего страшного в том, что ее потянуло к Коулу Трэвису. Зачем паниковать?

Завтра наступит еще один день ее воздержания. Двести двадцать четвертый, если говорить точно.

Лорен беспечно улыбнулась, пожала как ни в чем не бывало плечами и сказала:

— Это произошло случайно, под влиянием момента, я думаю. Ночь, луна и все такое…

В ответ он одарил ее ленивой улыбкой. Пламя в его глазах с каждой секундой разгоралось все сильнее, обжигая и ее.

— Мне следовало бы извиниться, — наконец произнес он. — Это моя вина.

Но он вовсе не был похож на раскаявшегося грешника. Ей даже захотелось помахать платком перед его разгоряченным лицом, чтобы остудить этот пыл. Господи, ни один мужчина еще не смотрел на нее так. Она решила, что надо держаться подальше от этого Коула Трэвиса, иначе ей несдобровать.

Лорен улыбнулась и шутливо замахала на него руками.

— Не надо каяться, — сказала она с наигранной легкостью. — Мы оба на миг потеряли рассудок.

— Только на миг? — спросил он со смешком.

Она пожала плечами, пытаясь скрыть дрожь, которая снова овладела ею от его слов.

— Так что оставлю вас наедине с колбасой, чтобы вы могли насладиться ночным ужином, — сказала она, спрыгнув со столешницы.

Коул отрешенно посмотрел на приготовленные им бутерброды, есть ему расхотелось. Другой голод, не имеющий ничего общего с колбасой, одолевал его.

— Извините, что я… напугал вас, — понуро ответил он. — Если вы будете запирать двери, я обещаю держать свои полуночные желания под контролем.

Ей пришла в голову безрассудная мысль сказать ему, что, если его полуночные желания будут иметь отношение к ней, пусть приходит. Но вместо этого она сказала ему «Спокойной ночи» и направилась к двери, спиной чувствуя его пылкий взгляд.

Поднимаясь по лестнице, Лорен ощутила усталость, буквально валившую ее с ног. Она была уничтожена, подхвачена волной желания и чуть не утонула в ней.

С наслаждением вытянувшись на прохладных простынях, она вспомнила о феях сна, которых придумала для Джима. И, выключив ночник, попросила этих фей послать ей сон о чем угодно, только не о Коуле Трэвисе — мастере на все руки.

Коул вбивал в доски один гвоздь за другим, устанавливая перегородку в амбаре. Он целиком ушел в работу.

Тук. Тук.

Чем больше он работает, тем лучше для него. Хотя было только восемь часов утра, Коул уже многое успел сделать. Пот струйками стекал по его спине. Он тыльной стороной ладони вытер взмокший лоб и, взяв следующий гвоздь, занес над ним молоток.