Сандра Хьятт - Любовь жива

— Они были временные, а ты станешь постоянной. «Кэмерон энтерпрайзес» нанимает только лучших, и ты им отлично подходишь. — Как и Макс, подумала Джиллиан. — Уильяму Таннеру повезет, если ты будешь работать у него, и если у него есть хотя бы половина мозга, он поймет это достаточно быстро.

— Спасибо, Джиллиан.

— За то, что сказала правду? Всегда пожалуйста.

Мимо них прошла женщина, везущая в коляске спящего ребенка. Джиллиан проводила ее глазами.

— Можно теперь я скажу тебе правду?

Джиллиан совсем не понравился озабоченный тон Мегги.

— Ты ведь все равно скажешь, даже если я не разрешу?

— Да. Это мелочь, но ты должна ее услышать.

Джиллиан вздохнула:

— Тогда говори.

— Я плохо знаю Макса. — Неудивительно, Джиллиан могла сказать то же самое после того, как полгода встречалась с ним. — Но о нем говорят, что он честный и хорошо делает свою работу, и с ним можно поговорить обо всем, что связано с делом.

— Продолжай.

— Но еще о нем говорят, что он очень замкнутый, может надолго уходить в свою раковину. В этом вы с ним похожи.

Правда? Конечно, Джиллиан не раскрывала сердце каждому встречному, но чтобы уходить в раковину…

— Вы оба делите жизнь на части, никак друг с другом не контактирующие, — продолжала Мегги. — Что я хочу сказать, и это у меня не получается, судя по твоему испуганному лицу, — не закрывайтесь друг от друга.

Мегги ничего не понимала. Если бы Джиллиан не возвела стену вокруг определенной части своей жизни, не отгородилась от Макса, она рисковала в один прекрасный день потерять все. Она была готова делить с ним дом, жизнь, даже постель — в конце концов, они были взрослые люди с взрослыми потребностями. Но отдать ему свое сердце? Этого она не могла.

Макс опустился в кресло у себя в кабинете и пробежал глазами первую полосу сегодняшней «Сисайд газетт». Статья Джиллиан занимала четверть второй страницы. Он прочитал ее один раз, второй, потом просто сидел и смотрел в газету. Она снова сделала это, только на этот раз ее поступок воспринимался как предательство лично его, Макса. Нападать на Рейфа, задаваться вопросом, чего он действительно хочет, значило бросать вызов и Максу тоже. Он получал деньги за то, чтобы общественное мнение всегда было на их стороне, а Джиллиан делала все возможное, чтобы помешать ему. Разумеется, он не ждал, что она станет плясать под его дудку просто потому, что они были женаты и спали друг с другом, но разве не должно было профессиональное уважение заставить ее хотя бы обговорить с ним содержание статьи, прежде чем публиковать ее?

Когда прошлой ночью они занимались любовью и она впивалась ногтями ему в спину, он никак не мог ожидать, что утром она всадит в эту спину нож.

Макс взял телефон, позвонил Джиллиан, и автоответчик сразу попросил его оставить сообщение. Он ничего не понимал: еще ни с кем он не чувствовал такой общности — физической и, как думал, духовной, но она умудрялась снова и снова удивлять его, заставляя думать, что он совсем ее не знает.

Макс посмотрел на часы — они с Этаном должны быть уже дома, а у него как раз было время перед очередной встречей. Он решился, сунул в карман ключи и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Через пятнадцать минут он был дома. Джиллиан сидела с ногами на диване, в свободных домашних брюках и майке. Волосы ее были убраны в хвост, на коленях лежал ноутбук, она сосредоточенно хмурилась, за ухом торчал карандаш. Это было удивительно пленительное зрелище.

Макс откашлялся, и она вскинула голову, приоткрыв рот. Слава богу, что Этан был где-то в доме, иначе Макс забыл бы все, что хотел сказать, и просто повалил бы ее на диван.

— Где Этан?

— Играет с другом, вернется к трем. Извини. — Она пожала плечами. — Я бы тебя предупредила, если бы знала, что ты собирался заехать повидаться с ним.

— Я не за этим приехал. — Она распахнула глаза. — И не для того, чтобы заняться сексом.

— Придумал что-то особенное?

Ее глаза сверкнули, словно она правильно догадалась о его намерениях, и это стало последней каплей — он немедленно представил ее обнаженной, вытянувшейся на диване, приглашающей подойти и взять ее.

Он снова кашлянул и попытался собраться с мыслями. Он справится с собой, ей не удастся соблазнить его.

— Нет.

Она выключила и закрыла ноутбук, выжидательно глядя на него.

— Тогда зачем ты приехал? — Она наклонилась, чтобы поставить ноутбук на стол, и он с ужасом обнаружил, что на ней нет лифчика. — Я еще не ела, можем поесть вместе, — сказала она, откидываясь на спинку дивана и предоставляя ему еще лучший вид на свою грудь.

— Нет, — огрызнулся он слишком яростно. — Я пришел поговорить с тобой насчет твоей статьи.

— О. — Она потянулась, словно не зная, что делает с ним. — А что с ней?

Закинув руки за голову, она сняла резинку с волос, и каштановые локоны рассыпались по плечам, подчеркивая нежную светлую кожу шеи. Макс не выдержал:

— Ты играешь грязно, Джиллиан.

Она победоносно улыбнулась:

— Я играю по твоим правилам. К тому же обсудить работу мы всегда успеем.

Последняя ниточка самоконтроля с треском порвалась. В три шага он преодолел расстояние между ними, схватил ее за плечи, вздернул на ноги и впился губами в ее губы. Она с готовностью подалась к нему, и он отстранился только для того, чтобы стащить с нее майку, и скоро он уже был в ней, заполняя ее, чувствуя, как горячая влажность обволакивает его, как она подчиняет его себе без остатка, сжимая коленями его бедра и двигаясь в такт. Ее глаза были полузакрыты, губы приоткрыты, дыхание рвалось из груди резкими толчками. Наконец ее тихие стоны довели его до края, и он рухнул в пропасть вместе с ней.

Быть с ней означало смертельную опасность, которая росла с каждым днем, но, когда они были вместе, только Джиллиан имела значение. У него не было сил отказаться от нее, но, содрогаясь от отголосков разрядки, Макс понимал, что должен перебороть себя, пока еще не было слишком поздно.

Мало-помалу Джиллиан училась надеяться, мечтать, полагаться на Макса и верить в то, что происходило между ними. Она теряла часть себя, которая привыкла обходиться без Макса, и это пугало ее.

Джиллиан сидела в гостиной, вполглаза следя за Этаном, собиравшим конструктор. Звонок телефона заставил ее вздрогнуть.

— Сегодня мы выходим в свет, — сказал мужчина, о котором она только что думала. — Надо поговорить где-нибудь, где нас не будут отвлекать.

Он сердился на нее? Она признавала, что умышленно отвлекла его от разговора, для которого он приехал тогда с работы посреди дня, но она не хотела спорить, она хотела его, она всегда хотела его. Если он не считал предосудительным использовать ее слабость, чтобы избежать разговора о Дилане, почему она не могла использовать ту же тактику?