Сандра Даллас - Веселое заведение

— Тогда посели ее наверху, — предложила Уэлкам.

— Позвольте мне хотя бы у вас переночевать. А завтра утром я подыщу себе другой пансион, — сказала Эмма. — Но если у вас появится вакансия, я с радостью сниму у вас комнату.

— Так вы, стало быть, остаетесь в Налгитасе? — спросила Эдди.

— А что мне еще делать? — пожала плечами Эмма. — Вы же слышали, что сказал мой брат. Вернуться домой я не могу. Но я бы не вернулась, даже если бы и могла. Я думала… — Она сделала паузу, опустила глаза и стала в смущении изучать собственные руки. — Думала, что мне, возможно, удастся открыть здесь шляпную мастерскую. Мне кажется, у меня по части шляп настоящий талант.

Эдди с удивлением на нее посмотрела и уже хотела было ответить, но в этот момент в парадную дверь позвонили. Уэлкам выступила из темноты, и они с Эдди обменялись многозначительными взглядами.

— Похоже, к нам пришел посетитель, — наконец сказала Уэлкам.

— Я слышу.

— Если к вам пришли гости, то я могу подняться наверх. — Эмма встала и потянулась за своей шляпкой. — Скажите только, какую комнату мне позволяется занять.

— Хочешь, я ее провожу? — спросила Уэлкам. Казалось, вся эта ситуация здорово ее забавляла.

— Я могу вернуться на станцию. Там есть скамейка, на которой можно переночевать. Я не хочу никому мешать, — произнесла Эмма.

— Ну уж нет, — быстро сказала Эдди. — Вы переночуете в моей комнате. Я же возьму свои вещи и переберусь в комнату наверху.

Эмма зевнула.

— Я так вам благодарна… И так устала, что готова спать до тех пор, пока не вострубят трубы и не призовут нас на Страшный суд.

— Ну и спите себе на здоровье, — пробормотала Эдди.

— Ты сделала доброе дело, — торжественно сказала Уэлкам, и Эдди подивилась тому, до какой степени ее растрогали теплые слова служанки.

Уэлкам взяла саквояж Эммы и понесла в хозяйскую спальню. Эдди семенила за ней следом, давая указания:

— Отопри дверь и проведи клиента в гостиную, а я пока перенесу наверх свои вещи. Да, не забудь глянуть, привели ли девицы себя в порядок: они такие лентяйки. Обязательно скажи им, что я вернулась и лодырничать им не позволю. — Эдди посмотрела на Эмму, чтобы выяснить, не слишком ли тягостное впечатление произвели на нее такие речи, но Эмма уже сидела на постели, а ее голова клонилась к подушке: она засыпала. Эдди вздохнула, в очередной раз задаваясь вопросом, почему жизнь у нее всегда складывается не так, как ей бы хотелось. Ведь «Чили-Квин» по праву принадлежит ей — даже подумать страшно, сколько трудов она положила на то, чтобы приобрести его и содержать как должно. При всем том она переселялась в комнату проститутки, в то время как Эмма готовилась отойти ко сну в ее постели. Эдди всегда думала о себе как о добросердечной женщине, но сейчас ей казалось, что она просто-напросто тряпка.

В тот вечер дела в «Чили-Квин» шли на удивление хорошо — до такой степени, что Эдди лично пришлось ублажать трех клиентов. Когда последний гость покинул заведение, Эдди заперла парадную дверь и велела девушкам идти спать. Заглянув на кухню, она застала там все еще бодрствовавшую Уэлкам, которая драила ее жестяную ванну.

— Так как ты работала, я приготовила ванну для леди, — сказала она. — Сама-то мыться будешь?

Но Эдди слишком устала, чтобы дожидаться, пока Уэлкам заново согреет воду. Она отрицательно покачала головой и пошла в свою комнату.

— Хм. И куда это ты направляешься, хотела бы я знать? — спросила Уэлкам. — Может, ты забыла, что теперь там живет наша гостья? А ты спишь в комнате мисс Фрэнки. — Негритянка ткнула пальцем в потолок у себя над головой и расхохоталась.

Эдди повернулась и послушно направилась в сторону лестницы. Комната Фрэнки Сломанный Нос была в борделе самой маленькой, но какая, в сущности, разница, где спать, если очень хочется, подумала Эдди, сбрасывая с себя одежду и швыряя ее на пол. Подобно Эмме, она готова была дрыхнуть хоть до второго пришествия. Эдди забралась в постель, которая под ее тяжестью просела чуть ли не до пола. «Утром, — решила Эдди, — обязательно попрошу Уэлкам подтянуть ремни на кровати». Устраиваясь поудобнее, она покрутилась на набитом кукурузными листьями тиковом матрасе. Сухие кукурузные листья потрескивали и кололись, и Эдди пожалела, что под ней нет ее мягкой пуховой перины. Потом она ощутила исходивший от простыней несвежий запах, и ее чуть не стошнило. Не то чтобы от постельного белья пахло любовными соками — совсем нет, просто мисс Фрэнки была довольно нечистоплотной особой, а с тех пор, как она сбежала, ее белье в стирке так и не побывало. Вполне возможно, его вообще не стирали все то время, пока мисс Фрэнки здесь обитала. В комнате было душно. Эдди поднялась с постели и открыла окно, насколько это было возможно — то есть всего на несколько дюймов. Хозяйки публичных домов, даже таких респектабельных и процветающих, как «Чили-Квин», обыкновенно требовали, чтобы в спальнях к рамам приколачивали кусочки дерева, не позволявшие распахнуть окно во всю ширь. Это делалось для того, чтобы мужчины не лазали к девицам в окна, а девицы не шлялись ночами по улицам.

Эдди вернулась в постель и опять долго ворочалась на матрасе, поскольку сухие кукурузные стебли тыкали ее в бок и мешали уснуть. Она уже было задремала, как вдруг у нее над головой басовито зажужжал слепень. Она полоснула рукой по воздуху, прогоняя насекомое. Слепень улетел, но через минуту вернулся снова. В лунном свете, который заливал комнату, Эдди увидела, как слепень присел отдохнуть на железное изголовье кровати, и прихлопнула его ладошкой. Потом она взяла его за крылышко, вылезла из постели и выбросила в окно, на минуту задержавшись у оконной створки, чтобы понаблюдать за тем, как Уэлкам, выйдя из задней двери, шагает к своей лачуге, где она ночевала. Странная все-таки это была женщина, но Эдди слишком устала, чтобы думать еще и об Уэлкам. Посмотрев себе на руку, она увидела, что крыло убитого ею насекомого прилипло к ладони, отправилась к умывальнику, налила в тазик воды и вымыла руки. Полотенца не было, и Эдди вытерла руки о простыню.

В постели было жарко; Эдди сняла ночную рубашку, постелила ее поверх постельного белья мисс Фрэнки и легла снова. Со стороны салуна донеслись приглушенные крики, а потом послышался револьверный выстрел. Потом мимо «Чили-Квин» галопом проскакал всадник. Эти звуки, однако, были Эдди хорошо знакомы и не только ее не раздражали, но даже успокаивали. Убаюканная ими, Эдди наконец уснула.

Она не знала, сколько времени проспала, но, когда женский крик поднял ее с постели, небо уже просветлело. Скорее всего, одной из девушек приснился дурной сон, решила она. Мисс Тилли, к примеру, вчера весь вечер имела кислый вид и вела себя с ковбоем из Рэтона настолько нелюбезно, что Эдди пришлось вернуть клиенту половину гонорара. Эдди легла снова, но крик повторился. Присев на постели и прислушавшись, она сообразила, что крик доносился не из спален на втором этаже, а снизу: по-видимому, ночные кошмары мучили незадачливую невесту по переписке. «Ну, крикнула и крикнула», — подумала Эдди, опять заваливаясь в постель. Но тут женщина закричала в третий раз, да так громко, что, если бы Эдди ее не утихомирила, ее вопли могли бы разбудить шлюх на втором этаже и заставить их спуститься вниз; у Эдди же не было ни сил, ни желания объяснять сейчас что-либо Эмме. Вздохнув, она вылезла из кровати, накинула на себя влажный от пота пеньюар, вышла из комнаты и, ступая босыми ногами по скрипучим ступеням, стала спускаться по темной лестнице. По пути она наступила на что-то мокрое и, брезгливо поморщившись, подумала: «Дай-то бог, чтобы это была вода».