Джойс Дингуэл - Вкус любви

— Понимаю, — повторила она и добавила: — Я постараюсь справиться.

— Человек получает только то, что просит, мисс Лейк, — загадочно произнес он.

— Я ничего не просила.

— Нет? Похоже, что юный Молори тоже ничего не просил. В таком случае, как бы ни неприятно это было, мы должны довести дело до конца. — Он коротко рассмеялся, но Джина, даже не улыбнувшись, вышла из комнаты.

Она никак не могла найти ключ к словам Майлза: «Человек получает только то, что просит»… «Мы должны довести дело до конца»… Что он имел в виду?

Джина едва замечала встревоженные взгляды Тони. Отъезд Кена заполнил все ее время до конца недели. Ей выпало упаковать его жалкие пожитки, да и какие вещи могли быть у ребенка, которого все время перевозят из приюта в приют?

Она сложила маленькие брючки, но сначала извлекла из карманов необходимые каждому мальчишке вещи: перочинный нож без лезвия, сломанную рогатку, три грязных шарика, кучку камешков, заплесневелое яблоко, заостренную палочку и высохшую лягушку. Следуя порыву, она вернула все, кроме обсосанного леденца, яблока и лягушки. Джина завернула их в бумажную салфетку и понесла к мусоросжигателю. На ступеньках стоял Майлз.

Инстинктивно она попыталась спрятать детские сокровища за спину и тем самым привлекла его внимание.

— Что там у вас? — требовательно спросил он.

— Ничего.

— Ой ли? Давайте взглянем.

— Нет.

— Это, — хотя он и улыбался, в голосе его слышался металл, — не личные вещи?

— А вы отнесетесь к ним с уважением, если личные?

— Да, как это ни странно для вас. Однако я думаю, это что-то другое. Свои личные вещи обычно не берут из мальчиковой спальни, но посмотрим…

Он развернул салфетку.

— Это было в кармане брюк Кена.

— Почему вы пытались скрыть это от меня? — тихо спросил Майлз.

— Я подумала, что вы заставите меня выкинуть все его «богатства», а он захотел бы сохранить их. — К ее глазам подступили слезы.

В следующее мгновение шеф увлек ее в бельевую комнату на первом этаже и закрыл за ними дверь.

— Джина, за кого вы меня принимаете?

— Вы отправляете Кена, — всхлипнула она.

— У меня нет выбора.

— Мы могли бы оставить его здесь. Мы с Бэб ухаживали бы за ним.

— Это было бы нечестно по отношению к другим детям.

— Они тоже не останутся без внимания.

— Вы знаете, я не это имел в виду.

— Его можно направить в больницу Орандж-Хиллз.

— Небольшой сельский лазарет с полудюжиной коек и приходящим три раза в неделю врачом.

— Какое это имеет значение? — чуть не задохнулась Джина. «Какое это могло иметь значение теперь ?» — подумала она.

— Имеет. Понимаете… — Майлз поколебался, потом продолжил: — Понимаете, Джина, так же, как и вы, я не могу со всем этим смириться. Поэтому я отправляю Кена в Англию на лечение.

— Куда? — изумилась Джина.

— В Англию. Там очень хорошие врачи, и кто знает… — Он пожал плечами.

— Вы мне ничего не говорили.

— Я не хотел говорить вам, поскольку у него почти нет шансов.

— Я могу принять это, — медленно проговорила она. — Я готова принять любое объяснение, которое дает надежду.

— Но я не готов.

— И все же вы отправляете его. Он поедет один?

— Сейчас это всего лишь несколько часов на самолете.

— Но одному… Конечно же, Бенкрофт мог бы… — Джина помолчала. — Не Бенкрофт, а вы.

Он не ответил.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я наговорила много лишнего.

— Меня это не удивляет, — Майлз Фаерлэнд смотрел на девушку, вспоминая о том, как она там, под большим деревом, цинично решила использовать его, чтобы заполучить другого мужчину.

Джина же думала только о Кене.

— Что вы ему скажете? — спросила она.

— Оставьте это мне.

— Просто не хотелось бы, чтобы он уезжал отсюда несчастным.

— Постараюсь этого избежать.

Джина пыталась найти слова, чтобы поблагодарить Майлза.

Он подтолкнул ее к двери:

— Отдел высохшей лягушки и обгрызенного яблока этажом ниже.

— А леденец? — Она и смеялась, и плакала, ощутив внезапное облегчение.

— Что ж, если его помыть, то он еще на что-нибудь сгодится.

«Все еще ребенок»… Джина знала, что именно это он думал о ней, как и в тот первый день, когда она слизывала глазурь с торта. И все же он был добр с ней, гораздо добрее, чем она могла рассчитывать.

Его доброта проявилась и при отъезде Кена. Что бы там ни сказал Майлз мальчику, Кен Эндерс покинул приют с легким сердцем. В дверях он сказал:

— До свиданья, мисс Джина, еще увидимся!

— Обязательно, Кен, — улыбнулась Джина, и новая серая машина с Майлзом за рулем отправилась в сторону Сиднея.

Отъезд Кена прервал тренировки к турниру Бенкрофта. Но на следующее утро Тони рано поднял Джину и Майлза.

Все уже начали привыкать к новому шефу, но иногда еще пробовали его «на зуб». Деревца бирючи давали семена в виде шариков, служивших отличными пулями для рогаток, из которых новый шеф позволял мальчишкам стрелять только в установленную им в овраге мишень. Так вот, «проверяя» нового зава, мальчишки не подчинились его приказу, что поставило Джину в весьма затруднительное положение.

Она несла от Роса молоко — в приюте были свои коровы, — и ее намокшие на газоне туфли поехали на раскиданных по линолеуму семенах. Она шлепнулась на пол. Бидон с молоком опрокинулся и, промочив ее до нитки, наделся ей на голову. Она, должно быть, выглядела глупее глупого, но Майлз не смеялся, когда освобождал ее от бидона, и мальчики заметили это.

— Все в мой кабинет. Потом здесь уберетесь.

— После чего, сэр?

Майлз помог Джине подняться на ноги и проводил ее в ванную комнату, коротко бросив:

— Много времени это не займет. Подождите меня здесь.

Наказание показало ребятам, что второй раз лучше не шалить.

Джина, прислушиваясь к напряженной тишине, совсем пала духом. Фаерлэнд выглядел таким решительным! Когда он вошел, она, запинаясь, проговорила:

— Я н-н-не виновата, я по-поскользнулась, и б-б-бидон вырвался из рук…

Вместо ответа он сунул ее голову под струю воды.

— Не поймешь, где вы, а где молоко, — услышала она его голос.

— Оно уже смылось?

— Только сливки. Надо бы все делать по правилам. Это не ваш шампунь?

— Я не вижу… Обязательно топить меня? Что я такого сделала? — ответила она, отплевываясь от воды.

— Да ничего вы не сделали, просто вам нужно почистить перышки. Шампунь вроде подходит под цвет ваших волос, называется «Камелия». Годится?

— Да.

Он тщательно промыл ей волосы и прополоскал их, а потом, несмотря на ее протесты, начал их вытирать.

— Это я во всем виноват, — услышала она.

— Вы? Но почему?

— Эти юные злодеи испытывали мое терпение, и я позволил им зайти слишком далеко.

— Надеюсь, — задыхаясь, произнесла Джина, получая удовольствие от массажа головы, — вы не слишком сурово с ними обошлись.