Триша Дэвид - Прислушайся к сердцу

— Том Хиггинс… Тот, кто выиграл?

— Да.

— Насколько я понимаю, тут дело не в деньгах или в чем-то таком. Гарри и я наблюдали за вами. По-моему, Джессика была великолепна! Самая лучшая. Гарри тоже так подумал. Поэтому он и попытался встретиться с ней. У вас лучшая собака! С премией или без премии.

Выражение лица Джека по-прежнему предвещало бурю.

— Гарри и я тоже не выиграли первой премии. Мы вообще не получили никакой премии. Гарри поднял ногу над очаровательными туфлями судьи Эдны Маккензи. Вы ее знаете? Бедняжка так разволновалась!..

Джек вытаращил глаза. Эдна Маккензи… жена Брайена.

— Но ведь вы здесь не затем, чтобы участвовать в состязаниях?

В его голосе звучало явное изумление.

— А почему бы нам и не участвовать? — улыбнулась Брайони. — Мы претендовали на звание чемпиона среди шнауцеров. У Гарри есть родословная. Мирна сказала, что мне нужно показать его и, может быть, кто-нибудь заплатит щенком за его племенную службу. — Она засмеялась. — Гарри бы это понравилось. Видите ли, сейчас он практикуется на подушках, на моей ноге, на всем, что попадется. Хорошо бы направить его интерес в более естественное русло…

Уголки его губ чуть заметно дрогнули.

В этом мужчине определенно что-то есть, подумала Брайони. Если бы только удалось заставить его улыбнуться…

Рядом с Джеком буквально из воздуха соткался ребенок. Девочка лет шести, очень худенькая. Брюки из грубой ткани свободно болтаются. Волосы стянуты в два хвостика. Она выглядела так, будто сбежала из сиротского приюта.

— Джек, Джесси не выиграла.

Тонкий голос, выдающий невероятное разочарование. И первый раз Брайони почувствовала всю тяжесть собственной вины.

Правда, она не намеренно позволила Гарри выскользнуть из ошейника. Даже если Джек Морган и упустил первую премию, разве это так важно? Это всего-навсего маленькая деревенская выставка. А все и так знают, что Джессика лучшая в округе собака.

Но эта малышка хотела, чтобы Джесс победила… Брайони снова опустилась на колени. Леггинсы образовали в пыли две ямки.

— Боюсь, во всем виноват мой пес, — призналась она девочке, забыв, что Джек наблюдает за ней. — Гарри охотился за овцами Джессики. Ты его не видела? Не знаю, что я с ним сделаю!

— Теперь Джесси не будет чемпионом Австралии…

Девочка не обвиняла, она только приводила факты.

— Что ты имеешь в виду? — Брайони посмотрела на Джека. — Это же всего лишь небольшая выставка. Я хочу сказать, что она не похожа на чемпионат Австралии…

— Правильно. Но за каждую выставку дают баллы, — печально объяснила девочка. — И надо собрать баллы за целый год. Джек сказал, что Джесси нужна еще одна выставка, и она наберет необходимое количество очков. И мы собирались поставить награду Джесси в моей комнате, потому что Джек позволяет Джесси спать на моей кровати…

Девочка замолчала, большие карие глаза наполнились слезами.

Брайони почувствовала, что сама сейчас расплачется.

— Прости меня.

Она замолчала. Какие бесполезные слова! Один взгляд на этого ребенка, и ясно, что ставка была больше чем награда. Девочка, выглядевшая как бездомная бродяжка, хотела иметь награду.

— Послушай, Мадди, будет еще одна выставка до того, как кончится наше время.

Не обращая внимания на Брайони, Джек шагнул и взял малышку на руки.

Но девочка не приняла его утешений.

— Нет, это был ее последний шанс, — прошептала она. — А вдруг что-нибудь случится?

— Ты думаешь, такое, как сегодня, может случиться во второй раз?

Он улыбался девочке. Это была улыбка, которую ждала Брайони и так и не дождалась. Улыбка, от которой плавилось сердце. На обветренном лице сверкали роскошные белые зубы. Глубоко посаженные карие глаза прищурились.

Весь его облик говорил о любви к этой девочке. Но Мадди оставалась глухой к проявлению этих чувств.

— Если мисс Лестер пообещает в следующий раз оставить свою собаку дома, мы выиграем, — уверял Джек малышку. — К тому времени ее, возможно, здесь не будет. Она не местная.

Конечно, она не местная, подтвердил его взгляд. Никто из местных не стал бы так по-идиотски себя вести.

— Нет, я местная! — Брайони выпрямилась и с вызовом посмотрела ему в глаза. — Я недавно сюда переехала.

Сидя на руках у Джека, девочка разглядывала ее.

— Как вас зовут? — осторожно спросила она.

— Брайони.

— Брайони — это красиво. А меня — Маделин, но моя… Все зовут меня Мадди.

— Рада познакомиться с тобой, Мадди.

Брайони не протянула руку, чтобы закрепить знакомство. Что-то подсказывало ей, что девочка не привыкла к ласке. Даже к ласке мужчины, который держал ее на руках.

— Я тоже только что переехала сюда, — сообщила Мадди. — Вы откуда приехали?

— В этот раз я приехала из Нью-Йорка.

— Но… Нью-Йорк в Америке.

— Молодец, правильно!

Брайони просияла. И Мадди застенчиво улыбнулась ей.

— Моя бабушка жила в Америке, — продолжала девочка. — Не думаю, что вы знали ее. Мы жили в Калифорнии.

— Ты американка? — Брайони и так уже догадывалась. Это стало очевидным, когда Мадди заговорила. У мужчины был австралийский выговор, а у девочки определенно другой. — Я очень рада познакомиться с тобой, Мадди. Я провела последние несколько лет в Штатах, и немножко тоскую по тем местам. На прошлой неделе был День благодарения [1] Последний четверг ноября, официальный праздник в США в честь первых колонистов. — Здесь и далее прим. перев. , а здесь никто, кроме меня, об этом не знал. Пришлось мне есть свою индейку в одиночестве. А ты не тоскуешь по дому?

— Тоскую…

Мадди вопросительно взглянула на Джека.

— Твоя семья переехала сюда?

— Нет.

Лицо у девочки потухло, губы сжались. В глазах застыла боль.

Брайони слишком поздно сообразила, что не следует задавать такие вопросы. Ребенок глубоко вздохнул, будто приготовился признаться в чем-то постыдном.

— Маме я не нужна, — мрачно проговорила Мадди. — Бабушке была нужна, но она умерла. Теперь я должна жить с отцом.

— Понимаю…

Брайони задумчиво посмотрела на Джека, и сердце у нее заныло.

Отец, по-видимому, и есть Джек. Сходство, несомненно. Такие же глаза. И твердые очертания рта.

— Это твой папа?

— Мама говорит, что Джек мой отец. — По тону, каким девочка это произнесла, стало понятно, что она не верит ни единому слову из маминого глупого заявления. — Я хочу на землю! — Он, молча, опустил Мадди, и она принялась с интересом рассматривать Брайони. — Куда теперь убежала ваша плохая собака?

— Не знаю.

Брайони с отчаянием огляделась.

На опустевших трибунах, на самой верхней скамейке, стояла овца, словно раздумывая, стоит ли прыгнуть вниз. Единственная овца на площадке. Бог знает, где все остальные.