Дафна дю Морье - Улыбка фортуны

— Да, вспомнила один раз. И подумала: интересно, кого раньше повесят — вас или вашего брата?

— Если Джо повесят, — отозвался Джем, — сам и виноват. Боюсь, что, когда это случится, у него не будет под рукой бутылки бренди, чтобы забыться. И закачается в петле трезвым. Куда ты смотришь?

— Я посмотрела на ваши руки, — ответила она, — они такие же, как у вашего брата.

— Ты уже замечаешь мужские руки? Не ожидал. Так ты расскажешь мне, почему просидела четыре дня в своей комнате, или хочешь, чтобы я угадал? Женщины любят напускать на себя таинственность.

— Никакой таинственности нет. Вы спрашивали меня, знаю ли я, отчего моя тетя выглядит как привидение. Ведь это ваши слова? Теперь я это знаю, вот и все.

— Пьянка вообще забавная вещь, — сказал он, помолчав. — Я как-то раз сильно надрался в Амстердаме — еще когда плавал. Помню, как церковный колокол прозвонил половину девятого вечера, а я сижу на полу, обнимая какую-то симпатичную рыжую девицу. Потом — провал. Очнулся утром в сточной канаве, без штанов и башмаков. Интересно, чем я занимался эти десять часов? Все думаю и думаю, а вспомнить никак не могу.

— Ваш брат не такой везучий, — отозвалась Мэри. — Когда он напивается, то не теряет памяти, а, наоборот, обретает ее. Когда никого нет, он может разговаривать сам с собой. На этот раз он был не один, рядом оказалась я. Он бредил…

— И услышав его бред, ты заперлась в комнате на четыре дня, так? — подхватил Джем.

— Вы угадали.

Неожиданно он нагнулся и перехватил вожжи.

— Ты не смотришь куда правишь! — вскричал он. — Я говорил, что эта лошадь не спотыкается, но ты ее гонишь вскачь по камням размером с пушечное ядро! Дай-ка мне.

Она откинулась на сиденье, отдав ему вожжи.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросил Джем.

Мэри пожала плечами.

— Уж не думаете ли вы, что я доверю вам свои планы?

— А почему бы и нет? Я же не адвокат Джо.

— Вы его брат, и этого достаточно. В этой темной истории много белых пятен, и вы прекрасно вписываетесь в некоторые из них.

— Ты думаешь, мне больше дела нет, кроме как работать на своего братца?

— Там дел не так уж и много, насколько я поняла. Остается достаточно времени и на собственные делишки. Мертвые молчат, Джем Мерлин.

— Конечно, но не мертвые корабли, когда на всех парусах мчатся к берегу. Ты видела когда-нибудь, как мотылек летит на огонь и сжигает себе крылья? С кораблем случается то же самое, когда он плывет на фальшивый свет. Такое может сойти с рук один, два, даже три раза, но на четвертый смрад от его останков донесется аж до Господа Бога, и тогда вся округа всполошится и захочет узнать, в чем дело. Мой брат сам лишился руля, и его несет на скалы.

— Вы составите ему компанию?

— Я?! Что у меня с ним общего? Да, я позволил себе разжиться табачком пару раз, и грузы я перевозил, но скажу тебе, Мэри, хочешь верь, а хочешь нет: я ни разу в жизни не убил человека — пока что.

Он резко огрел лошадь кнутом, и она рванула галопом.

— Значит, ты решила, что я занимаюсь мародерством? Стою на берегу и смотрю, как тонут люди? А потом обшариваю карманы у мертвецов? Славная картинка!

Была его злость неподдельной или наигранной, Мэри не поняла, но увидела, как проступил румянец на его щеках.

— Так вы это отрицаете? — спросила она осторожно.

Он удивленно посмотрел на нее и неожиданно рассмеялся, как над неразумным ребенком. Это обидело ее. А он спросил неожиданно и вполне серьезно:

— Если все обстоит именно так, почему же ты едешь со мной в Ланстон?

Похоже было, что он насмехается над ней. Мэри ответила с наигранной веселостью:

— Из-за ваших ясных глаз, Джем Мерлин!

Он никак не отреагировал на ее ответ и принялся насвистывать. Но она почувствовала, что напряжение между ними спало, появилась какая-то детскость.

Они выехали на большую дорогу. Повозка весело подпрыгивала на ухабах, а за ней бежали на привязи две краденые лошади. Когда они проезжали Алтарнан, Мэри вспомнила о Френсисе Дейви и представила, что он ей скажет, когда узнает всю эту историю. Вряд ли он посоветует ждать еще чего-то. Голос Френсиса Дейви сулил мир и забвение несчастий. В нем все было необычно — картины, что он рисовал, и то, как он правил лошадью, и как внимательно слушал Мэри. Но самым странным, пожалуй, была печальная невозмутимость его покоев, где ничто не говорило о нем как человеке. Да, он был скорее тенью человека, и сейчас, когда Мэри была далеко, он совершенно утратил свою реальность. В нем не было мужской агрессивности Джема, он казался бесплотным.

…Лошадь неожиданно метнулась в сторону, и громкая ругань Джема вывела Мэри из состояния задумчивости.

— Тут есть церковь поблизости? — спросила она. — Я последние месяцы прожила как язычница, и это нехорошо.

— А, чтоб тебя! — крикнул Джем лошади. — Ты что, угробить нас хочешь? Церковь, говоришь? Откуда мне знать о церквах? Я в церкви был один раз в жизни, меня принесла туда на руках мамаша и вынесла оттуда с именем Джеремиа. Ничего я не могу тебе сказать про церковь.

— В Алтарнане есть церковь, не так ли? Это недалеко от «Джамайки-Инн». Я могла бы завтра туда сходить.

— Лучше приходи на рождественский ужин ко мне. Я не могу угостить тебя индейкой, но каждое Рождество я добываю себе гуся у старого фермера Таккетта из Норт-Хилла. Он до того слеп, что никогда не замечает пропажи.

— Вы знаете священника из Алтарнана?

— Нет, не знаю. Никогда не имел никаких дел с попами и не хочу иметь. Они какие-то странные. В Норт-Хилле жил один, когда я был совсем мальчишкой. Он был очень близорук, и, говорят, как-то в воскресенье начал всех причащать вместо вина бренди. По деревне сразу же разнесся слух, и что ты думаешь? Через полчаса в церкви было не протолкнуться, негде колени преклонить. Мне эту историю рассказал мой брат Мэт, он в тот день дважды причастился, и священник ничего не заметил. Доставай хлеб с сыром, Мэри, у меня живот к спине присох.

Мэри покачала головой и вздохнула.

— Вы когда-нибудь в жизни были серьезны? — спросила она. — Вы никого и ничто не уважаете!

— Я уважаю свои потроха, — ответил он, — а они требуют пищи. Вон коробка, у меня под ногами. Можешь съесть яблоко, если ты такая пуританка.

Чем дальше от «Джамайки-Инн», тем бесшабашнее становилась Мэри, и это не осталось не замеченным ее спутником.

Городок стоял у подножия холма с крепостью, будто сошедшей со страниц сказки. Везде, куда ни взглянешь, росло множество деревьев, блестела вода в ручье. Болота были далеко, и про них пора было забыть. Мэри надела платок, который ей подарил Джем. Она даже позволила ему повязать его, как тому хотелось. Они оставили повозку у въезда в город, и сейчас Джем проталкивался в толпе, ведя на поводу двух краденых лошадей. Мэри еле успевала за ним. Он уверенно прокладывал путь, направляясь на центральную площадь, где собрался весь Ланстон. Вокруг шатров и палаток рождественской ярмарки толпились крестьяне и знатные господа, купцы из Девоншира и других мест.