Дафна дю Морье - Улыбка фортуны

Цокот копыт приближался. Всадник явно не спешил. На пороге гостиницы появился сам сквайр.

— Стой! — крикнул он. — Именем короля! я вынужден спросить вас, что вы делаете ночью на дороге?

Всадник свернул во двор. Черная шляпа скрывала его лицо. Когда он ее снял, обнажились бесцветные волосы.

— Кажется, мистер Бассет? — Он наклонился в седле, держа в руке какую-то бумагу. — У меня здесь записка от Мэри Йеллан из «Джамайки-Инн», которая попала в беду и просит моей помощи. Но я вижу, что опоздал и здесь уже много народу. Вы должны меня помнить, мы встречались прежде. Я настоятель из Алтарнана.

Мэри сидела в гостиной священника и смотрела на огонь в камине. Она долго спала и сейчас отдохнула и посвежела, но все еще не обрела душевного покоя.

…Все были с ней добры и ласковы — даже слишком. Мистер Бассет гладил ее по плечу, словно обиженного ребенка, и говорил: «А теперь тебе нужно поспать и все забыть. Самое страшное позади. Я обещаю, что мы найдем человека, который убил твою тетку».

У нее не было сил ничего решать, все решали за нее, и когда Френсис Дейви предложил ей остаться в его доме, она согласилась — где угодно, лишь бы не в «Джамайке-Инн»! Наконец-то она наслаждалась тишиной: ее ни о чем не спрашивали и не приставали со словами утешения.

В Алтарнан приехали в три часа ночи. Священник вызвал свою служанку и велел ей приготовить комнату для гостьи, что и было сделано тотчас.

Мэри уже закрывала глаза, когда на ее плечо легла рука.

— Выпейте это. — Френсис Дейви протянул ей стакан. Она подчинилась, горьковатый вкус выдавал в напитке лекарственное снадобье.

— Теперь вы заснете, — сказал священник. Последнее, что она запомнила, — холодное прикосновение его руки и прозрачные неподвижные глаза.

Было уже около четырех часов дня, когда она проснулась. Боль и отчаяние немного притупились. Оставалась только жалость к тете Пэйшнс, но ее уже не вернуть.

Когда Мэри оделась и спустилась вниз, она увидела, что в камине горит огонь, а священник, видимо, уехал куда-то по своим делам. Перед ней снова встало лицо Джема, и девушка ощутила подступающую слабость. Одно слово священнику или записка сквайру — и тетя Пэйшнс будет отомщена. Джем умрет с петлей на шее, как и его отец. А Мэри вернется в Хелфорд, в свою прежнюю жизнь.

Она встала с кресла и принялась ходить по комнате, борясь с навязчивыми мыслями. У нее было непонятное и тревожное ощущение, будто бесцветные глаза Френсиса Дейви следят за ней. Вдоль стены были расставлены холсты, повернутые обратной стороной. Мэри из любопытства перевернула один из них. На нем был изображен интерьер церкви, погруженной в полумрак. На потолке играли странные зеленые отблески. Мэри никогда не решилась бы повесить эту картину в своем доме. Переворачивая картины одну за другой, она поняла, что у автора, рожденного альбиносом, было нарушено цветоощущение. Это, конечно, многое объясняло, но тревожное чувство осталось.

Мэри повернула холсты лицом к стене и продолжила изучать комнату. В ней было очень мало мебели и книг. Даже письменный стол выглядел так, будто им редко пользуются. Мэри постучала пальцами по его полированной поверхности, представив, как хозяин пишет за этим столом свои проповеди, и неожиданно открыла узкий ящик стола. Он был пуст, и ей стало неловко. Она уже готова была его закрыть, когда заметила, что бумага, которая выстилала ящик, с одного угла отогнута, а на обратной стороне что-то нарисовано. Она вытащила бумагу и всмотрелась. Это тоже был церковный интерьер. На скамьях сидели прихожане, а священник стоял за кафедрой. Приглядевшись внимательнее, она изумилась: на плечах прихожан красовались бараньи головы. Копыта были молитвенно сложены. Выражение на бараньих мордах было одинаковым — безнадежно идиотским. Священником был сам Френсис Дейви, себе он придал волчьи черты, и этот волк саркастически усмехался, глядя на собравшееся стадо.

Картинка была кощунственной и издевательской. Мэри быстро перевернула ее и закрыла ящик. Отойдя от стола, она снова села к огню. Это ее не касалось и должно было остаться на совести художника.

За дверью послышались шаги. Мэри быстро отодвинула кресло в тень: когда хозяин войдет в комнату, он не должен видеть выражения ее лица.

Священника почему-то долго не было. Мэри обернулась и вздрогнула: он стоял у нее за спиной. Она издала возглас удивления, и он приложил руку к груди.

— Извините меня, — сказал он, — вы не ожидали, что я вернусь так скоро и помешаю вашим размышлениям.

Мэри покачала головой. Священник осведомился о ее самочувствии, снял плащ и встал у огня.

— Вы что-нибудь ели? — спросил он.

Она ответила отрицательно.

— Если вы достаточно отдохнули, накройте, пожалуйста, на стол и принесите поднос с кухни, — сказал Френсис Дейви. — Ханна нам все приготовила, и мы не будем ее беспокоить. Что касается меня, мне придется кое-что записать, вы не возражаете?

Мэри старалась не смотреть ему в лицо, когда накрывала на стол. Краем глаза она заметила, что холсты убраны. На столе появились бумаги и письма. Часть из них он сжег — пепел лежал поверх торфа в камине.

Они сели за стол. Мэри разрезала холодный пирог.

— Странно, почему Мэри Йеллан не спрашивает, чем я занимался сегодня, — сказал священник, улыбнувшись.

— Меня это не касается, — покраснев, робко ответила она.

— Вы не правы, — возразил Френсис Дейви. — Я занимался вашими делами. Ведь вы просили меня помочь, не так ли?

Мэри стало неловко.

— Простите меня, я еще не поблагодарила вас ни за ваш приезд в «Джамайку-Инн», ни за ночлег. Вы, наверное, сочли меня неблагодарной?

— Я никогда этого не скажу, что вы. Я только удивляюсь вашей невозмутимости. Вы заснули в четыре утра, а сейчас уже семь вечера. Прошло столько времени — и жизнь наша не стоит на месте. Моя гнедая лошадь хромает, и я не мог ею воспользоваться. Пришлось ехать на старой кляче. Она еле доползла до «Джамайки-Инн», а потом и до Норт-Хилла.

— Вы были в Норт-Хилле?

— Мистер Бассет пригласил меня позавтракать. Там собралось восемь или десять человек. Каждый хотел перекричать соседа. Впрочем, в одном все были едины: убийце вашего дяди недолго осталось гулять на свободе.

— Мистер Бассет кого-нибудь подозревает? — насторожилась Мэри.

— Мистер Бассет готов подозревать даже себя. Он собирается допросить всех жителей в радиусе десяти миль, всех подозрительных личностей, которые не ночевали дома. Понадобится неделя или больше, чтобы выяснить правду о каждом из них, но мистер Бассет не сдается.

— А что они сделали с… с моей тетей?

— Их обоих утром отвезли в Норт-Хилл, где они будут похоронены. Все улажено, и вам не надо беспокоиться.