Ребекка Йенсен - Любовь и риск

Она поставила на стол свою чашку.

— Кажется, я напрасно старалась. Да?

Майкл взглянул на нее, потом на свою нетронутую тарелку и перешел в наступление:

— Надеюсь, ты не собираешься читать мне известную лекцию о том, что завтрак — самое важное в дневном рационе?

— Ты глубоко ошибаешься. Сегодняшнее утреннее пиршество — моя первая попытка приготовить завтрак почти за весь прошедший год.

— Тогда зачем ты меня, как ребенка, насильно заставляешь есть?

— Я думаю, тебе не так уж трудно проглотить хоть что-нибудь. Особенно если ты все еще чувствуешь слабость, в чем я не сомневаюсь.

— Напротив, доктор, я чувствую себя лучше.

— Даже Фред Астер [6] Фред Астер и Джинджер Роджерс —знаменитая танцевальная пара из музыкальных фильмов 40−50-х годов. Их имена стали нарицательными. не смог бы отбивать чечетку столь виртуозно после ранения, — заметила Эбби с ехидной улыбкой. — И к тому же, проведя ночь на чужой кушетке.

Майклу не изменяло его добродушие.

— А между тем Свэнн полагает, что я вовлек тебя в этот роман, но все, чего я добился, — отлежал себе шею на твоей неудобной кушетке.

— Детектив Свэнн знает, что ночь ты провел у меня? — спросила встревоженная Эбби.

— Конечно. Ты не хочешь переодеться, прежде чем мы поедем? Свэнн подчеркнул, что твое присутствие необходимо.

— Что ты хочешь сказать этим «конечно»? — Температура в кухне сразу поднялась на несколько градусов. — Я бы хотела знать, что нас ждет в этот раз? Слушать обмен сплетнями в раздевалке или предстоящее «интервью» будет транслироваться по национальному телевидению?

Майкл искренне удивился, как много сарказма умудрилась Эбби вложить в одну фразу.

— Не волнуйся, пожалуйста. Никаких раздевалок, никакого телевидения. Об этом знает один только Свэнн, а он очень сдержанный человек. Лейтенант находит, что ты держалась на редкость мужественно под дулом револьвера. Да он сам тебе говорил это, разве ты забыла?

Эбби хотелось швырнуть в него чем-нибудь, так ее раздражала невозмутимость Майкла. Но по-настоящему ее уязвило другое: каким-то непостижимым образом эта криминальная история приобрела личный, интимный оттенок, что не должно было предаваться огласке. Но Майкл сделал это — вот где кроется причина ее раздражения.

— Ешь свои яйца, — почти приказала она. — Я пойду переодеваться. Вернусь, когда смогу пересилить желание заставить тебя избавиться от этой самодовольной улыбки.

— И сколько времени это займет? — крикнул Майкл, когда она входила в соседнюю комнату.

Эбби мгновенно обернулась и увидела, как весело прищурились его глаза. Это разозлило ее даже еще больше.

— Возможно, около недели.

Она вернулась назад в желто-черном ситцевом платье, которое ей очень шло. Оно было узким в плечах и с глубоким вырезом, обнажавшим очаровательные ямочки на ее шее, возле ключиц. Желтый пояс охватывал тонкую талию, а широкая юбка развевалась вокруг загорелых ног. Она собрала волосы в большой узел, из которого выбивались вьющиеся локоны. Глядя на нее, Майкл почувствовал, что его переполняет нежность. Ему хотелось слиться с Эбби, ощутить бархатистость ее прохладной кожи, аромат мягких пушистых волос…

Эбби…

Он остановил ее в дверях, его руки ласково сжали узкие почти детские плечи.

Эбби привычно замерла от его прикосновения. Его робкая ласка заставила сильнее биться ее сердце. Их тайные желания совпадали: ей также хотелось прижаться к нему всем телом. Мужское обаяние Майкла было неотразимо.

Но где взять силы, чтобы противостоять ему? — думала Эбби. Ответа она не нашла.

— Кажется, вы забылись, сэр! — только и могла произнести Эбби.

Как осмелился он в такой момент, перед очередным Допросом окончательно вывести ее из равновесия?! Но негодование Эбби было наигранным, фальшивым — это-то она хорошо понимала.

Неожиданный гнев Эбби изумил и смутил Майкла. Эта растерянность длилась лишь мгновение. Его глаза потемнели и затуманились от желания. Он продолжал сжимать ее плечи, вызывая ответное чувство у молодой женщины. Эбби хотела было сказать, чтобы он убрал руки с ее плеч, — и не смогла, страсть овладела ею. Им казалось, что их интимные порывы сливаются в один, подобного чувства они оба не испытывали до сих пор. Обоим неудержимо хотелось, чтобы это непередаваемо прекрасное состояние длилось бесконечно…

— Я должен бы извиниться, — сказал Майкл, пытаясь собраться с мыслями. И не мог.

Она сменила духи. Майкл ощущал легкий, но пьянящий аромат, который принадлежал только ей, и это еще больше волновало его.

— Прекрасная идея, — заметила Эбби, не отрывая взгляда от его глаз, — жаль, что вы не осуществили ее, сержант.

В его глазах вспыхнула озорная улыбка.

— У меня есть идея еще лучше…

Эбби незаметно для себя оказалась в объятиях Майкла. Очень бережно, словно боясь сломать это хрупкое совершенство, его рука скользнула вдоль мягкого хлопкового платья, другой он осторожно погладил ее щеку. Эбби подняла к нему свое лицо, ища губами его рот. Ее глаза зажмурились, как от слепящего солнечного света, и Майкл приник к этим пылающим, жаждущим поцелуя губами.

Эбби ощутила совсем другое, более раскрепощенное чувство, чем тогда, когда Майкл в первый раз поцеловал ее перед фотокамерой. Тут не было ни принуждения, не было и смущения от неожиданности поступка. Она чувствовала себя, как птица, выпущенная на волю. От его теплого дыхания, приятного запаха выпитого им кофе кружилась голова, а тело казалось легким, совсем невесомым. Майкл покрывал частыми поцелуями ее зардевшееся лицо. Его губы были такими мягкими. Они дотрагивались до ее лица с такой нежностью, словно оно было из бесценного фарфора. Она почувствовала, как его прохладная ладонь прижимается к ее спине, и сама ближе прильнула к нему.

Эбби захлестнули волны томительных ощущений. Она не могла справиться с бунтом своих чувств, с натиском литого тела Майкла, обретшего новую мощь от соприкосновения с нею, с желанием отдаться ему, которое вызвал его долгий поцелуй. Ее колени сами собой подогнулись в его сильных объятиях.

Но Эбби каким-то чудом устояла…

Майкл уловил слабый шепот протеста и выпрямился.

— Что произошло? — Его голос звучал почти грубо.

Он не принадлежал к числу мужчин, использующих любую возможность, но и не был святым, конечно. А она сводила его с ума — в этом Майкл не сомневался.

Эбби с трудом открыла глаза, отблеск желания в ней боролся с выражением страдания.

— Ты нечестно ведешь себя. — Она опустила голову ему на грудь, но не пыталась остановить Майкла, когда он стал гладить ее по волосам.

— Я не мог преодолеть себя, поверь!

— Тебе легко так говорить…

Какой же приворотной силой обладал этот полу итальянец, полу француз Майкл Вивиано, что так быстро воспламенил ее? Наверное, такое сочетание кровей, как у Майкла, таило в себе взрывоопасную горючую смесь!