Ребекка Йенсен - Любовь и риск

— Вот почему я так ненавижу это лакомство. Я работал с двумя коллегами, большими любителями пирожков — Свэнном и Мендельсоном. Поэтому, когда слышу слово «пирожок», я теряю самообладание.

— Вот что я скажу тебе, — предложила она, стараясь сохранять полнейшее равнодушие. — У меня дома есть немного вина и сыра. Хочешь, заедем ненадолго?

Майкл молча глядел на дорогу, но его глаза выдавали растерянность. Потом он решительно кивнул и повернул ключ зажигания.

— Все что угодно, только не пирожки!

Майкл не мог понять, почему он этим вечером искал Эбби. Он и не подозревал, что она стала частью его жизни. Он постоянно думал о ней. Ее образ угнездился в его сознании: гибкое, стройное тело, редкой выразительности глаза, излучающие тепло и свет. Взгляд Эбби, который был обращен к нему, когда он вошел в комнату отдыха, пронзил его, как острое лезвие клинка. Майкл преклонялся перед ее мужеством и самоотверженностью. Эбби боролась за жизнь Гектора до последнего и оплакивала его смерть с такой болью, как если бы он был ее собственным ребенком. У этой женщины отзывчивая душа, думал он.

Майклу безумно хотелось просто обнять и приласкать ее, молча, не произнося ни единого слова. Только ощущать в своих руках это женственное, трепетное тело. Господи, подумал он, я не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так просветленно! Ничего подобного я не испытывал в своей жизни…

— Прежде всего я хочу поблагодарить тебя. — Эбби протянула Майклу стакан вина и уютно пристроилась возле него на кушетке.

— С удовольствием принимаю твою благодарность, но не понимаю — за что?

— За то, что появился в нужную минуту в комнате отдыха. Мне необходима была разрядка… и ты помог мне, понял меня…

— То, что я сделал, — вполне естественно. Не так уж и много я совершил.

Эбби покачала головой и глотнула вина.

— О нет. Много. Гораздо больше, чем ты думаешь.

Майкл взглянул на Эбби и понял, что его появление действительно много значило для нее. Выражение ее глаз было отстраненным; казалось, что она видит то, чего ему не дано. У него было впечатление, что она вновь воскрешает перед собой тот страшный вечер в отделении «неотложной помощи».

Майкл подвинулся к ней поближе, осторожно обнял Эбби и прижался губами к ее нежной щеке.

Эбби замерла в объятиях Майкла. Ей было хорошо и спокойно. Ощущение тепла его тела, сильных и нежных рук делало ее счастливой. Прикосновение его губ вызвало у нее слезы.

— Нет ничего хуже, — сказала она очень тихо, ее голос дрожал, несмотря на все усилия, — чем сказать родителям о смерти ребенка и тем самым отнять у них будущее…

Майкл еще крепче обнял Эбби. Теперь их головы почти соприкасались, но Эбби продолжала рассказывать, и в ее словах звучало безутешное отчаяние.

Майкл чувствовал, как она дрожит, ее слезы падали ему на грудь. Он молчал, но в нем закипала злость, вызванная нелепостью этой смерти. В чем-то ему было еще тяжелее. Эбби не знала Гектора, а он знал…

Когда Эбби наконец замолчала, она закрыла глаза и прижалась к Майклу, словно ища у него защиты от всех жизненных невзгод. В эти мгновения она даже и представить себе не могла, что когда-нибудь Майкл разомкнет кольцо своих рук…

— Тебе лучше?

Эбби благодарно кивнула.

— Я так не плакала целую вечность. — Потом подняла к нему с горькой улыбкой свое залитое слезами лицо. — Спасибо. — Заглянув в его глаза, она испугалась. В их зеленой глубине разразилась буря. Но глаза Майкла смягчились, когда встретились с ее взглядом; боль, которую он ощущал, и беспокойство за нее переплелись в одно сложное, неразрешимое чувство — вернее, невыразимое. Майкл переживал тот же самый внутренний конфликт, с которым пока безуспешно боролась и Эбби.

Господи, она так сильно нуждалась в нем. Эбби одинаково страдала и за него, и за себя. Но более всего она была напугана.

— Майкл? — Ее рука непроизвольно коснулась его щеки. Она почувствовала, как напряглось под ее пальцами его лицо.

Ее прикосновение обезоружило Майкла. Он почувствовал, что ему хочется открыться ей. Рассказать все, что произошло сегодняшним вечером, и каких душевных мук это ему стоило. В глазах Эбби светилось неподдельное сострадание. Но он не решался. Ярость, пылавшая в нем, была черной и отталкивающей, она возникала и разгоралась от того безобразного, с чем он сталкивался лицом к лицу каждый день на улице, на поле вечного боя. Но Майкл не хотел, чтобы действительность, которая омрачала его сознание, увела от него Эбби, как в свое время Марию. Эбби была далека от кошмара, сопровождавшего полицейского на каждом шагу. Смогла бы она сопереживать с Майклом весь этот ужас, который был его повседневностью? Его уродливыми буднями?

Какое-то мгновение Майкл не отвечал. Они молча смотрели друг другу в глаза. Майкл так и не отважился сказать то, о чем мучительно размышлял…

— Я думаю, — произнес он с трудом, — просто наступило время согласиться с предложением лейтенанта и перейти в канцелярию. — Это было все, что он мог сказать.

Поговори со мной, без слов умоляла она. Пожалуйста, позволь мне дать тебе то, что ты дал мне. Позволь мне помочь тебе перенести эту боль. Мольба Эбби выражалась в ее глазах. Она чувствовала, что он хочет ввериться ей, но еще не готов к этому. Он привык скрывать свои переживания, оставаясь с ними один на один. И от этого молчания Майкл страдал еще больше. Не в силах придумать другой способ облегчить невысказанные страдания, она приблизила свои губы к его губам. Эбби целовала его губы, щеки, глаза, стараясь победить сковывающую его напряженность. Она почувствовала вкус соли на его коже и слабый запах вина на его губах. Эбби покорно отдалась разгоравшейся в ней страсти.

Майкл сжал ее лицо ладонями, возвращая поцелуи, его губы коснулись ее закрытых глаз, он разметал мягкие пушистые волосы и привлек к себе. Эбби сильнее прильнула к нему, всем существом своим впитывая целительную силу, исходящую от Майкла. Ее груди стали твердыми от прикосновения к его мускулистому телу. Она почувствовала, как он отпустил волосы и сжал ее руку. Его пожатие было особенным, многозначительным. Это были руки, которым приходилось тяжело работать, но которые сохранили редкий дар успокаивать, вселять уверенность. Эбби хотелось подарить Майклу все, на что она способна, — она даст ему долгожданное забвение в ее разгорающейся страсти. Майкл перевернул ее ладонь и прижался к ней губами. Медленно, очень медленно он поцеловал сначала ее пальцы, потом маленькую нежную ладонь. Когда он поднял глаза, то увидел ее слезы и поцеловал прозрачные капельки.

Сердце Эбби опять сладко замерло, заслышав ответные Удары в его груди. Обессиленная от переполнявших ее чувств, она, словно к целебному роднику припала к его приоткрывшимся навстречу губам.