Айрис Бромидж - Климат любви

Шарлотте просто нечего было ответить, — ей хотелось плакать, а надо было говорить что-то приятное, но тут, к счастью, появился официант с бутылкой вина, и она подняла бокал:

— За удачную экспедицию, Майк!

— Спасибо.

Она заставила себя болтать, задавала вопросы про Африку, его будущую работу, лишь бы он не заговорил о личном. Первый раз Шарлотта задумалась, а принесет ли плоды ее философия: хотя бы дружба, если не любовь. Майк явно чувствовал себя виноватым, предлагал ей попробовать другую жизнь, в которой не было бы его самого, но не предлагал себя, и девушка решила, что ее усилия безнадежны.

На обратном пути, она чувствовала себя измотанной и усталой и не знала, что еще сказать. Оба долго молчали, а когда машина въехала во двор, Майк опустил руку ей на плечо.

— Шарлотта, я действительно хочу, чтобы вы взяли отпуск на время, пока меня не будет. Этот перерыв даст вам время и возможность решить все о своем будущем: хотите ли вы остаться здесь, или это будет пустой тратой ваших способностей и сил. Вы были очень полезны и мне, и тетушке, но хватит ли вам самой такой жизни? Я честно пытался описать вам все перспективы и очень хочу, чтобы вы трезво и холодно оценили их. Вам больно это слышать? Но поверьте, я думал в это время не о себе, а о вас. Мне было бы гораздо проще и удобнее продолжать использовать вас, ваши верность и преданность. Но вы погребли себя здесь, не встречаетесь с молодыми людьми, не видите мира, вы обедняете себя своей же преданностью.

— В течение пяти лет перед тем, как приехать в Херонсбридж, я встречала гораздо больше людей самых разных возрастов, чем многие за всю жизнь, — спокойно ответила она после нескольких секунд молчания. — Мачеха всегда приглашала массу молодых людей для меня и Вивьен. Балы, приемы, вечеринки, званые обеды, загородные пикники, праздники за границей — вокруг нас всегда были люди, и вы снова предлагаете мне то, что я уже знаю. Но именно тогда я была несчастней, чем когда-либо до или после. И я была ужасно одинока. Здесь, в Херонсбридже, я никогда не испытывала этих чувств. Конечно, круг сузился, я скучаю по Тони, Норе и Робину; когда вы уедете, я буду скучать еще больше, но у меня много друзей в деревне и масса работы. Уединение и одиночество — не одно и то же. Мне хорошо здесь. А если наступит день, когда вы скажете, что больше не нуждаетесь в моих услугах, я найду работу, которая позволит мне жить неподалеку. Я вам ответила?

— Не совсем. Отчаяние все искажает.

— Я уже говорила вам, Майк — вы зря убеждены, что точно знаете, что для меня лучше, а что хуже. По мне, Херонсбридж стоит усилий, и если я могу прибавить свой скромный труд к делу его процветания, никакого отчаяния не будет.

— Вы ушли от главной темы, Шарлотта, и знаете это.

— Вовсе нет. Просто я хочу, что мне предоставили решать самой. Майк, вы хотите, чтобы я уехала? Скажите честно. И пусть это будет ваше личное мнение.

— Нет, это последнее, чего я хочу.

— Тогда говорить больше не о чем, и я не могу понять, почему вы ведете себя, как беспокойный отец, который хочет вытолкнуть свое дитя в большой мир.

— Потому что слишком велико искушение удержать этого ребенка, использовать, забрать все и не дать взамен ничего. Что ж, Шарлотта, я пытался быть альтруистом вопреки самой природе Ставертонов, но вас не спасти от своей судьбы.

— Так перестаньте играть в альтруизм, — ответила она. — Я предпочитаю вас в качестве эгоиста.

— Хорошо. — Улыбаясь, он взял ее руки в свои. — Сдаюсь. Если надо, будьте мазохисткой. В любом случае у вас будет время подумать, пока я в отъезде, если передумаете — скажете «нет».

— Вряд ли я изменю свое решение, так что оставим этот разговор.

— Вы сильно повзрослели с тех пор, как живете здесь. А ведь вы знаете, Шарлотта, что я привязался к вам, да?

— Знаю. — Перед тем как выйти из машины, она на мгновение прижала его руку к своей щеке. — Берегите себя. — Она выскользнула из машины, не говоря больше ни слова, и побежала через двор к дому, освещенные окна которого расплывались у нее перед глазами.

В начале января Шарлотта поехала в Лондон. Ей надо было уладить кое-какие дела, связанные с наследством отца, и пройтись по магазинам, чтобы обновить гардероб. Она остановилась в тихом отеле недалеко от Виктории. Дел у нее было немало. В одни из вечеров Тони свозил ее в театр, как-то она пообедала в Ричмонде с Ральфом и Норой. Оба брата устроились неплохо и были вполне счастливы.

— Ты видела магазинчик Норы? — поинтересовался Тони, провожая ее в отель после театра.

— Да. Нора даже предложила мне работу. По-моему, теперь она на своем месте. Ей нравится это дело.

— Да. И идет оно неплохо. У нее в глазах уже появился блеск деловой дамы. Кажется, Ральф тоже доволен, хотя и играет за сценой роль второй скрипки. Дай ему Бог всего наилучшего.

— Робину хуже всех, но Нора подыскала ему славную няню, а ричмондский парк заменяет Херонсбридж. Завтра я свожу его в зоопарк.

— А потом?

— Послезавтра — магазины, а в пятницу — назад.

— Оставь для меня еще вечерок — зайдешь посмотреть квартиру.

— Спасибо. С удовольствием. Майк тебе тоже не пишет?

— Нет, только прислал открытку с дороги. Все разлетелись из Херонсбриджа, кроме тебя — ты осталась там, как Золушка.

— И тебе, и Норе перемена места пошла на пользу.

— М-м… Странно все поворачивается, да? И ты остаешься в Херонсбридже?

— Пока Майк и тетя нуждаются во мне. Спасибо за прелестный вечер, Тони. Если мы не увидимся в Лондоне, то приезжай в Херонсбридж, как только Майк вернется.

— Обещаю. Я не покину свою самую любимую девушку в одиночестве.

Ее поход по магазинам оказался изматывающим, но успешным, и она зашла в кафе в последнем супермаркете, обвешенная пакетами и мечтая о чае. Рождественские распродажи были в самом разгаре, и кафе шумело народом. Шарлотта присмотрела столик в глубине зала, где сидела одна женщина, и попросила разрешения сесть.

— Конечно, — приветливо согласилась дама. У нее были седые волосы, забранные в пучок, большие очки и вышедшая из моды шляпка. — Похоже, у вас был хороший день, — добавила она, улыбаясь.

Дожидаясь чая, они разговорились, и вскоре Шарлотта узнала, что ее соседка уже пятнадцать лет вдова, живет в деревне в Кенте, в свое время работала экономкой, а сейчас устроилась на полставки в буфет исследовательской станции.

— Три дня в неделю, — рассказывала она. — Меня это очень устраивает. Там такая симпатичная публика — очень славные молодые люди и девушки. Некоторые мне в дети годятся. Одно время я служила экономкой у директора станции. Только не нынешнего, а предыдущего. Грустная история, но доктор Ставертон симпатичный человек.