Анджела Шайвли - Цена счастья

Мари-Лизет глубоко вздохнула. Даже я в своем отдаленном от входа углу услыхала этот вздох.

— Да, с убийством Дениз ты совершил оплошность. Я бы даже сказала — грубую ошибку. Но я намерена побеспокоиться о том, чтобы впредь не происходило ничего подобного.

— Это что — угроза? — насмешливо поинтересовался он. — Если да, то она достаточно бессмысленна. Ты замешана в этом деле не меньше меня, дорогая.

— Ты что, на самом деле полагаешь, что я намерена угрожать тебе, Фарамон? — спросила она; в ее голосе сквозила странная смесь горечи и муки. — Разве ты не понимаешь, что за чувства я испытываю к тебе, как переживаю?

В течение нескольких мгновений царила тишина.

— Да-да, я знаю, что ты чувствуешь. Именно поэтому я и подумал, что ты можешь угрожать мне.

— Но как же так? — с мольбой спросила она.

Он остался глух к скрытому упреку.

— Что же тогда должны означать все эти намеки? И что случилось такого ужасного, что тебе вдруг потребовалось срочно поговорить со мной? — настаивал Фарамон.

— Ну хорошо, перейдем к делу. Нам следует убить Леонору еще сегодня ночью.

Теперь вздохнул он.

— И это — все? Я же тебе уже сказал, пока еще слишком рано и опасно убивать ее.

— А я считаю — наоборот, может быть, уже слишком поздно, — торжествующе заявила она. — Ты не единственный, кого я завлекла сюда сегодня ночью. Я затребовала сюда и ее. Я намекнула ей, что тут есть специальное транспортное средство, на котором она сможет проехать по снегу. Ей нужно научиться пользоваться им. И тогда она сможет сбежать. Бедная дурочка поверила в это.

— Ты... Ты выдала ей наше место? Наш тайник? — недоверчиво спросил он. — И теперь ее ты называешь бедной дурочкой?

То обстоятельство, что он реагировал так остро, по всей видимости, не придавало ей особого мужества. Во всяком случае она не спешила сообщать ему, что я была поблизости и слышала каждое сказанное ими слово. Наверное, знай он об этом, все было бы совсем по-другому.

— Да. Я все сказала ей, и о нас с тобой тоже, — сообщила она в свойственной ей экзальтированной манере. — И теперь тебе придется убить ее.

Фраза завершилась громким вскриком.

— Фарамон! — кричала она. — Что случилось? Мы же вместе с тобой разработали этот план!

Ее голос звучал испуганно. В нем слышалось нескрываемое удивление.

— Ты все рассказала ей?!! — кричал Фарамон. — Да ты сошла с ума! Или ты лжешь мне? А ну, выкладывай всю правду!

Я четко услышала звук удара, которым он наградил ее. И впервые с тех самых пор, как я познакомилась с ней, мне стало жаль ее.

Теперь, когда она заговорила, голос ее вновь звучал абсолютно нормально.

— А почему это я не должна была рассказывать обо всем? Ведь ей уже не удастся поделиться ни с кем услышанным. Еще сегодня ночью мы вынесем ее в снег. Там она и... Нет! Фарамон, нет! Прошу, не надо!

Судя по вскрику, на сей раз он ударил ее достаточно сильно.

— К счастью, она наверняка не поверила ни единому твоему слову, — прорычал он. — И если она не увидит тут никакого трактора, то сразу же поймет, что и все остальное было вымыслом.

Внезапно голос Мари-Лизет стал менее уверенным.

— Фарамон, я не понимаю. Чего ты, собственно, хочешь?

— А теперь послушай меня внимательно, Мари-Лизет, — сказал он, и его голос был на сей раз совсем мягким и почти сочувственным, отчего звучал еще более жутко. — Я терпел все твои выходки слишком долго, поскольку мне не хотелось тебя отталкивать. Но теперь, думается, пора объяснить тебе кое-что. И первое, что ты должна усвоить, так это то, что я не намерен жениться на тебе.

— Но ты... ты должен жениться на мне, — всхлипывая, заявила она. — Жизнь настолько прочно связала нас, что мы просто не можем жить друг без друга. Ты же хотел жениться на мне, пока тут не появилась эта проклятая Леонора.

Некоторое время он медлил с ответом.

— Да. Когда-то у меня было намерение жениться на тебе. Тогда я был очень молод и слишком глуп. Я был зациклен на мысли, что отец обращается со мною слишком грубо и бесцеремонно. Я знал, что подобный брак причинит ему больше боли, чем что-либо иное. Трудно перенести, когда твой сын женится на такой девушке, как ты...

— О нет! — умоляюще прошептала она. — Я не верю тебе. Тогда ты любил меня. Я знаю это. Любил, даже если теперь и не любишь более...

— Да и к сепаратистам я примкнул только из-за отца, — безжалостно продолжал он. — Нет, не из-за своего идеализма или, как ты полагаешь, из-за любви к тебе. Мне хотелось уничтожить его, да и остальных тоже... Поскольку из-за них я вынужден был вечно нести это проклятье — оставаться младшим сыном в семье. И то, что ты не подходишь на роль супруги хозяина замка д'Эшогет, я видел уже задолго до приезда сюда Леоноры.

Он рассмеялся.

— Да ты и сама не можешь не понимать этого! Только, пожалуйста, не думай, что в этой ситуации может что-нибудь значить текущая в твоих жилах кровь д'Эшогетов. Если бы следовало принимать ее в расчет, то, думается мне, на подобные привилегии претендовала бы как минимум половина обитателей Сан-Дегарра.

Мари-Лизет была настолько поражена услышанным, что попросту не обратила внимания на последнюю фразу.

— Хозяин замка? Что ты хочешь этим сказать?

— А как же иначе, — усмехнувшись, сказал Фарамон, — теперь на моем пути остался только Брайан. Не скрою, вначале я помышлял только о возвращении моей части наследства, но в последнее время мне стало ясно, что мне достанется тут все после того, как я уберу его со своего пути.

— А как же Леонора? Что делать с Майклом?

— Моя жена и мой сын разделят со мною мое положение. Поэтому их, естественно, не следует рассматривать как препятствие для достижения конечной цели. Поначалу я не был особенно уверен в успехе. Именно поэтому я и одобрял до известной степени твои планы. Но теперь я четко представляю себе, что мне нужно. Я женюсь на Леоноре и использую богатства д'Эшогетов так, как это надлежит сделать настоящему д'Эшогету. О-о, из меня получится столь отличный владелец имения, каких не было уже сотни лет!

Каким-то совершенно потерянным голосом Мари-Лизет сказала после непродолжительной паузы:

— Не понимаю, почему, если ты не разделяешь наши цели, ты поехал тогда в Монреаль? Почему бросил бомбу? Я-то полагала, что ты проделал это из-за того, что тебя переполняла ненависть.

— Ну, если уж тебе так хочется знать это, — ответил он голосом, по тону которого можно было заключить, что его терпение уже на исходе, — признаюсь, что таким образом я намеревался дискредитировать сразу несколько человек. Я надеялся, что благодаря взрыву многие будут весьма напуганы. Те, кому удастся уйти, будут вынуждены скрываться в подполье. Ну а мне благодаря этому удастся прервать все эти ставшие уже обременительными связи.