Дороти Вернон - Дикая и необузданная

— Что причина вовсе не в том, что я злился на тебя.

— Но это же было написано у тебя на лице. Я сама видела.

Он покачал головой.

— Нет, Линдси. Я всегда смотрел на тебя только с восхищением. Ты словно создана для любви. Все в тебе радует мой взор. А злость, бросившаяся тебе в глаза, была направлена против меня самого. Неужели я вообще говорил, что разочарован в тебе?

— Да, причем недвусмысленно, — подтвердила Линдси.

— Придется поверить тебе на слово. Наверное, я сказал не подумав. На самом деле я был разочарован в себе. И это еще слишком мягко сказано, чтобы описать, как я себя чувствовал и чувствую до сих пор. Мне не так-то легко говорить об этом. Поэтому давай просто забудем обо всем.

— Нет уж. Ты не стал проявлять милосердие по отношению ко мне и заставил высказаться. Теперь твоя очередь. Ты должен мне обо всем рассказать.

— Ну что ж! Так или иначе, между нами не должно оставаться неясностей. Все началось с того, что я приревновал тебя к Грегу. Но довольно быстро опомнился и устыдился. Однако процесс самоанализа не остановился, и я подумал: почему, собственно, ты должна верить мне, малознакомому человеку, а не брату, которого знала и любила на протяжении всей жизни? Разумеется, ты должна была хранить верность его памяти. А мне нужно было восхищаться тобой за это, а не негодовать. Но это только верхушка айсберга. Твое высказывание о том, что всего в жизни нужно добиваться собственным трудом, затронуло чувствительную струнку в моей душе. До этих слов все было просто: я хотел тебя, и это казалось достаточно веской причиной для того, чтобы протянуть руку и взять, я говорю не только об обладании твоим телом. Я нуждаюсь и в твоей доброте и нежности, и в твоей преданности и верности. Однако я и пальцем о палец не ударил, чтобы добиться всего этого. И мне пришло в голову, что я мало чем отличаюсь в этом смысле от твоего брата: ведь все его преступление как раз и состояло в том, что он протягивал руку и брал то, чего ему хотелось.

— Так ты поэтому ушел? — радостно выдохнула Линдси.

— Да. Не знаю, как мне это удалось… или как тебе это удалось, если уж на то пошло, — на одном дыхании выпалил Ник.

— Удалось что?

— Зажечь во мне огонь, совладать с которым оказалось мне не под силу. Мне трудно говорить, когда ты сидишь рядом, такая близкая и соблазнительная.

Она подалась вперед и чуть привстала. Ее грудь оказалась в опасной близости и словно магнитом притягивала его пальцы. Он нежно коснулся сосков, слегка приподнявших ткань платья, и хрипло сказал:

— Это еще не все. Разве тебе не хочется выслушать меня до конца?

— Честно говоря, не очень. Все, что мне было нужно, я уже услышала. — Она была счастлива и потому настроена довольно легкомысленно и игриво. — Мы уже вволю наговорились. А сейчас можно заняться кое-чем другим.

Застонав, Ник схватил ее за руки.

— Прекрати эти… эти… — Он подыскивал нужные слова и наконец с торжествующим видом закончил: — Свои дикие и необузданные штучки. Выслушай меня. Я решил доказать тебе, что мне не нужны сиюминутные наслаждения, о которых ты отзывалась так пренебрежительно. Конечно, мне хотелось любить тебя, и не только в тот вечер, но и все последующие вечера до конца своей жизни. Но больше всего мне хотелось… хочется… обрести непреходящее счастье, о котором ты говорила. Ты самая лучшая и достойная женщина из всех, с кем сводила меня жизнь, и я понял, что должен заслужить тебя, твою привязанность и вечную любовь. Я не собираюсь подгонять тебя. Я хочу посвятить тебе все свое время и сделать все для того, чтобы заполучить тебя. Я осыплю тебя цветами, подарками и всеми остальными романтическими знаками внимания, которые так нравятся женщинам. — Он закончил внезапно севшим голосом: — Ведь я так люблю тебя!

К горлу Линдси подкатил комок.

— Ник, дорогой, ты доказал это, когда примчался ко мне на помощь. Ты мог бы явиться нагруженный цветами, коробками конфет и подарками и все равно не смог бы выглядеть лучше, чем тогда, когда лежал, еле удерживаясь, на капоте машины.

— Ты хочешь сказать, что лишишь меня возможности доказать, что я тебя достоин?

Она еще теснее прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением его возбужденной плоти и сладостным ощущением исходящей от него силы.

— Вот уж нет. Я обязательно заставлю тебя доказать, что ты достоин меня, будь уверен! Ты говоришь, что по-прежнему без ума от меня?

— Да — хрипло подтвердил Ник.

Наслаждаясь его признанием и пылая от страсти, Линдси спросила:

— И ты желаешь обладать мной до самозабвения?

— Да, да, да, моя дикая, обожаемая, очаровательная, восхитительная женщина!

При этих словах у нее закружилась голова.

— Так чего же ты ждешь. Докажи, что достоин меня! — решительно сказала она.

— С удовольствием! — Они рассмеялись, и Ник заключил ее в свои объятия.

Кристофер Рен (1632–1723), Джеймс Гиббс (1682–1754) — английские архитекторы.

Стиль эпохи регентства, иначе называемый английским ампиром и относящийся к концу XVIII — началу XIX в.

Сестры Шарлотта (1816–1855), Эмили (1818–1848) и Анна (1820–1849) Бронте — знаменитые английские писательницы.

«Грозовой перевал» (1847) — наиболее известный роман Эмили Бронте.