Джерри Уандер - Верить и любить

Утром на вилле Николь подсматривала, как Генри орудует электробритвой, и он, по-видимому, решил отплатить ей той же монетой.

— Тебя не научили стучаться? — раздраженно спросила она. — Во-первых, поднимаешь руку, во-вторых, стучишь. Усек? Показываю.

И Николь действительно не поленилась сопроводить свои слова соответствующими действиями, но едва она повернулась и подняла руку, узел у нее под мышкой развязался, полотенце скользнуло книзу и волнами легло к ее ногам.

Николь присела на корточки, чтобы поднять его, но Генри шагнул к ней, взял за плечи и заставил выпрямиться.

— Я постучал, — сказал он, — а ты не ответила. Я слышал какое-то жужжание.

— Фен. Я укладывала волосы.

Он подозрительно посмотрел на нее.

— Ты делаешь это специально?

— Делаю что? — пробормотала Николь. Она в спальне наедине с Генри, обнаженная, и его руки — на ее плечах… Как в ту ночь.

— Заводишь меня. — Он иронично усмехнулся. — Поздравляю, в этом ты побила все рекорды.

— Ошибаешься, полотенце упало случайно.

— Правда?

— Да! И я хочу наконец одеться. — Николь попробовала придать своему голосу твердость, но, увы, прозвучали лишь смятенные умоляющие нотки.

Генри заведен, но и она не бесчувственна. Страстное возбуждение овладело ее телом, и раболепный разум погас перед волей плоти. Помани ее сейчас Генри — и она раскроется, как бутон, ему навстречу.

— Не спеши, — прошептал он, не сводя с нее глаз, — ты верно сказала, я видел тебя всю. Но слишком давно. Мне необходимо вспомнить. — Из-под полуопущенных век он ощупывал, ласкал взглядом ее фигуру. — Ты обворожительна, материнство придало тебе мягкости.

— Я хочу одеться, — повторила Николь чуть слышно.

И Генри отказался от желанной добычи, которая, на самом деле, сейчас почти была в его руках! С невозмутимым видом он принялся насвистывать мотив своей любимой песенки — «Солдаты удачи».

Через несколько минут, торопливо одевшись, Николь вышла к нему в гостиную. Генри лениво просматривал светские английские газеты.

— Зачем ты здесь? — Она присела в кресло напротив.

— Хотел доложить, что Джонни заснул, а африканский колбасник восседает в зале ресторана.

Она взглянула на часы: без четверти шесть.

— Так рано? — удивилась Николь, подходя к большому зеркалу в гостиной. Осталось лишь подкрасить губы и надеть золотые сережки и кулон в форме подковы.

— Заявил, что освободился пораньше. — Генри заправил большие пальцы в карманы брюк. — Освободился от чего, интересно? Успешно обставил на кругленькую сумму какого-нибудь простофилю?

— Не знаю, не знаю… — равнодушно протянула Николь.

— Что ж, нашему пижону, разнаряженному в шикарный костюм, не терпится приступить к делу.

— Габардиновый светло-серый костюм?

Генри наблюдал, как она наносит на губы нежно-розовую помаду. Ему всегда нравилось видеть ее прихорашивающейся перед зеркалом. В мельчайших деталях ее туалета проявлялись чувство меры и вкус, присущие Николь от природы.

— Правильно, откуда ты знаешь?

— На днях я встретила в «Русалочьем клубе» мужчину в габардиновом костюме, похожего на Ханса. Он скрылся в кабинете менеджера раньше, чем я смогла хорошенько удостовериться.

— Испугался, как бы ты его не окликнула?

— Тогда я этого не предполагала.

Генри задумчиво потер пальцами подбородок.

— Вполне вероятно, парень каким-то образом причастен к управлению отелем, и именно этим объясняется его официальный стиль в одежде. Но какую цель он преследует с «Причалом»?

Николь защелкнула застежки на серьгах и обернулась к нему. Внезапно вспомнились слова Агаты о недовольстве постояльцев.

— Ему понадобился доступ в нашу часть бухты? — неуверенно предположила она.

— Скорее всего. Ты говорила, что здесь относительно спокойно даже в сильный шторм. Если гости оживленно обсуждают между собой неудобное расположение отеля, они обратятся с жалобами в туристические агентства, у которых приобрели путевки.

— И отсоветуют своим друзьям отдыхать в «Клубе».

— А сейчас там обширная клиентура?

— Относительное затишье, хотя сезон в разгаре; официантки — подружки Поля — утверждают, что многие бунгало пустуют.

— Во избежание разорения колбаснику незамедлительно следует заполучить ваш участок. Любой ценой.

— Но мы не знаем наверняка его причастность к совету акционеров.

Генри распахнул перед ней дверь.

— Прошу. Скоро узнаем.

Между тем Ханс Рутберг вовсю развлекал Диану беседой. Он держался со спокойной уверенностью, будто согласие хозяйки ресторана лежало у него в кармане.

Николь поздоровалась и вышла на минутку проведать ребенка, а когда вернулась, Генри уже успел представиться.

— Диана и Николь попросили меня присутствовать при обсуждении контракта.

Все уселись за одним столиком. Южноафриканский бизнесмен проявлял признаки беспокойства. В серых глазах незнакомца он наметанным глазом различил угрозу и понял, что предстоит нелегкий поединок.

— Вы отдыхающий? — Ханс изобразил дежурную улыбку.

— Мистер Донэм снимает Кингс-Хаус, — предупредительно ввернула Диана. — Он оказывает нам посильную помощь и…

— Весьма похвально, — перебил Рутберг. Ему было наплевать на щедрость этого подозрительного американца. Лишь бы поскорее разобраться с дамочками. — Позвольте узнать, каково же ваше окончательное решение?

— Все остается в силе. Пятьдесят процентов можете оставить себе…

— Нет-нет! — запротестовал он и тут же осекся, словно допустил оплошность.

— Тогда выплачивайте всю сумму, — непреклонно вымолвила Николь.

Рутберг нервно теребил мочку уха, размышляя, не уступить ли им процентов пять — максимум. Нет уж, будем играть ва-банк!

— Пардон, не выйдет, — так же безапелляционно сказал он.

— Я заплачу полную стоимость плюс десять процентов! — бухнул вдруг Генри.

Ханс выпучил на него глаза.

— Что, простите?

— Вас заинтересовало мое предложение? — обратился Генри к Николь.

Та поначалу растерялась, но по его молниеносному заговорщическому взгляду все поняла.

— Очень. — Она посмотрела на свою компаньонку, призывая ее поучаствовать в шоу. — Верно, Диана?

— Вы это всерьез? — ошарашенно промямлил Ханс.

— Плачу наличными, — авторитетно заявил Генри.

Рутберг затравленно взглянул на присмиревший после бури океан. На горизонте в оранжевом предвечернем свете маячил силуэт рыбацкой пироги…

— Плюс пятнадцать процентов! — выпалил он.

— Двадцать процентов, — не отступал Генри.

— Двадцать пять!

Генри с сожалением развел руками.

— Ваша взяла.

Новоиспеченный владелец «Причала», оглушенный быстротой свершившегося торга, бледнел и краснел от досады. Он-то рассчитывал в два счета облапошить этих английских дурех, не повышая ставок.