Редли Честер - Алый жакет

Да, это по-мужски. Она никогда не думала о своем отце, как о человеке, способном на мужские поступки, но разве он не был мужчиной, в конце концов?

О, бедная мама. Теперь она пополнила ряды отвергнутых женщин. И здесь Глория могла ее понять. Ее мать была… женщиной. Вот это обстоятельство труднее осмыслить, но ничего, Глория постарается.

В голове у нее появилась какая-то тупая боль. Возможно, не замедлил проявиться эффект абстиненции, вызванный тем, что она сравнительно долго не ела мороженого. Случается же нечто подобное с заядлыми любителями кофе.

— Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе, мама?

— О нет! — Послышался смех, в котором Глория распознала наигранную бодрость. — Вообще-то я звоню из телефона-автомата на стоянке у твоего дома… Я ехала на бридж. Ты же знаешь, в первую пятницу каждого месяца мы играем в бридж у Бройлзов. Я поехала по привычке, но по дороге до меня вдруг дошло, что без Энди у нас не будет четвертого партнера. Я перезвонила сейчас Бройлзам и сказала, что не приеду.

— Мама, поднимайся ко мне. Я как раз собиралась сделать себе сэндвич с ветчиной.

— Только не с ветчиной. Я начала прибавлять в весе.

Глория повесила трубку и задумалась. Итак, впереди перспектива провести пятничный вечер в обществе матери? Не то, чтобы она не ладила с ней, однако их беседы скорее походили на обмен короткими фразами двух хорошо знакомых женщин за ленчем, а ей предстояло провести с матерью целый вечер.

Глория зажгла конфорку и поставила на нее кастрюльку с водой. Новым чайником она пока не обзавелась, а старый сгорел, когда она забыла выключить газ. Зеленый чай — вот что нужно истерической родительнице, склонной к полноте.

На лестнице уже раздавались шаги ее матери. Глория положила на стол пачку салфеток и направилась к двери в тот самый момент, когда мать постучала. Глория открыла. Ожидая увидеть рыдающую женщину, готовую забиться в истерическом припадке.

— Привет, Глория! Я так рада, что ты оказалась дома.

Рыдания и истерик пока не было.

— Я уже и забыла, когда мы сиживали с тобой вдвоем, — произнесла Глория.

— Это было в прошлом месяце за ленчем.

— Да, верно. — Патриция показала на куртку, надетую на дочери. — Ты собиралась уходить?

— Я хотела сбегать за мороженым, — сказала Глория.

Патриция окинула взглядом гостиную и опять посмотрела на дочь.

— Значит, на обед ты планировала съесть мороженое и больше ничего?

Глория молча пожала плечами. Усталым жестом отмахнувшись от дальнейших объяснений. Патриция тяжело опустилась на стул. Впервые Глория видела свою мать в таком подавленном состоянии.

— Были времена, когда я тоже хотела, чтобы мой обед состоял из одного мороженого… — Патриция вздохнула и села прямо. — Твой отец… Разве он ценил то, что я для него делала? Нет. Поставив меня перед свершившимся фактом, он увольняется, собирает свои вещички и уезжает в какую-то дыру…

Мать встала со стула, но, сделав несколько шагов по комнате, опять села, на этот раз на диван. При этом Глории показалось, что у матери подкосились колени.

— Я даже не знаю, достаточно ли у него носков. Он никогда в жизни не собирался сам. Ладно, теперь он — не моя забота.

Забренчала крышка на кастрюле, и Глория вышла на кухню заварить чай. Выключив плиту, она положила в две чашки по пакетику чая, а затем налила туда кипятку. Надтреснутый голос матери проникал на кухню через полуоткрытую дверь.

— Я считала, что у нас с Энди отношения равных партнеров. Я думала, мы такие умные. Мы не выкладывались на двух работах, как это делали все прочие. Вместо этого мы вкладывали все силы в одну работу — его. И у нас все получалось. Никто не выдержал конкуренции с нами. Он рассказывал мне, что люди часто спрашивали, в чем его секрет. Я была его секретом.

И ее заслуги так и не получили признания, подумала Глория. Должно быть, это очень обидно.

— Всю свою замужнюю жизнь я соотносила свои поступки с тем, что я — жена Энди. Я делала покупки только в надлежащих магазинах, пользовалась услугами только надлежащих фирм и никогда не покупала одежды, которая не соответствовал бы нашему общему имиджу. Нашей целью было стать безупречной парой в корпоративной упаковке.

Глория поставила кружку чая перед матерью и села рядом с ней на диван.

— Теперь эта упаковка распакована, — сказала Патриция.

Ее матери нужно было поплакаться в жилетку, что было не внове для Глории, которой неоднократно приходилось выступать по отношению к подружкам, как в роли плакальщицы, так и в роли жилетки. Она понимала, что сейчас от нее ожидают понимания и сочувствия.

Но ведь это была ее мать, которая говорила о ее отце. Возможно, следует подкорректировать правила.

— Папа вернется. Вот увидишь. Он просто…

— Уехал от меня. — Ее мать осторожно пригубила чай, который никак не хотел остывать. — Он теперь сам за себя отвечает. Но я тоже готова начать жить для себя, так как живешь ты.

— Но, мама… — Глория испугалась. Неужели мать предлагает ей жить вместе?

— В конце концов, мне всего-навсего пятьдесят. Моя жизнь вряд ли окончена. Я еще хоть куда.

— Конечно, не окончена. Что за глупости. Успокойся, мама. Все наладится.

— И поэтому… — Мать посмотрела на дочь оценивающим взглядом. — Если я собираюсь опять выставить свой товар на рынок, то ему нужна новая упаковка. — Она вскочила с дивана. Глория тоже вскочила. — Я хочу порыться в твоем шкафу. Интересно, что теперь носят девушки.

— Мама? Товар на рынок? Чепуха. Это же совершенно не вяжется с… Не думаешь ли ты, что…

Но Патриция уже поставила свою чашку на столик и пошла к встроенному шкафу. Прежде чем Глория успела обежать низкий столик и помешать ей, она уже распахнула дверцы.

Быстро сдвигая вешалки в сторону, она добралась до юбки, которую Глория считала немного экстравагантной и провоцирующей и надевала очень редко.

— Ага, нашла. В этом ты, наверное, ходишь на свидания. Гм. Коротко и в обтяжку — отлично!

— Мама!

— Дорогуша, я ведь тоже ходила на свидания в свое время. Тогда тоже носили короткие юбки. Какая шикарная вещица. — Она вытащила из шкафа прозрачную шифоновую блузку, которую Глория купила перед тем, как рассталась с Джарвисом. Пытаясь разжечь потухший костер.

Патриция вытащила еще одну вешалку.

— А эту милую маечку ты, должно быть, надеваешь под нее.

Нет, она не надевала под нее эту маечку, но не стала поправлять мать. Да и не до того ей было, потому что та уже вытащила из шкафа алый жакет…

— О, это именно то, что надо! — Патриция повесила обратно в шкаф блузку и «маечку». — Можно мне позаимствовать его у тебя?

— Нет!

Патриция уже начала раздеваться.

— Почему?

— Потому что… — Глория с беспокойством взирала на жакет. — Но что… что ты делаешь?