Белл Робинс - Любовь и измена

Постой, Алекс, негромко вмешался голос рассудка, почему ты решил, что эта девчушка — дочь Долорес? Да мало ли на острове женщин с похожими волосами и кожей?

Да, верно, вдруг очнулся он. Почему это я так твердо уверен в этом? Почему осудил Долорес, даже не потрудившись выяснить, верны мои подозрения или нет?

Но судьбе угодно было вмешаться и рассеять его сомнения.

— Мари! Орнеро! Подойди-ка ко мне! — раздался голос судьи, и девочка, за которой он наблюдал, легко подбежала к нему.

Она выслушала его слова внимательно, часто кивая, потом так же легко помчалась на свое место и с силой ввела мяч в игру.

Орнеро! Итак, он не ошибся. На острове нет других Орнеро. И она слишком взрослая для дочери Сантоса или тем более Ариэллы. Старшие Орнеро умерли вскоре после его отъезда, так что девочка не может быть сестрой Долорес. Значит, возможен один-единственный вывод: это ее дочь! Так вот, оказывается, почему Долорес так перепугалась, увидев его. Потому что у нее есть ребенок.

Да почему она должна бояться тебя? — возразил внутренний голос. Кто ты такой, чтобы она что-то скрывала от тебя или боялась тебя? Ты ей не муж, не жених, не любовник. Так что…

Гмм… действительно, странно…

Алекс продолжал наблюдать за девочкой. И чем больше смотрел, тем больше чувствовал, что все не так просто, как ему показалось с первого взгляда. Что-то тут не так… Но что?

Тут Мари Орнеро вскинула высоко вверх правую руку, делая подачу, и Алекс заметил у нее под мышкой родимое пятно в форме груши. И похолодел…

Потому что видел точно такое же не далее как сегодня утром, вытираясь после ледяного душа. Н-нет… Не может быть… Но…

Мысли беспорядочно теснились в голове, налезая одна на другую, но категорически отказываясь связаться во что-то внятное и разумное. Долорес отказала ему… У нее не может быть его ребенка… А эта девочка определенно его дочь. Но…

Алекс всячески пытался найти какое-то объяснение. Да нет, черт побери, это простое совпадение. Мало ли у кого бывают родимые пятна. К тому же передаются ли они по наследству?..

Но он чувствовал, что дело совсем не в случайном сходстве. И тут перед его глазами всплыла ясная картина: пляж, он бежит не разбирая дороги, взбешенный отказом Долорес, и вдруг слышит голос: «Эй, красавчик! Не спеши так…»

Алекс передернулся. Господи, как же он мог забыть? Совершенно, напрочь забыть Магдален и то, как взял ее — неистово и презрительно, отчасти, чтобы отомстить Долорес, отчасти, чтобы утолить собственное разочарование.

И эта девочка… Мари Орнеро — плод той короткой схватки, которую нельзя даже назвать любовной, настолько он был полон гнева и неутолимой горечи, — дочь его и старшей сестры Лолы Магдален?! Возможно ли такое?

О да, более чем просто возможно. Это, пожалуй, единственный вывод, который не только напрашивается сам собой, но и все объясняет. И ужас Долорес, и откровенную враждебность Сантоса, и их нетерпеливое желание избавиться от него, и даже некоторые слова и странноватые взгляды сеньоры Беседос. И как это она сказала?.. «Старшая их девчонка удрала еще до смерти отца, а Лоле одной пришлось малышей поднимать…»

Значит, Магдален сбежала, подбросив свою, его дочь Долорес, и та воспитывала ее наряду с младшими братом и сестрой, оставшись без родителей.

О Господи! Алекс содрогнулся, представив, что Лола пережила, когда узнала, что ее сестра беременна от него, Лехандро, которого она любила, хотя и отвергла…

Итак, все сходится: он, Алекс Парагон, — отец десятилетней девочки, появившейся на свет из-за его безответственного поведения. А Долорес ни разу даже словом не обмолвилась об этом, хотя и имела возможность. Сначала через его родителей, потом — когда он прислал денег… там же был его адрес. Значит, она не желала и не желает, чтобы он знал о ребенке.

Алекс с трудом поднялся со скамьи и, пошатываясь от пережитого потрясения, побрел к выходу. В голове ритмично стучала лишь одна мысль: я обязан найти Долорес. Я обязан найти Долорес. Я обязан найти Долорес… Сейчас же. Незамедлительно… Я и так упустил целых десять лет…

Немного придя в себя, Алекс вошел в школьное здание, разыскал секретаря и спросил, где он может увидеть Долорес Орнеро.

— Думаю, она дома. В занятиях сейчас перерыв, и Долорес, как правило, проводит его у себя, — ответила, мило улыбаясь, молодая, незнакомая ему девушка.

— Благодарю, — ответил он и направился к двери.

— Вы знаете адрес? — догнал его голос секретаря.

— Да, спасибо, — не поворачиваясь, отозвался Алекс и вышел из кабинета.

Он быстро преодолел небольшое расстояние до дома Орнеро, время от времени отвечая на приветствия, хотя не понимал, кто именно к нему обращается. Он спешил, очень спешил. Упустив десять лет, Алекс Парагон не желал терять большее ни единой минуты.

Взлетев на крыльцо и едва постучав, он распахнул дверь и крикнул:

— Долорес, это я, Алекс! Можно войти?

Ответом ему была тишина.

Он позвал еще раз, громче, но с тем же результатом. Тогда прошел в просторный холл, огляделся по сторонам и заметил висящую на стене большую фотографию в рамке. Если до сего мгновения у него еще могли быть сомнения, то теперь они полностью рассеялись. Ведь с нее на него смотрели, весело улыбаясь, Долорес и маленькая девочка, как две капли воды похожая на ту, что вчера и сегодня привлекла его внимание. Его дочь. Его и Магдален. Магдален, а не Долорес, его возлюбленной, ненаглядной Долорес…

Перед ним быстро мелькнула картина, так живо отпечатавшаяся в памяти, — Лола в апельсиновой рощице срывает с деревьев ароматные цветы к свадьбе какой-то дальней родственницы. Он долго наблюдал за ней, за ее удивительно грациозными движениями, потом подкрался сзади, обнял и шепнул на ухо, не в состоянии больше скрывать своих чувств:

— Я люблю тебя, Лола, люблю!

Она моментально повернулась к нему лицом, обвила его шею пахнущими апельсиновым цветом руками и прижалась жаркими губами к его рту, даря утоление его жажды. А после, заглянув в его карие глаза, ответила:

— И я люблю тебя, Лехандро! Больше всего на свете!

Алекс вздохнул. Да, она любила его. А он… Чем он отплатил за ее чувство?

С трудом оторвав взгляд от снимка, а мысли от грустных воспоминаний, он прошел в кухню. Там явно недавно кто-то был. На плите стоял еще неостывший чайник. В раковине лежали разделочная доска и нож.

Алекс сразу понял, где найдет ее. На том самом месте, где они так часто встречались, когда еще были друзьями, а не влюбленными, там, где вели долгие беседы о жизни, о ее целях и смысле, о своих ожиданиях…

Он покинул дом и бегом поднялся по крутой узкой тропе к тому самому утесу, где ожидал встретить Долорес. Остановившись, окинул взглядом когда-то привычную картину, и замер.