Марианна Лесли - Опасный мужчина

Оттолкнувшись от стены, он развернулся и подошел к перилам.

— Ник, — окликнула она его тихо, — вы… уже уходите?

Неужели в ее словах прозвучало сожаление? Или ему показалось? Но даже если не показалось, он не мог остаться ни на секунду дольше. Не мог рисковать потерять ее хрупкое доверие.

— Да, — хрипло буркнул он, потом откашлялся. — Мне лучше уйти сейчас, в противном случае я вообще не смогу уйти.

Не успела Рейчел что-то ответить, как он перебросил вначале одну ногу через перила, затем вторую.

— Вы… вы что, собираетесь уходить тем же путем, что и пришли? — запинаясь выдохнула она. — Но в этом нет необходимости. Можно спуститься по лестнице.

Он бросил на нее странный взгляд.

— Не думаю, что это хорошая идея. К тому же физические упражнения — это как раз то, что мне сейчас нужно.

Спустившись чуть ниже, он позвал ее.

— Рейчел?

— Да?

— Прошу вас, оденьтесь во что-нибудь пострашнее, иначе мне не устоять перед вами. — Он спрыгнул на землю и исчез за кустами.

Несколько мгновений Рейчел еще стояла, глядя на то место, где он только что был, словно находилась под действием гипноза. Потом быстро пошла в спальню, не оставляя места ни для размышлений, ни для сомнений.

Стянув рубашку через голову, бросила ее на кровать и достала из комода широкие белые брюки. Секунду подержав их в руке, передумала и положила обратно.

Нет, только не белые, подумала она. Не сегодня.

Рейчел быстро облачилась в узкие черные джинсы и темно-зеленый пуловер, затем заплела волосы в косу и заколола на затылке. Увидев свое отражение в зеркале, удовлетворенно рассмеялась. Сейчас она была похожа на какого-нибудь воришку, отправляющегося на дело. Что ж, вполне подходящая компания для такого бродяги, как Ник Логан.

Закончив приготовления, Рейчел тайком прокралась по лестнице на первый этаж. Опасность быть застигнутой кем-нибудь, так сказать, на месте преступления лишь усиливала выброс адреналина в кровь. Дивясь своему безрассудству, она выскользнула через боковую дверь, на ходу повязывая голову черным газовым шарфом.

Внезапно вынырнув из темноты, Ник схватил ее за талию и повел по дорожке через сад к тому месту, где стоял его мотоцикл.

— Это вам не нужно, — прошептал он, стаскивая с ее головы шарф. — И вот это тоже. — Он расстегнул заколку, удерживавшую волосы, и расплел косу. Запустив пальцы в шелковистую массу, распустил их по плечам. — Вот так-то лучше, — констатировал он, держа ее за плечи. — Да, намного лучше. — Повернувшись, повел ее дальше, к мотоциклу. — Пробил час приключений, — сказал Ник, после того как усадил позади себя на сиденье мотоцикла. — Вперед?

— Вперед, — подтвердила Рейчел, тряхнув головой.

Они выехали из переулка и направились в сторону городской окраины, оставили позади сосново-лиственный лес и выехали в открытое поле, поросшее одуванчиками и залитое серебристым лунным светом.

Развевающиеся по ветру волосы стали для Рейчел символом свободы, которую она сейчас ощущала.

Казалось, время потеряло для них всякое значение. Все условности были забыты, все сомнения отброшены. Не думая ни о чем, она прижималась щекой к его широкой кожаной спине, позволяя увезти ее, куда он захочет.

По пыльной проселочной дороге они объехали поле справа, и вскоре впереди показалось небольшое озеро, поверхность которого поблескивала в лунном свете. Лунная дорожка протянулась от одного края до другого, словно какой-то волшебный путь, ведущий в сказочную страну. А Рейчел и чувствовала себя как в сказке.

Когда мотор мотоцикла заглох, их окружила абсолютная тишина. Но постепенно звуки ночи стали проникать в этот безмолвный мир.

Застрекотал кузнечик, пронзительно свистнула какая-то птица. Заквакала одна лягушка, за ней вторая, и вскоре уже целый лягушачий хор выводил свои гортанные арии. Так звуки один за другим наполнили ночь.

Взяв Рейчел за руку, Ник повел ее к пологому бережку, поросшему травой, откуда было хорошо видно все озеро и небольшая рощица за ним. Оттуда доносились заливистые птичьи трели.

Ни он, ни она ничего не говорили, возможно, потому, что боялись своими голосами нарушить гармонию ночных звуков, а быть может, потому, что слова были просто не нужны.

Ник расстелил на траве свою куртку, и они некоторое время сидели, обхватив колени, и слушали симфонию ночи. Потом Рейчел тихим шепотом попросила Ника рассказать ей что-нибудь о своих путешествиях, и он так же тихо стал рассказывать.

— А куда вы отправились после Канзаса? — поинтересовалась она сонным голосом.

— После Канзаса была Оклахома. Дело было летом, и жара там, скажу я вам, стояла просто невыносимая. Небольшие дождики не размягчали запекшейся земли. Даже небо казалось как будто выцветшим. А потом как-то в одночасье из Мексиканского залива надвинулись грозовые тучи. Ветер был такой силы, что укладывал на землю целые кукурузные поля и поднимал страшную пыль. Пыль смешивалась с воздухом и проникала сквозь закрытые наглухо двери и окна. Работать на улице не было никакой возможности, и люди сидели по домам, дожидаясь, когда закончится пыльная буря.

Рассказывая это, Ник лег и положил голову на колени Рейчел. Вначале она напряглась, но постепенно расслабилась, воспринимая этот жест как часть волшебства ночи.

Речь Ника текла так непринужденно и складно, что Рейчел была заворожена.

— У вас прирожденный дар рассказчика, вы знаете это? — спросила она.

— Что ж, возможно на старости лет я напишу воспоминания о своих путешествиях. Что скажете, Рейчел?

— Скажу, что это замечательная мысль. Расскажите еще что-нибудь, пожалуйста.

— Что ж, извольте. Там же, в Оклахоме, я познакомился с одним чудным стариком. Его зовут Джекоб. У него небольшая ферма под Стоун-криком, и я с месяц пробыл у него в помощниках. — Ник усмехнулся. — Своеобразный он человек. Ему лет шестьдесят, но он жилистый и крепкий, а работы за день может переделать столько, что любого молодого за пояс заткнет.

— Чем же он своеобразен? — полюбопытствовала Рейчел.

— От его соседей я узнал, что он всю жизнь прожил один как перст. Знаете, такое впечатление, что одиночество как стена отгораживает его от людей, от нормальных людских потребностей. Ел он мало, не пил, жил вдовцом. Но неутоленные страсти зрели, накапливались и в конце концов прорывались наружу. Тогда, мне рассказывали, он с жадностью накидывался на еду и обжирался до тошноты, или глушил виски, превращаясь в расслабленного паралитика с красными, слезящимися глазами, или путался с какой-нибудь бабенкой из Стоун-крика.

— А что, у него никогда не было семьи? — спросила Рейчел.

— Да в том-то и дело, что была. Говорят, лет тридцать назад он женился на хорошенькой девушке из Техаса, пожил с ней полгода. Она забеременела. Как-то ночью у нее что-то внутри заболело и она попросила Джекоба отвезти ее в больницу. А он решил, что она просто переела и из-за такой ерунды не стоит тащиться за два десятка миль — само пройдет. А к утру ей стало совсем плохо и она умерла. Оказывается, у нее был перитонит, аппендикс лопнул.