Тина Уэлш - Если любишь — поверь…

— Я не думала, что это был твой дом.

— Ты хочешь сказать, что была там? — воскликнула Флоренс. — Тебе сказочно повезло! Он нас на порог не пускает.

— Кэрол тоже не была внутри, — торопливо пояснил он. — Я только зашел и быстро вышел. В мои намерения не входило устраивать для нее экскурсию по дому. Как бы там ни было, вернемся к делу. Чем я могу быть полезен в приготовлениях ко дню рождения Джеффри?

— Для начала избавь нас от общества Рейчел Пирс, — хихикнула Флоренс.

Мать шутливо хлопнула ее по руке салфеткой.

— Веди себя прилично, детка. Как лобстеры, Кэрол?

Она округлила свои и без того огромные глаза.

— О, я таких никогда не ела. Чудесно приготовлены.

Эдвин исподлобья наблюдал за нею. В какой-то момент капелька соуса приклеилась к ее подбородку. Ему захотелось перегнуться через стол и стереть ее пальцем.

Она поймала его взгляд и улыбнулась.

— Что случилось, Эдвин? У меня что-то не в порядке с лицом?

— Да, — ответил он, злясь на нее, себя, а заодно и на весь мир. Он всегда гордился своей выдержкой, а тут так легко теряет равновесие. — У тебя капля соуса на подбородке.

— Эдвин! — Амелия выглядела шокированной.

— Ведь лучше предупредить, чтобы она не испачкала свое платье.

— Да, есть лобстера дело опасное, — примирительно заметил Джеффри. — Я всегда предпочитаю есть его где-нибудь на пикнике в плавках. Дорогая, позволь мне. — Он вытер своей салфеткой ее подбородок. — Теперь ты как новенькая.

Остаток ужина прошел без происшествий. Эдвин смотрел только в свою тарелку, предоставляя остальным поддерживать беседу. А когда требовался его ответ, ограничивался нейтральными репликами.

Как только позволили приличия, он тут же удалился вслед за Джеффри, направившимся к бару что-нибудь выпить.

Расположившись в любимом кресле, Джеффри закурил свою ежедневную сигару, разрешенную доктором, и с любопытством спросил:

— Ну, что ты о ней думаешь?

Взвешивая на ладони крышку хрустального графина из-под вина, он ответил вопросом на вопрос:

— Более важно, что ты думаешь о ней.

— Я нахожу ее искренней, доброжелательной и готовой прощать.

— Ей нечего прощать тебе, Джеффри. Это тебя предали.

— Но она об этом не знает. Она думает, что я оставил ее и передал другому мужчине ответственность за ее воспитание. По-моему, Уильям Стэнли прекрасно справился со своей работой.

— Как ты объяснил ей то, что оставил ее?

— Никак. — Джеффри взял стакан, протянутый ему Эдвином. — Я изложил ей сокращенную версию правды и выразил сожаление, что не мог выполнять свои родительские обязанности.

— Тебе не из-за чего испытывать угрызения совести, Джеффри, и она должна знать об этом.

— Тем не менее я носил в себе чувство вины все двадцать шесть лет. — Он сделал легкий жест рукой. — Что, если бы Уильям стал плохо обращаться с чужим ребенком? Или оставил бы их в лишениях? Ребенка могли бы удочерить незнакомые люди, и тогда я мог бы вообще потерять Кэрол навсегда.

— Зачем тиранить себя этими «что, если»?.. Ничего этого не случилось.

— Но я не знал об этом вплоть до прошлого месяца. Я даже не знал, кого родила Стефания, сына или дочь. Все это меня очень угнетало. Неважно, что в моей жизни было много хорошего. В ней всегда оставалась пустота, где должен был быть еще один ребенок.

— Твое местонахождение никогда не было секретом. Если бы Стефания нуждалась в помощи, она всегда могла бы к тебе обратиться. — Он отпил портвейн и продолжил: — Кроме того, ты сам мне рассказывал, что она была неплохо приспособлена к жизни.

— До тех пор пока удача не изменила ей. — Джеффри критически осмотрел горящий кончик сигары. — Я всегда ценил твою верность, Эдвин. Ты, и никто другой, поддержал меня, когда прошлое вновь болезненно напомнило о себе. С тобой я мог обсуждать вещи, о которых не мог говорить с твоей матерью. Но ты должен обещать, что не позволишь тому, что знаешь о Стефании, испортить свои отношения с Кэрол.

— Это слишком тяжелый приказ. Все будет зависеть от обстоятельств. Нельзя же сказать, что ты не делал попыток связаться с ней. Сколько ей тогда было, пятнадцать, шестнадцать?

— Едва исполнилось четырнадцать. Не забывай, я всегда адресовал свои запросы ее матери и никогда напрямую — самой Кэрол.

Эдвин пожал плечами.

— Она была уже достаточно взрослой, чтобы иметь собственное мнение, даже если ей приходилось сталкиваться с давлением матери. Она предпочла не заметить твоих попыток.

— Совершенно верно, но только в том случае, если она знала о них. Как я понял из нашей утренней беседы, это не так. Если ты собираешься кого-нибудь винить, пусть это буду я, Эдвин. Я мог изменить ситуацию, но пустил все на самотек. Очень печально, что страшная трагедия помогла мне исправить мою ошибку. Я получил еще один шанс.

— Я не собираюсь испортить ваше воссоединение, Джеффри. Но меня не оставляет чувство, что Кэрол вспомнила о тебе неспроста. От этой мысли мне становится не по себе. Я не хочу, чтобы тебе снова нанесли удар.

— Пожалуйста, не будь излишне подозрительным.

— Конечно, если мне не дают поводов, я готов воспринимать человека лучшим образом.

Это было все, что он мог открыто сообщить Джеффри, не опускаясь до лжи. Но при этом он еще сильнее укрепился в решении узнать как можно больше о прошлом Кэрол Стэнли.

Когда примерно через час они вернулись, то нашли одну Флоренс, сидящую за столом в комнате для завтраков. Перед ней лежала стопка книг, ручка и раскрытый блокнот.

— Мама принимает ванну.

— А Кэрол? — спросил Джеффри.

— Она гуляет с Бони. Ей захотелось немного пройтись перед сном.

— В таком случае и я пойду готовиться ко сну. Эдвин, мы увидим тебя теперь только в следующую субботу, не раньше?

— Посмотрим, — сказал он. — Но уж твой день рождения я ни за что не пропущу.

Он внимательно смотрел вслед своему приемному отцу, отметив, что тот ступает слишком тщательно и осторожно.

— Наверное, у него разболелась спина.

— Да, я знаю. Иначе он обязательно поехал бы встречать Кэрол сам, — лукаво ответила Флоренс. — Ему не повезло, зато повезло тебе, да?

— Что ты имеешь в виду?

— Сам знаешь… ты и Кэрол. Одни!

— Что, черт возьми, это значит? Неужели эта женщина разболтала, что они провели ночь вдвоем в одной постели? Если так, не сносить ей головы!

— Да ладно, Эдвин! Ты можешь сколько угодно делать безразличный вид и стараться не смотреть на нее. Ты что, думаешь, я ничего не заметила? Дорогой братец, я знаю тебя всю свою жизнь. Несомненно, все признаки того, что ты попался, налицо.

— Что?! Да ты просто перегрелась на солнце, — раздраженно закричал он. — Я всего лишь стараюсь быть вежливым с ней, как с любой другой женщиной.