Ивонн Линдсей - Особое условие

— Честно скажу: если бы я хорошо тебя не знал, то подумал бы — ты нервничаешь.

Она снова сглотнула комок в горле.

— Нет, я не нервничаю. Я только сейчас подумала о том, каким способом мы зачнем ребенка.

— Каким способом? — Вейд улыбнулся. — Я думаю, этот способ хорошо всем известен. Ты знаешь…

— Ты не хочешь прибегать к искусственному оплодотворению? — прервала его она.

Голос ее сорвался на высокой ноте, и в нем послышался страх. Теперь Пайпер совершенно не походила на ту бесстрашную девушку, которую он помнил. Вейд уже жалел о том, что заставил ее так нервничать. Ведь у них это так хорошо получалось когда-то, так почему же она боится?

— Зачем нам искусственное оплодотворение, когда мы можем насладиться естественным процессом? — промолвил он.

Протянув руку, Вейд обнял ее за шею и притянул к себе. Он увидел шок в ее глазах, когда склонил к ней голову, но губы его уже овладели ее ртом.

Ресницы ее затрепетали и опустились, когда он медленно провел языком по ее губам, и они призывно приоткрылись в ответ. Вейд стал целовать ее — глубоко и страстно, стараясь не вспоминать о том, когда целовал ее так в последний раз и когда хотел ее так, как сейчас, — с силой, которая грозила поглотить его…

Он провел языком по ее нижней губе, затем слегка прикусил ее. Пайпер прижалась к нему всем телом, ее упругие груди упирались ему в грудь.

Вейд жаждал овладеть ею, и это желание, оказывается, все время жило в нем. Ему нестерпимо захотелось сбросить все бумаги с рабочего стола и овладеть Пайпер прямо здесь, на его полированной поверхности. Задрать ее ночную рубашку, раздвинуть рывком красивые длинные ноги, проникнуть в ее жаркое лоно, где он смог бы оставить себя и свое жгучее, непереносимое желание…

Но все-таки в нем возобладал самоконтроль, который он вырабатывал в себе долгие годы, и Вейд сдержал себя, решив ограничиться лишь поцелуями.

Поцелуи Вейда сводили ее с ума. Губы его были необыкновенно соблазнительными. Горячий язык приводил ее в неистовство, сладко мучая. Но она хотела гораздо большего, чем поцелуи.

Пайпер обхватила Вейда за шею и всем телом прижалась к нему. Он стал другим с тех пор, как она в последний раз обнимала его, — более сильным, мускулистым.

Пайпер стала судорожно расстегивать ремень на его брюках, пальцы ее не слушались. Вейд застонал, когда ее пальцы, оттянув резинку его трусов, прикоснулись к мужской плоти. Пайпер почувствовала, как Вейд задрожал, снова услышала его стон, когда, оторвавшись от ее губ, он стал осыпать поцелуями ее шею.

И вдруг, крепко обхватив талию Пайпер, он отодвинул ее от себя. Медленно и мягко. Пайпер пыталась овладеть своим дыханием, своим предательским телом. Но оно не слушалось, дрожа от переполнявшего его желания. И эта бурная реакция заставила Пайпер признать то, что она не желала признавать очень долгое время. Она все еще испытывала чувства к Вейду — очень глубокие чувства.

Эта мысль прозвучала в ее сознании, словно тревожный колокол. То, что Вейд желал ее, — в этом не было никакого сомнения. Она чувствовала биение страсти всего лишь несколько минут назад.

Пайпер отступила от Вейда. Свет от настольной лампы упал на его лицо, и в какую-то долю секунды в глазах блеснуло нечто, что сказало ей: не только она отдала ему сердце, но и он тоже отдал ей свое. Но это было до того, как она стала разрушать все, что было между ними…

И теперь это нечто, блеснувшее в его глазах, заронило в Пайпер крохотное зернышко надежды. Может быть, — всего лишь может быть, — они смогут построить нечто новое на пепелище их прошлых отношений.

— Мне кажется, у нас нет никаких проблем… в плане совместимости, не так ли? — произнес он. И снова в его голосе прозвучал арктический холод. Пайпер кивнула, не найдя подходящих слов для ответа. — Значит, с разговором об искусственном зачатии покончено, да? — надавил на нее Вейд. Пайпер снова кивнула. — Тогда тебе лучше сейчас пойти спать. Завтра у тебя будет напряженный день в офисе.

Наконец она обрела дар речи:

— Мы поедем на работу вместе?

— Нет, мне надо быть там очень рано. Я пришлю за тобой машину, если хочешь.

— О, я могу приехать на машине отца, — ответила она.

— «Даймлер» Рекса был продан в прошлом году. Декстеры пользуются пикапом, но завтра, возможно, он им будет нужен. Почему ты не хочешь поехать на моем «порше»? Я утром вызову себе другую машину.

Пайпер снова покачала головой:

— Не вижу в этом смысла. Что подумают обо мне, когда я приеду в офис на твоем автомобиле? Все решат: ты взял меня на работу лишь потому, что я — твоя любовница.

Вейд внимательно взглянул на нее:

— Тебя беспокоит, что люди подумают, будто мы… — вытянув руку, он погладил её по щеке, — состоим с тобой в интимных отношениях?

Она отклонила голову, избавляясь от его руки, но так и не смогла забыть обжигающее ощущение его пальцев на своей коже.

— Да, это беспокоит меня. Мне надо научиться работать в отцовской фирме начиная с самых азов. Мне надо научиться твердо стоять на своих ногах. И я не хочу, чтобы мне делали поблажки, потому что я — твоя любовница!

Вейд рассмеялся, но смех его звучал невесело.

— Никаких поблажек, за исключением того, чтобы тебя взяли на работу прямо с улицы, без опыта и профессии! — Он устало потер рукой глаза. — Иди спать, Пайпер. Я позабочусь о том, чтобы никто не подумал о тебе ничего плохого. Обещаю.

— Спасибо, — сдавленно произнесла она. — Спокойной ночи.

На следующее утро Пайпер разбудил звук отъезжавшей от дома машины Вейда. Потянувшись, она перевернулась на другой бок и взглянула на часы. Шесть утра.

Пайпер не смогла уснуть снова. Сегодня она должна приступить к работе, и мысль об этом возбуждала и ужасала ее одновременно. А что, если она окажется полной дурой? А что, если сотрудники возненавидят ее, когда узнают, что она — дочь Рекса Митчелла? А что, если всем известна ее дурная репутация?

Откинув одеяло, Пайпер встала с кровати и включила верхний свет. Взгляд ее упал на одежду, которую она вчера решила надеть на работу. Простые темно-синие брюки в сочетании с кремовой блузкой. «Надо раздобыть и новый бюстгальтер, — подумала она. — Ведь не могу же я бесконечно ходить без бюстгальтера!»

Пайпер направилась в ванную комнату, и в груди ее постепенно стало зарождаться радостное чувство.

Ее берут на работу и ей будут платить жалованье, впервые в ее жизни!

Остановившись, она взглянула на свое отражение в зеркале. Она сильно изменилась с тех пор, как покинула отчий дом. Превратилась из капризной папиной дочки сначала в девушку легкого поведения, а затем в волонтера, помогающего бедным, попавшим в беду.

Сейчас наступил момент для другого превращения.