Норри Форд - Романтичное сердце

Она хотела уснуть, но фрау Стайгер высоко держала ее голову и заставляла пить горячий суп, растирая ее лицо и руки до тех пор, пока они не заболели. Боль была так сильна, что она кусала губы, чтобы не кричать. Казалось, что боль будет длиться вечно, но постепенно она стала утихать, и Вики с трудом удерживалась, чтобы не провалиться в сон.

— Теперь все в порядке, — сказал голос фрау Стайгер откуда-то издалека, и сильные руки отнесли ее в кровать, глубокую, мягкую кровать, где она мгновенно забылась тяжелым сном.

Утром она проснулась и увидела, что находится в спальне Гензеля и Гретель. Ее щиколотка была аккуратно перевязана, хотя она не помнила, кто это сделал. Она подумала, где же спал Мартин.

Фрау Стайгер вошла в комнату с кофе и горячими булочками на подносе и, увидев, что Вики проснулась, позвала кого-то снизу. На лестнице зазвучали шаги, и в комнату вошел Мартин, робко остановившись у двери.

— Можно войти?

— Да, конечно. С тобой все в порядке? Мне очень жаль, что так вышло. Я была неосторожна и причинила тебе столько хлопот. Ты ничего себе не отморозил?

— Все пальцы на руках и ногах на месте. — Мартин придвинул стул к кровати, фрау Стайгер поставила поднос на столик и исчезла. Они остались одни.

Вики лежала очень тихо, но ее широко расставленные зеленые глаза внимательно наблюдали за мужем. Мартин налил им обоим кофе, и чашка, которую он протянул Вики, утонула в его широких ладонях. Глядя в его спокойные глаза, никто бы не догадался, что происходит в его сердце. Он, не отрываясь, смотрел на свою жену, возлюбленную Вики, шальную рыжеголовую девчонку и безмятежную светскую даму. Она слегка загорела под альпийским солнцем, и россыпь золотистых веснушек украсила ее прямой короткий носик. Ее глаза были похожи на волнующееся море. Она может перевернуть душу любого мужчины, подумалось ему.

— О боже! — Краска показалась на ее шее и залила все лицо до корней волос. — Что на мне надето?

— Моя пижама. Надеюсь, ты не возражаешь. Это, — добавил он с поспешностью, — тебя фрау Стайгер переодевала. Ты так быстро заснула, и доктор сказал, что тебя не следует отвозить в гостиницу. Я ночевал в твоем номере.

Вики погладила тяжелый шелк.

— Такая элегантная пижама. Спасибо, Мартин.

Они молча пили кофе, погрузившись в свои мысли.

Когда они закончили завтрак, Мартин отставил поднос.

— Доктор обещал зайти пораньше, — сказал он. — Твоя щиколотка сильно ушиблена, но перелома нет. Ты очень скоро сможешь ходить. Она болит?

— Немного дергает, — призналась Вики. — Я перетерплю.

— Моя бедняжка, как жаль, что я не могу пострадать вместо тебя. Помнишь, перед тем, как нас нашли спасатели, — его голос стал ниже, — я спросил тебя, правда ли, что ты назвала меня «дорогой»?

— Я помню. — Она подняла на него глаза. — И ты сказал, что отдал бы все за это.

— Да, ведь это означает, что у меня есть надежда. Ты ясно дала мне понять, что не бросишь меня, потому что ты моя жена. Твое очень сильное чувство долга не позволяет тебе бросить меня, я ценю это и благодарю Бога за это. Но я хочу большего.

Робкая улыбка тронула уголки ее рта.

— Насколько большего? — Ее голос был тонким, как нить.

— Когда-нибудь… не сейчас, а в будущем, я надеюсь завоевать твою любовь. Как ты думаешь, я смогу, если очень постараюсь? Я так плохо обращался с тобой. Я должен на коленях молить тебя о прощении, но, мне кажется, в таком положении я буду выглядеть довольно нелепо. Возможно, мне не следует этого бояться. Это было бы полезно для моего самоуверенного «я».

Ее дыхание сбилось. Надежда и вера зажгли свет в ее глазах.

— Что все это значит?

— Я слишком долго заблуждался. У меня было твердое убеждение — да простит меня Господь, — что ты вышла за меня замуж из-за денег, и я не мог избавиться от него до тех пор, пока не обнаружил мою собственную никчемность. Я должен был потерять все на свете, чтобы начать ясно видеть; и когда все, что я ценил, ушло от меня, ты по-прежнему была рядом.

— Ты как-то сказал, что только одну вещь хотел бы спасти.

— Наш брак. И хотя до сих пор это была лишь насмешка над браком — я признаю свою вину. Вики, я хочу, чтобы наш брак стал настоящим.

Вики склонила голову. Он не должен — пока не должен — видеть счастье, которым лучатся ее глаза. Невыносимое, невероятное счастье. Он все еще не сделал последнего шага на этом пути.

— Почему ты хочешь, чтобы наш брак стал настоящим?

Он опустился рядом с ней и молча положил голову на ее руки. Вики высвободила одну руку и погладила его упрямые вьющиеся волосы, а на другой руке, на которой лежала его щека, она почувствовала теплые слезы, но сделала вид, что ничего не заметила. Она не понимала, чье сердце бьется так сильно — ее или Мартина. В комнате было очень тихо.

Мартин поднял голову:

— Я люблю тебя, Вики.

Наконец она взглянула ему в глаза и подарила ему ослепительную улыбку, в которой раскрывалась вся ее сущность.

— О, мой любимый, — сказала она, и в уголках ее губ образовались очаровательные ямочки, — разве ты не знаешь, что я люблю тебя, люблю, люблю. Я с самого начала любила тебя, Мартин. Ты был так глуп, что не замечал этого.

Вместо ответа, он издал такой громкий победный вопль, что дом затрясся, а Стайгеры выбежали из кухни и понимающе улыбнулись друг другу, внезапно ощутив дыхание весны, пришедшей в их дом.

Мартин обнял свою жену, и его губы прижались к ее теплым, мягким губам. Вики прильнула к нему, слушая размеренное биение его сердца и видя, как пульсирует жилка на его смуглой шее.

В этой комнате, обитой сосновыми панелями, которая словно вышла из сказки про Гензеля и Гретель, в комнате, где можно было жить просто и счастливо, они вкусили глубокую радость, которая открылась перед ними за золотыми вратами любви.