Leri Hot - Свобода на двоих

– Я знал, что ты рано или поздно решишься – Засмеялся он в ответ. Что и где будем колоть

– На правом плече, со стороны спины «ОМ».

Через два с половиной часа трехцветный черно-коричнево-белый стилизованный знак вечного звука был нанесен на ее тело.

– Я обработал и заклеил, там рана открытая, не мочи несколько дней, пока корочка не сойдет, не сдирай ничего, а то рисунок будет не ровным.

– Спасибо тебе, а теперь чай. – Они опять просидели до вечера, смеясь и разговаривая. Этот ритуал чаепития стал для них частым до самого расставания.

Атмосфера северного Гоа сильно отличалась от того, как это курорт выглядит на юге, где фешенебельнее отели и все прелести цивилизованного отдыха. Дикие пляжи, на которых ютились немногочисленные кафе из бамбуковых листьев, разношерстная публика свободных от условностей людей, хиппи, и просто люди, приехавшие «дикарем». Песок тянулся нескончаемой полосой, то тут, то там стояли лодки рыбаков, которые каждое утро выходили в море, что бы вернувшись, продать улов в кафе или туристам.

Вэл встречала каждое утро солнце, совершая пробежки по полоске отлива, занимаясь йогой и купаясь. Днем под скрежет вентилятора делала свои заметки. Ближе к вечеру, когда солнце палило не так сильно, шла на пляж, позагорать и дождаться заката. Два месяца прошли в состоянии близком к трансу. Этот покой, размеренность, одиночество, шум моря и жар солнца, заставили забыть обо всем. Ей это нравилось. Нравилось быть наедине с собой и нескончаемыми водами, то ласково плескавшимися у ног, то яростно вздымающимися в небо высокой волной. Нравилось подчиняться Солнцу, которое нещадно обжигало и нежно грело. Нравились люди, которых она знала и, в то же время, не знала. Люди, которые ничего не требовали от нее, а ей ничего не нужно было от них. Если в Париже она ощущала одиночество внутри как пустоту, то тут, то же самое ощущение вылилось в другое. Она была свободной от всего. Иногда, вырываясь из этого состояния отрешенности, она вместе с Дэйвом и его друзьями выезжала на транс-пати или сидела в баре, который располагался в самом рыбацком поселке Арамболь. Только звонки с Родины заставляли обратить внимание на время, напоминая, что есть другой мир.

Утро началось, как и все предыдущие, в кафе, где Валерия завтракала каждое утро, сегодня было на редкость много народа. Все четыре столика были заняты. Под навес кафе зашла хрупкая невысокая девушка. На ее плече висел невероятных размеров фотоаппарат. Оглядев столики, она произнесла вслух на русском языке:

– Черт, а мне сказали, что тут мало народа. – Развернувшись, она собиралась уйти.

– Садись за мой столик, если не против компании. – Предложила Вэл.

– Вот спасибо, ночью прилетела, есть хочу. Меня Сюзанна зовут. – Присаживаясь, представилась девушка.

– Меня Валерия, очень приятно.

Так они познакомились с Сюзи, она была из Москвы, прилетела на пару недель отдохнуть с группой каких-то йогов, среди которых был ее знакомый. Ничего общего с их занятиями не имела, просто прилетела за компанию, поэтому не особо пылала желанием проводить все время с ними. Вэл предложила показать окрестности и красивые места, на что Сюзи согласилась. «Что ж, на две недели у меня есть компания». Девушка была интересной, с ней было приятно и весело. Днем они встречались, катались на скутере до Ватагора, небольшого городка, гордо именующегося столицей штата Гоа. Ходили на священное дерево баньян, где якобы бывали Beatles, но сейчас там сидел один индус и куча обкуренных туристов. Съездили в Анжун на базар, невероятный по своим размерам.

– Сюзаннка, не покупай много, тебе тут всучат всякую ерунду, ты даже не опомнишься и не решишь, зачем она тебе, но купишь.

Но все было тщетно, выходя спустя часа четыре с этого базара, Сюзанна была увешана всякими дудочками, барабанами, бубенцами, какими-то струнными инструментами, не считая других вещей.

– Господи, Сюзи, зачем тебе столько всяких инструментов? – Вэл ужаснулась, увидев все это.

– Я решила, что буду собирать! – Девушка была довольной и счастливой. – И всегда можно подарить кому-нибудь! А ты не хочешь ничего купить?

– Да тоже накупила ерунды всякой, сама тебя предупреждала, но попалась несколько раз. Ты права, можно и подарить, – рассмеялась Валерия.

– Смотри, какой барабан классный!

– Вижу, я тоже в прошлый раз три штуки купила у торговца на пляже, в первый же день, не удержалась. Прилетела в Москву с барабаном на шее. Кстати, ты завтра улетаешь?

– Да, давай сегодня вечером посидим на пляже, я купила бутылку джина.

– Давай, джин это хорошо.

Вечером, набрав фруктов, сока, взяв пластиковые стаканчики, они расположились на песке. Сюзанна достала небольшие карманные колонки, включила свой плеер, из которого полилась волшебная музыка дудука.

«Странно, но эта музыка и это место дополняют друг друга, две разные культуры, но гармонично сочетаются».

– Почему тут все пьют джин ведрами, а не вино, ром или водку, например? – Девушка провожала взглядом солнце.

– В джине хинин, в Индии малярия, хинин лечит малярию. Все просто. Так думают, во всяком случае. А пьют тут все подряд. – Улыбнулась Вэл. – Только не индийцы, для них спиртное дорого. В прошлый приезд мы в Шереметьево в дьютифри набрали этого джина, ящик, наверное. Первые дня три даже руки им протирали и приборы столовые.

– А потом перестали или просто выпить его решили? – Засмеялась девушка.

– Выпили, конечно, не пропадать же добру. Но эта дурость с протиранием сама собой отпала, незаметно.

– Ты производишь впечатление счастливого человека, Вэл. Что ты для этого делала? Я тоже так хочу.

Валерия задумалась.

– Я произвожу впечатление. Ты мне напомнила одну легенду, я тебе расскажу, верней прочту, у меня в телефоне есть, когда-то учила ее, но боюсь, уже не вспомню полностью.

В предсумеречный час, у гималайской

Гряды, вдоль каменистого обвала,

Где не одна лавина побывала,

Тропой, ведущей к вечным ледникам,

Где обитает снежный великан,

Не пойманный людьми до сей поры,

Шли двое. У подножия горы

Остановились.

Если б некий зритель

Увидел их, то понял бы: Учитель -

Вон тот, седой как выцветший тростник.

А задает вопросы Ученик:

– Скажи, как долго надобно мудреть,

как жить, какие думы думать, что бы

от радости и счастья умереть?

Учитель: – Без ущерба для утробы?…

Прости, я не расслышал твой вопрос.

Плохая речь понять тебя мешает.

Язык твой шерстью путаной оброс,

А сердце дух нечистый искушает.

Я это вижу по твоим глазам.

– Ты прав… я от рожденья порчен,

корыстен, склонен смеху и слезам,

развратен в мыслях и в словах не точен.

Поэтому склоняясь пред тобой,