Маруся Карасева - Я слышу тишину

Я повернулась к нему и провела рукой по его лицу. В ответ тот закрыл глаза и прижался щекой к моим пальцам, словно пытаясь не упустить ни единого прикосновения.

- Что вам нравится? - спросила я. - Я сделаю все, что вы захотите.

Его ресницы разомкнулись.

- Все, что угодно? - недоверчиво сказал он. - А чего вы сами хотите?

Я осторожно поцеловала его в уголок рта. В эту секунду я нисколько не сомневалась в своем ответе.

- Вас.

Джонатан вздрогнул, словно от удара. С его губ сорвался короткий стон, как будто своим ответом я сделала ему больно.

- Вы доверяете мне? - уточнил он. - Уверены?

Я в жизни ни в чем не была так уверена. Именно это я ему и сказала. В ответ он запечатлел на моих губах легкий целомудренный поцелуй.

- Дайте мне минуту, - попросил Джонатан.

Едва за ним закрылась дверь комнаты, я опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. Голова кружилась -- от вина и волнения, а сердце стучало до того быстро, что было трудно дышать. Что он задумал? Почему ушел? Эти вопросы не давали мне покоя. Но прежде, чем я начала искать причину в себе, дверь снова открылась. Облегчение, которое я ощутила, было до того велико, что у меня на секунду потемнело в глазах. Значит, моя мысль о том, что Джонатан счел меня слишком странной и сбежал, была глупой и преждевременной.

Он доверчиво улыбнулся мне. В руке у него были острые портновские ножницы.

- Скажите, вам дорого ваше платье? - спросил Джонатан.

13

Не дыша, я следила за его приближением. Платье, которое обтягивало меня словно вторая кожа, не имело для меня особой ценности: оно великолепно сидело, однако его стоимость была слишком незначительна, чтобы я волновалась об его сохранности.

- Вы испуганы? - голос Джонатана был точно шелк. - Я не сделаю вам больно, - он наклонился к самому моему уху, - если, конечно, вы сами не попросите.

Страх, мелькнувший в моем сознании, улетучился. И как я только могла заподозрить его в чем-то дурном?

- Я не боюсь, - призналась я. - Что вы хотите делать?

Он хмыкнул, точно озорной мальчишка.

- Мне кажется, в этом платье вам трудно дышать, - заметил он. - Я заметил еще за ужином.

Я улыбнулась в ответ.

- В этом вы виноваты, а не платье.

Джонатан поцеловал меня в висок.

- Хотите наказать меня?

- Нет.

- Но кто-то должен быть виноват. Или что-то.

С этими словами он подцепил широкую бретельку моего платья и щелкнул ножницами.

- Не думаю, что это платье вам нужно, - Джонатан поддел узкий подол, и я ощутила прикосновение металла к коже. Повинуясь его движению, холод змеей поднялся до бедра. - Мой долг -- освободить вас, - ножницы скользнули по талии и снова щелкнули. Свободная рука Джонатана коснулась моей груди, и я едва сдержалась, чтобы не податься ему навстречу. Быстро поцеловав меня в шею, он резанул ткань на другом плече, и платье распалось на половинки. Прерывисто вздохнув, он властно развернул меня лицом к себе и внимательно осмотрел мою фигуру. - Боже, вы прекрасны, - сообщил Джонатан о результатах осмотра. - Но мне нужно видеть больше. - С этими словами он провел холодными ножницами по моей груди. - Вы не возражаете?

Я с трудом могла бы возразить. То, что он делал, рушило все мои представления о любовном свидании. В этом было что-то извращенное, но невероятно, необычно волнующее.

Ножницы снова раскрылись, блеснув в ярком свете люстры. На этот раз их жертвой стали бретельки моего лифчика. Чашечки все еще держались на месте, и Джонатан щелкнул ножницами между ними, а потом потянул растерзанную ткань вниз. Опустившись на колени, он обвел ножницами контур моей груди. Потом взглянул на меня.

- Вам нравится то, что я делаю? - поинтересовался он. - Вы не боитесь?

Мое тело горело так, словно его опустили в кипящую смолу. Прикосновения Джонатана вызывали жар и желание прижаться к нему, чтобы не позволить разорвать контакт.

- Очень, - выдохнула я.

Один уголок его рта дрогнул к самодовольной ухмылке.

- Мне продолжать?

- Да.

Ножницы скользнули вниз по моему животу и зацепили ткань трусиков.

- Я хочу делать с вами ужасные вещи, - признался Джонатан. - Вещи, которым нет оправдания. Но я не думаю, что вы к ним готовы...

Я схватилась за его плечи, чтобы не упасть; ноги у меня подкашивались.

- Я готова, - уверила я его. - Готова.

Не отрывая от меня взгляда, Джонатан опустил ножницы еще ниже. От прикосновения металла между ног я вздрогнула. Зрачки Джонатана расширились и, казалось, заполнили место радужной оболочки: теперь его глаза были черными-черными.

Ножницы скользнули назад, а затем вперед.

- Вы точно хотите этого?

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Ножницы щелкнули. Я ожидала боли, однако Джонатан разрезал лишь ткань -- аккуратно и точно, не глядя, словно делал это не в первый раз. Скорее всего, так оно и было.

Еще один щелчок - и из одежды на мне остались лишь чулки вместе с поясом, туфли на высоких каблуках и перчатки. Отстранившись, Джонатан с жадностью рассмотрел меня - каждый сантиметр открытой его взору кожи.

- Идеально, просто идеально... - пробормотал он, поднимаясь.

Ножницы со стуком упали на пол, и Джонатан сжал ладонями мои обнаженные ягодицы и прижал меня к себе. Сам он до сих пор был полностью одет - даже галстук не ослабил. Синхронно, точно в танце, мы сделали несколько шагов по направлению к кровати.

Склонившись к моему лицу, Джонатан снова поцеловал меня, но на этот раз не ограничился невинным касанием: его губы раздвинули мои, а кончик языка скользнул ко мне в рот. Я замерла. Возбуждение, которое я испытывала до этого момента, внезапно схлынуло. Мои руки, обнимавшие Джонатана за плечи, вдруг словно по собственной воле уперлись ему в грудь.

- Стойте, - прошептала я панически, прервав поцелуй. - Погодите...

- Что такое? - спросил Джонатан, с трудом переводя дыхание. - Что...

Но едва взглянув на меня, он все понял. На его лице появилось выражение, которое я не могла понять, а в глазах мелькнула боль. В следующий момент Джонатан отстранился.

- Простите, - сказал он. - Я не... я все испортил, верно?

Видеть его поражение было невыносимо.

- Нет, дело не вас, - попробовала я исправить положение. - Это я во всем виновата. Давайте начнем сначала...

Но Джонатан сделал еще один шаг назад.

- Нет, - сказал он, проводя обеими руками по волосам. - Не нужно. Не стоило мне... Простите.

С этими словами он отвернулся и, не прощаясь, быстро вышел из комнаты. Потрясенная, я опустилась на край кровати и, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, невидящим взглядом уставилась в стену. У меня было чувство, подобное которому случается, наверное, у мореплавателя, чей корабль неожиданно налетел на айсберг. Внутри у меня словно что-то закрылось -- не было ни сил, ни боли, ни сожалений. Я нашарила на тумбочке пульт, выключила свет в комнате и, как была в чулках, туфлях и перчатках, залезла под одеяло и свернулась клубочком, молясь, чтобы заснуть сразу же и не видеть снов.