Люси Уокер - Возвращение домой

Джеймс».

Еще один:

«Записку получил. Жди. Джеймс».

Девушка взглянула на конверты. Ни на одном не было штампа. Значит, письма привозил и увозил работник с фермы или конюх.

Пенни стало худо. Она едва держалась на ногах. Неужели после покойного доктора Дина тоже остались неуничтоженные письма и где-то в Стоунвилле лежат парные этим посланиям письма? Знает ли о них Джон? Сколько человек из Бинду замешано в этой истории?

Было слышно, как в холле на пол поставили тяжелый чемодан, потом открылась и захлопнулась входная дверь. Пенни торопливо прошла по коридору и через боковую дверь вышла во двор. Ничего не видя вокруг, она миновала огород, конюшню, вышла за ворота и спустилась к реке. Она ушла из дома.

Джон приютил женщину, которая лишила Пенни дома и заставила ее отца пережить унижение. Конечно, Джон ничего не узнает. Уж об этом мисс Диттон позаботится. Она сочинит для него подходящую историю.

Но главное — Джон согласился приютить ее у себя в доме. Он не захотел остановиться на ночь в одной гостинице с Пенни… ради приличий. И в то же время пригласил к себе мисс Диттон? Видимо, это совсем другое дело. Как сказал Росс, когда они говорили, что Джон провел вечер в Грейден-Тауне? Мол, чужая душа потемки. Но потом добавил, что вряд ли Джону по душе развлечения Грейден-Тауна. Может, Джон и не собирался соблюдать приличия с мисс Диттон. Может, он решил жениться на ней.

Быть может, все это время Джон ухаживал за мисс Диттон, а Пенни не верила, потому что не хотела этому верить.

— Джон, я не верю! — громко закричала Пенни. — Не верю! Ты не мог оказаться таким глупцом!

А ее отец? Значит, и он оказался глупцом в те давние дни, когда доктор Дин был самым уважаемым человеком в округе? Человеком, которого любили и уважали. Если люди того поколения оказались глупцами, то и Джон… Если старший Дин мог пойти на обман, почему его сын не может?

Быть может, мисс Диттон сумела предложить Джону нечто такое, о чем наивная Пенни даже представления не имеет.

Даже Росс считал Пенни наивной.

Девушка сама не заметила, как по мосту перешла на другой берег и вверх по холму направилась в Виджи. В долине похолодало. Пенни спрятала руки в карманы и сжалась в комочек.

«Может, теперь Росс меня всему научит, — с горечью думала она. — Пусть он бывает вульгарным и наглым… но он честный. Он не обманывает. Росс бывает жестоким, зато говорит правду».

Она не стала вспоминать признание самого Росса о том, как весело он проводил время в Грейден-Тауне.

Девушка шла и шла, спотыкаясь о камни, ослабевшая и растерянная. Она не желала идти туда, куда ее несли ноги, но в то же время не могла вернуться в Бинду — в дом, которого у нее больше не было.

Пенни отыскала Росса в конюшне. Так и не сняв бриджи, он лечил простуженную лошадь. Когда девушка вошла, он повернулся. В желтоватом тусклом свете лампочки Пенни выглядела ужасно.

— Господи! — воскликнул Росс. — Как ты здесь оказалась? Надеюсь, ты не на Винтер приехала в такую темень?

— Я пришла пешком. Мне хотелось пройтись и поговорить с тобой.

До этого момента Пенни не хотела его видеть, но слова сами сорвались с ее губ.

Росс вышел из стойла, закрыл за собой дверь и подошел к Пенни. Перевернув ногой два пустых ведра, он указал Пенни на одно из них и велел:

— Садись, — потом сел на другое, вытащил пачку сигарет и одну сигарету протянул Пенни, избегая смотреть на нее.

— Росс, только не смейся… Я хочу поехать в Грейден-Таун и пуститься во все тяжкие. Ты знаешь как. Ты всегда говоришь об этом. Я хочу узнать, что это такое. Хочу выяснить, что я упустила в жизни.

— В темноте ты пришла пешком из Бинду в бриджах. Значит, так и не ужинала.

— Я хочу поужинать в Грейден-Тауне. Вот. Ведь так это и делается, верно? Говорят, Монмартр и в подметки не годится Грейден-Тауну. Франты, мужчины, босыми пляшущие в старых войлочных шляпах. Я слышала про все это и хочу увидеть.

Росс курил сигарету, большим пальцем поглаживая нижнюю губу. Он долго молчал.

— Росс, отвезешь меня туда?

— А твой отец в курсе?

— Нет. Ты же не докладываешь своему, когда отправляешься туда.

— Это дело другое. Я отправляюсь туда с открытыми глазами.

— Я же еду с тобой. Все будет нормально.

Росс докурил сигарету, раздавил ногой окурок и, прищурившись, посмотрел на Пенни.

— Ладно, — сказал он наконец. — Иди к воротам, которые выходят на дорогу вдоль реки. Через десять минут я подъеду в машине.

Четверть часа спустя машина, в которой они сидели, подпрыгивая на ухабах, по проселочной дороге катила к шоссе, соединяющему Грин-Вэлли с Грейден-Тауном, лежащим в 50 километрах отсюда.

— Будешь закуривать сигареты, — сказал Росс.

— О да… — Пенни не осознавала, с какой горечью звучит ее голос. — Я умею. Это, между прочим, у меня очень хорошо получается. Я могла бы это делать всю жизнь.

— Для меня?

— Официально ты меня не просил об этом.

Росс резко затормозил и съехал на обочину.

— Сначала посмотрим, как ты теперь целуешься.

Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал.

— Это все на что ты способна?

— Понимаешь… я сегодня устала. И такая грязная.

— Попробуем еще разок?

— Давай в другой раз…

— Вот тебе, милая, и ответ по поводу официального предложения. Ты мне нравишься, но я скорее женюсь на ледяной глыбе.

Он сердито завел машину.

Пенни долго сидела, не говоря ни слова.

— Росс, не веди машину так быстро, — не выдержала она наконец. — И не надо так сердиться.

— Неужели? — огрызнулся он и засвистел.

— Может, со временем я буду целоваться лучше.

— Ясное дело! Будешь… с кем-нибудь другим.

Огни Грейден-Тауна появились на горизонте после очередного поворота. В городе Росс поставил машину на автостоянку. Мимо на ужасной скорости проносились автомобили. Видимо, правила дорожного движения у местных жителей были не в почете.

— Здесь всегда так?

— Всегда. Даже вечером в воскресенье.

— Почему?

— Это развлекательный центр на сотни километров в округе. Здесь есть аэропорт и железнодорожная станция. На удаленных фермах люди сойдут с ума от одиночества, если им будет некуда поехать и немножко выпустить пар.

Они попали в торговый центр, заполненный людьми.

— Сначала поужинаем, — заявил Росс.

Крепко взяв Пенни за руку, он подвел ее к двери, на которой не было ничего, кроме светящегося китайского иероглифа. Открыв дверь, он вошел внутрь. Они оказались в ресторане. В воздухе клубился сигаретный дым, между столиками сновали официанты-китайцы.

— Нам сюда…

Росс провел ее к столику, стоящему немного в стороне от других, в нише.

— Ты должна съесть все, что тебе принесут, иначе они обидятся.

— Я не хочу есть.