Делла Сванхольм - Ветер страсти

— Понятно. — Бьерн скрестил руки на груди. — Знаете, у меня такое ощущение, как будто сегодня я прикоснулся к кусочку истории. Прикоснулся своими собственными руками. Невероятное ощущение! — Он покачал головой.

— Не смотрите на все это так серьезно, — махнула рукой Хелена. — Если бы вы не работали в шведском посольстве, я бы ни за что не рассказала вам об этом. Просто я знаю, что дипломаты приучены хранить конфиденциальные сведения в глубокой тайне. А мне надо сохранить это в тайне.

— Я никому не расскажу, Хелена! — с чувством заверил ее Бьерн.

— Тогда — за ваше здоровье. И напишите хороший отчет о вашей поездке на Фредериксе. Напишите, что здесь живут в общем-то неплохие люди. Хозяйку бара старую Мерете мы оставим за скобками, хорошо? А в остальном на Фредериксе все прекрасно. — Хелена пожала плечами. — Надо только меньше пить и следить за своей безопасностью, вот и все.

— Вы правы. Но только…

— Что?

Бьерн уже пожалел о словах, которые едва не сорвались с его языка. Но Хелена смотрела на него так пристально, что даже он, уже достаточно опытный дипломат, не нашел в себе сил соврать.

— Хенрик Краг успел предупредить меня, что у некоторых девушек здесь такой характер, что…

— Что таким, как его сын, к ним лучше не соваться! — гневно закончила Хелена. — Знаете, на кого он похож, этот Биргер Краг? Полная противоположность своему отцу — эдакая жирная туша на коротких ногах, без мозгов и даже без чувства юмора. Ненавидит ходить — предпочитает всюду передвигаться на мотороллере. Даже если ему надо съездить в магазин за шоколадкой. — Она провела рукой по своим роскошным волосам. — Полная противоположность мне самой. И вы хотите, чтобы я… чтобы я целовалась с ним?!

— Господи! — ужаснулся Бьерн. — Да мне это и в голову не могло прийти!

— А то, что Хенрик рассказывает про меня… как говорится, Бог ему судья. — Она покачала головой. — Может быть, мое увлечение дикими кабанами и покажется кому-то нелепым, но я прикармливаю их с раннего детства. Так же, как и собираю дикие травы. Мне это нравится гораздо больше, чем современная техника, мотороллеры и всякие машины. И в море я тоже обычно выхожу на простой лодке, под парусом. Редко-редко когда ставлю мотор. — Она наклонилась к Бьерну и доверчиво посмотрела ему в глаза. — Я такая, какая есть. Но разве это хуже, чем пить шнапс, заниматься невесть чем и в конце концов утонуть в ледяной воде озера?

— Вы правы. Вы совершенно правы. — Бьерн встал, хотя этого ему хотелось меньше всего на свете. — Очень было интересно познакомиться. И ваш рассказ, не скрою, потряс меня до глубины души. А сейчас, боюсь, мне пора, — с некоторой досадой произнес он. — Надо ехать докладывать послу об увиденном.

— И об услышанном. — Хелена предостерегающе подняла вверх палец. — Но только не обо всем!

— Я все помню, Хелена. И я умею держать слово. — И он внимательно посмотрел в ее глаза, горевшие, как черные бриллианты.

Она подошла к двери и распахнула ее перед Бьерном.

— Тогда, господин дипломат, до свидания! Может, когда-нибудь снова увидимся.

Бьерн ответил ей вежливой улыбкой и сделал шаг к двери. Когда он уже занес ногу над порогом, внезапный порыв ветра толкнул дверь, и он невольно потерял равновесие. Стараясь удержаться, он попытался за что-то ухватиться, резко выбросил руки вперед… и вдруг осознал, что заключил Хелену в объятия.

— Извините меня, ради бога, — неловко пробормотал он, разжимая руки и краснея.

— Ничего, бывает. — На ее губах блуждала какая-то загадочная улыбка.

— До свидания, — с усилием произнес он и вышел.

Пройдя несколько метров, он обернулся. Хелена стояла на пороге своего дома, пристально глядя ему вслед. Сконфуженный Бьерн помахал ей рукой и ускорил шаг. Вскоре желтый домик скрылся за гребнем ближайшей дюны.

— Ну как, удалось вам справиться с первым дипломатическим поручением в Дании? — нетерпеливо спросил Бьерна посол, когда тот переступил порог его кабинета.

— Думаю, да. Вот отчет о поездке и обо всем произошедшем на острове. — Бьерн положил перед Вальбергом несколько отпечатанных листов бумаги.

Тот принялся внимательно читать их. По мере того как он вчитывался в подготовленный Бьерном текст, вид его становился все более мрачным. Наконец он откинулся на спинку стула.

— Не очень-то красивая история, верно?

— По мнению местной полиции, определенную роль в несчастном случае сыграл дикий кабан.

Вальберг отмахнулся.

— По-моему, свою роль здесь сыграло нечто совсем другое. — Он помолчал. — Отчет составлен очень грамотно. Из него ясно, что нормальным, законопослушным туристам в Дании ничто не угрожает. И это очень хорошо, ведь наши компании уже вложили определенные средства в развитие туристического бизнеса в Дании и собираются в ближайшем будущем вложить еще больше. Этому рынку нужны позитивные новости, а не негативные. Вы прекрасно справились со своей задачей. — Вальберг крепко пожал руку Бьерна. — Надеюсь, что больше в вашей работе здесь не будет возникать подобных неприятных моментов. Дания спокойная страна, и я верю, что именно такой она отныне и будет для вас!

— Я тоже на это надеюсь, — тихо ответил Бьерн.

С помощью Леннарта Бьерн подыскал себе хорошую квартиру в центре. Она была двухкомнатной, уютной, с действующим камином и с окнами, выходящими в небольшой садик. От нее до посольства было всего три минуты езды на машине. Впрочем, вскоре Бьерн перестал пользоваться транспортом и проходил этот путь пешком.

Неподалеку от его квартиры располагался хороший продуктовый магазин. Цены там, правда, были немного выше, чем в супермаркетах, но зато он находился совсем близко от дома. И Бьерну не приходилось тратить лишнего времени на приобретение самого необходимого.

В магазинчике, помимо традиционных датских деликатесов — копченого угря, разных видов селедки и семги, продавалось также отличное итальянское вино с виноградников Тосканы и Умбрии. Бьерн любил купить бутылочку такого вина, несколько видов копченой рыбы и скоротать за ними вечер. Приятно было сидеть перед разожженным камином, неторопливо потягивая вино и глядя на то, как пляшут язычки жаркого пламени.

Однако даже в такие, казалось бы, совершенно беззаботные минуты на Бьерна вдруг накатывала беспричинная тоска. Он мрачнел, становился хмурым. И тогда не помогало даже самое лучшее итальянское вино.

Он с невыразимой ясностью понимал, что вынужден жить один, совсем один. И что рядом нет никого, кто мог бы разделить с ним как радость, так и печаль.

Звонить Астрид он не собирался — после того что произошло в Стокгольме, говорить с ней было бесполезно. Сначала она была в его сердце раной, незаживающей и глубокой. И, казалось, заменить ее было некем. Но шло время, и Бьерн думал о ней все реже и реже. Ее голубые глаза уже не будили в нем желания.