Дина Аллен - Примерь свадебное платье

Вряд ли она имеет право рассчитывать на Томпсона, но стоять в стороне и позволять миссис Томпсон устраивать свои темные делишки тоже не намерена. И даже неважно, кто из женщин в положении, а кто нет. И не надо откладывать надолго серьезный разговор с Джефом. Важно поскорее увидеться с ним, чтобы исправить все, что она натворила в «Замке Берроуза».

Возле своего дома Катрин расплатилась с таксистом. Довольный щедрыми чаевыми, тот пожелал ей большой удачи. Удача и правда очень нужна! А вдруг именно сейчас Джун сидит у бывшего мужа и рассказывает ему свою версию сегодняшней встречи? Она наверняка постарается подорвать доверие мужчины к вдове друга.

Катрин провела беспокойную ночь. Все время вспоминались горькие слова Джефа… «Сколько еще ждать? До скончания века? Или пока тебя опять не собьет машина?» Она все еще не могла восстановить в памяти день автомобильной катастрофы. Но смутно догадывалась, что тогда произошло. Должно быть, Джеф открылся перед ней, а она разозлилась и, по обыкновению, стала приписывать ему черты покойного мужа. Наверное, у огорченного собеседника ее слова вызвали шок. Ведь на него примеряли чужие одежды…

Интересно, приняла бы она любовь этого человека, если бы не потеряла память? Скорее всего, нет. Слишком уж много боли принесли ей годы замужества. Так уж вышло, что в ее сознании всегда связывались Томпсон и Гайс, а потому ей бы не удалось увидеть Джефа в новом свете. Для этого нужно было сбросить груз предвзятости, накопившийся за долгие годы. Но теперь надо убедить его, что возвращение памяти не нанесет их отношениям непоправимого урона.

Иначе победит Джун Томпсон. А этого допустить нельзя ни в коем случае.

Дни, наполненные тягостными раздумьями и неприятными врачебными вмешательствами, как это ни странно, пролетели быстро. Будто события происходили не с ней. Катрин видела себя со стороны: краснеющая от стыда и страха женщина на приеме у врача. Желание скрыть от него свое вдовство. Не выдать смятения.

Она хочет ребенка? Да… Адресованное врачу «да» еще не стало ее собственным убеждением. Конечно, ей хотелось снова стать матерью. Но то, что отцом стал друг покойного мужа, наверное, дурно. К тому же нельзя использовать ребенка, чтобы удержать мужчину. Ни в коем случае не надо этого делать. Если Джеф проявит хоть малейшую неуверенность, она найдет в себе силы отказаться от любимого человека. Но, с другой стороны, следует выполнить данное ему обещание — сказать все о своем состоянии.

Врачебный вердикт подтвердил беременность.

Облегчение, радость и ощущение свершившегося чуда охватили ее. У нее будет ребенок! Наверное, девочка… Дочка — это так чудесно… хотя, конечно, и сын тоже замечательно! Катрин захотелось немедленно все рассказать будущему отцу, и она бросилась к телефону. Но остановила себя. О таком по телефону? Нет. Только при личной встрече. Нужно быть рядом с ним, увидеть его лицо, чтобы понять, как он отнесется к тому, что в ней бьется жизнь его ребенка. Только так можно узнать наверняка, насколько серьезные узы их связывают.

Было еще очень рано. Надо успеть застать его дома, до ухода на работу. Катрин быстро оделась, вызвала такси и вскоре уже ехала к Джефу. По дороге опять продумывала, что ему сказать и как лучше объясниться. Нельзя же с порога выпалить про беременность! Ей нужно сказать ему так много… Или все-таки начать с ребенка? Ведь их будущее дитя лучше всего растопит лед между ними.

Все еще не решив, как себя вести, женщина нажала кнопку звонка. Она никогда в жизни так не нервничала — даже в тот день, когда выходила замуж за Гордона.

Дверь открылась.

Хозяин смотрел на нее с нескрываемым изумлением.

Катрин тоже молча смотрела на него, охваченная воспоминаниями о близости. На нем был короткий халат с глубоким вырезом на груди. Интересно, надето ли что-нибудь под халатом, подумала Катрин и сама же устыдилась направления своих мыслей. Невольно вспомнилось, как же красив он обнаженный. И тут же ее охватило такое сильное желание, что слова, которые она собиралась сказать, напрочь вылетели из головы. Сердце гнало по телу горячие потоки крови.

— Ты?

Надо было выдержать его пристально-вопросительный взгляд.

— Да. Я… Мне хотелось увидеть тебя, — ответила она, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

К ее ужасу, хозяин и не подумал пригласить ее войти. С непроницаемым выражением лица он вышел из квартиры и притворил за собой дверь. Мистер Томпсон явно не хотел, чтобы нежданная гостья вошла в дом. Вот уж действительно более чем основательный повод для растерянности. Откуда эта холодность, жестокость, отстраненность? Разлюбил? Не любил? Или торопится куда-то уходить? Волосы у него были мокрые после душа. Она почувствовала запах лосьона.

Запах-то вроде напоминает прежний, хоть и с примесью нового аромата. Нет былого тепла в глазах, голосе. Несколько дней, как они не виделись, а малое пространство, что сейчас их разъединяет, наполнено какими-то грозными признаками отчуждения. Совершенно очевидно — еще вчера родной и близкий мужчина сегодня не желает ее вторжения в свою жизнь. Явно расположен сократить срок неожиданного свидания. Какая разительная перемена!

— Наверное, есть какая-то важная причина для столь раннего визита?

От его холодности у нее пропало всякое желание делиться новостью о ребенке.

— Я вернулась в город и решила, что надо тебе сообщить об этом. — Катрин старалась потянуть время. — Я все время думала о тебе. Мы… мы расстались не очень хорошо.

Джеф поморщился.

— Да, это было… трудно… для нас обоих. Если ты думаешь, что я обманывал тебя…

— Нет. Ты был прав во всем. Если кого и следует винить, то только меня. Представляю, что ты обо мне подумал…

Катрин с тревогой взглянула на Джефа, бесстрастно внимающего ее словам. Неужели она уже потеряла его?

— Тебя можно понять, Катрин, — ответил тот спокойно. — Это я виноват, что сорвался. Месяц — не такой уж большой срок. Я привык ждать.

— Но, может быть, месяц — слишком большой срок и не стоит ждать так долго?

В тоне звучала надежда, которой, судя по всему, немногословный собеседник не разделял.

Господи, что надо сказать, чтобы быть понятой! «Неужели и так не видно, что он нужен ей? Иначе разве пришла бы…

Однако она увидела лишь бесстрастный взгляд, услышала почти равнодушные слова:

— Ничего страшного, я могу подождать.

Оказывается, слова, даже сказанные тихо, могут прозвучать хлеще оглушительной пощечины. На этот раз пришлось болезненно ощутить на себе, как больно ранен ею этот человек. Нет смысла длить этот разговор. Остается одно — принять его условие. Раз Джеф хочет, чтобы теперь она на себе почувствовала тяжесть ожидания, значит, придется ждать.