Ирина Мясникова - Огонь в ночи

Бюллетень недвижимости ничего особо путного не предлагал. Все стоило огромных денег и было ничем не лучше, а гораздо хуже имеющейся у Панкратьевой квартиры. Надо сказать, что Панкратьева очень любила рассматривать поэтажные планы домов. Она сразу представляла, какую и где можно поставить мебель, как можно снести перегородки. Обычно спящая инженерная составляющая ее мозга сразу включалась и начинала работать на всю катушку.

Панкратьева задумалась о том, что, может быть, в этом и состоит ее призвание – обставлять и обустраивать квартиры. Пожалуй, на такую работу она бегом бы бежала, как Дубов. Вот только деньжат маловато, чтоб сделать это своим бизнесом. Покупать квартиру, делать из нее конфетку и продавать. Работать для конкретного заказчика Панкратьева бы не смогла. Если б заказчик затребовал богатого, в позолоте интерьера, то такому заказчику она могла бы и морду набить. В точности как Дубов, если кто-то не согласен с его видением технологического процесса.

В самом конце бюллетеня она нашла то, что искала. В первую очередь квартира была хороша тем, что кроме гостиной и кабинета имела еще две спальни с отдельными санузлами. Стоила она дорого, и всех накоплений вместе с деньгами, взятыми в долг на фирме, никак не хватало. Продавать имеющуюся жилплощадь Панкратьева не хотела. Федька вырастет, и ему надо будет жить отдельно, а квартиры дорожают каждый день. Решение пришло уже во сне. Она заложит свою квартиру и будет ее сдавать, а вырученные деньги направит на погашение кредита.

Наутро она уже обзванивала знакомых банкиров, причем делала это с уверенностью, что новая квартира у нее уже в кармане.

В Сургуте ему было очень плохо, думал, что помрет. Его просто выворачивало наизнанку. Сырая рыба была тут совершенно ни при чем. Он уже заметил, что такое с ним происходит всякий раз, когда он надолго отдалялся от Панкратьевой. В первый раз он сразу побежал по врачам. Врачи его полностью обследовали и ничего подозрительного не нашли. Только содрали кучу денег. В этот раз Зотову было плохо как никогда. Это совершенно не было похоже на то его состояние, когда Анька нанесла ему ментальный удар. Тогда было все понятно, недаром он столько книг о психотронном оружии прочитал. Сейчас его ощущения можно было сравнить разве что с наркотической ломкой. С большим трудом удалось воздействовать на заказчика, чтобы перенес совещание на понедельник. Конечно, пришлось утихомиривать разбушевавшегося Тимофеева, которого жена ждала домой в субботу. Всю субботу и воскресенье он медитировал, борясь с недугом, пытался восстановить хотя бы видимость работоспособности.

Легче ему стало только во вторник, когда самолет приземлился в Питере, а по-настоящему отпустило только тогда, когда он вошел в квартиру и увидел Панкратьеву. То, что она задумала что-то недопустимое, ему стало ясно уже во время их телефонного разговора, когда он позвонил ей из аэропорта. Но Зотов был еще слишком слаб, чтобы сразу и бесповоротно пресечь эти ее странные поползновения. Поэтому он и старался максимально оттянуть момент их встречи. Конечно, как он и предполагал, из этой встречи ничего хорошего не получилось.

Все время их разговора Зотова не покидало ощущение, что за Анькой стоит какая-то неведомая сила, с которой он ничего поделать не может. Стараясь не выпадать из состояния спокойной отстраненности, он улыбался ей и всем обидным словам, которые она ему говорила. Он улыбался даже, когда собирал вещи и она его уже не видела. Он улыбался, когда оставлял ключ на журнальном столике, и когда ехал домой, тоже улыбался как дурак. Как самый настоящий дурак! Он опять выпустил из рук необходимую ему женщину. Улыбаться он перестал дома, когда уже разложил вещи по шкафам.

Он поймал себя на желании плюнуть на спокойную отстраненность и расколотить чего-нибудь, а лучше сломать, да так, чтобы на мелкие кусочки. Больше всего хотелось сломать Панкратьеву, порвать ее на части. Но ничего. Пока она не сошлась с каким-нибудь идиотом, как его бывшая, у него еще есть шанс ее вернуть. То, что она еще никого не нашла, было ясно. Анька патологически не умела врать. Ничего, еще приползет к нему на брюхе, покорная и несчастная. Прощения просить будет. Он представил себе ревущую Аньку, которая умоляет его вернуться, и усмехнулся. Эта картина его успокоила. Зотов сконцентрировался, зацепился за Анькин образ и начал тащить из Панкратьевой душу. Но через некоторое время контакт внезапно прервался. Панкратьева явно куда-то спряталась. Ничего себе противника он у себя под боком проглядел! А может быть, это связано с его ослабленным состоянием? Он решил не суетиться, вернуть себе форму и со свежими силами напасть на Аньку следующей ночью.

Весь следующий день он медитировал, накапливал ци, ел грибы, яйца и курицу и уже к вечеру чувствовал себя прекрасно. Однако за Аньку даже не удалось зацепиться. В этот раз она никуда не спряталась, была как на ладони, вот только что-то мешало ему к ней пробиться. Зотов не огорчился, а, наоборот, пришел в неописуемый восторг. Вот это женщина! И как он ее проглядел? Ведь жил же с ней целых два года. Зотов понимал, что столкнулся с непонятной и незнакомой ему силой. Стало интересно. Необходимо было восстановить с ней контакт любой ценой!

Наутро он прислал ей в офис цветы, двадцать пять красных роз. Все попытки дозвониться до нее ни к чему не привели, она упорно не отвечала на его звонки, а все попытки связаться с ней через секретаршу разбивались о вежливый ответ, что Анна Сергеевна, мол, сейчас очень занята и перезвонит вам позже. Это еще больше раззадорило Зотова. По всему выходило, что происходящее не случайность и Анна Сергеевна Панкратьева хорошо себе представляет, что она делает. То есть понимает, чего он добивается и к чему приведет ее с ним непосредственный контакт. Это говорило еще и о том, что она его боится. Чего он в конечном итоге и добивался. Женщина должна бояться. Это даже в Библии написано. А то, видите ли, не уважает! Хорошо, обойдемся без ее сопливого уважения. Пусть боится. Уж чего-чего, а напугать ее как следует он сможет. В этом Зотов ни минуты не сомневался.

«Хорошо, Анюта! Я тебя все равно поймаю!» – решил Зотов и поехал к ее офису.

Поймал он ее прямо на выходе. Она шла к машине с его цветами. Он догнал ее около автомобиля.

– Ну, здравствуй, красавица! – тихо сказал Зотов, наклоняясь сзади к ее уху.

Панкратьева вздрогнула и обернулась.

Зотов видел, какой эффект произвел на нее. Нет, не зря он работал над собой, восстанавливал силы и тот самый магнетизм, против которого не могла устоять ни одна женщина в его жизни.

Он внимательно смотрел в ее глаза, а когда ему показалось, что он уже победил и сейчас она повиснет у него на шее, Панкратьева вдруг улыбнулась, сунула ему в руки цветы и сказала: