Ребекка Тейт - Погоня за радугой

— Да? Тогда я приду, — обрадовалась Розмари. — Я принесу булочек со свежей малиной. Дэвид их очень любит.

— Где вы достали малину? — удивилась Стейси. — Ведь еще май!

Розмари хитро подмигнула.

— У меня свои маленькие секреты. — Она попрощалась и скрылась в своем саду.

На этой тихой улице у каждого дома был сад, это Стейси уже успела выяснить. И так как район не считался богатым, жители ухаживали за этими садиками сами. Стейси подумала, что это очень патриархально, в духе старой доброй Америки. Что-то из времен Скарлетт О'Хара. Хотя нет, там садами занимались рабы, во всяком случае на юге.

Оставив в покое столик, она прошла по дорожке, извивавшейся между кустами. Уже распустившиеся мелкие розы приманивали пчел, которые с басовитым гудением парили над чашечками цветов, сбрызнутыми каплями прозрачной росы. На Стейси снизошло умиротворение. Она уселась на траву под большим розовым кустом и закрыла глаза, наслаждаясь солнечным утром. Потом встала и направилась в дом: пора приступать к осуществлению великого плана.

Для начала следовало съездить за красками, и Стейси включила ноутбук, чтобы найти в Интернете план Беркли и, соответственно, Бёрк-стрит, о которой давеча упомянул Дэвид. Вся информация отыскалась быстро. Стейси уже хотела закрыть ноутбук, когда в голову ей пришла одна идея. Она села обратно за стол и быстро набрала в строке поиска имя Дэвида Райта.

Она уже искала таким образом Грэма, но тогда поиск не дал результатов. Вернее, дал, только результатов оказалось слишком много и Грэма среди них Стейси не отыскала. А что с Дэвидом?

Конечно, людей с таким именем оказалось немало. Однако информация о том Дэвиде Райте, которая была нужна Стейси, нашлась буквально на первой странице. Как выяснилось, это была страничка Калифорнийского университета в Беркли, где давалась краткая сводка обо всех преподавателях. Ничего особенного: фотография не слишком хорошего качества — видно, что снимали второпях, — и у Дэвида на ней удивленное и недовольное выражение лица; перечисление работ и наград; часы преподавания. Стейси начала просматривать результаты поиска дальше. Нашлось несколько опубликованных в Сети работ Дэвида, но в них она ничего не поняла, как и в той вчерашней книжке с кошмарным названием. Фотографий его тоже было мало. Скромный преподаватель математики из Беркли. Совершенно не похожий на бесшабашного человека, который предстал перед Стейси, когда Лола их познакомила…

Грэм Райт явно ведет двойную жизнь. Интересно, Лола-то знает о том, кем он является на самом деле? Или он поскромничал и не сказал ей, опасаясь, что как преподаватель из Беркли не будет ей интересен? Лоле нравились отчаянные парни. Увлеклась бы она Дэвидом Райтом, таким, как он есть? Стейси подозревала, что нет.

Впрочем, это не ее дело. Ее дело — доставить жениха к алтарю, а там пусть они с Лолой сами разбираются. Стейси не желала получить упрек вроде вчерашнего, что она, мол, до старости хочет контролировать сестру. Она всего лишь желает, чтобы Лола была счастлива. И не будет заставлять сестру выйти за Райта, если они почему-то разругаются. Но это должна решать Лола, а не она, Стейси.

В магазине оказалось все, что Стейси было нужно, так что в дом Дэвида она возвращалась в превосходном настроении. Сгрузив покупки у порога, Стейси задумалась. Ей внезапно пришла в голову мысль, что вечером сюда придет гостья, а значит, нужно приготовить ужин. Чуть дальше по улице есть супермаркет, и в нем наверняка найдется все необходимое.

Через полчаса Стейси, напевая, разложила по полкам холодильника купленные продукты, кое-что поставила размораживаться, а сама, переодевшись в купленный рядом с художественным магазином тренировочный костюм, взялась за колченогий столик.

Запах краски и растворителя успокаивал, в нем было что-то привычное, родное. Так пахло вокруг с тех пор, как Стейси поняла, что такое краски и как с их помощью можно выразить то, что у тебя внутри. Она рисовала, сколько себя помнила. В ломаных линиях пряталась настоящая магия цвета, они приносили радость, горечь, счастье и иногда — боль. Но ведь без этого не бывает художника. Это как сама жизнь. Жизнь тоже раскрашена, и каждое чувство и событие имеет свой цвет. И обида, и удовольствие, и любовь.

Стейси ошкурила столик, перенесла его на небольшой заасфальтированный пятачок в саду, словно бы специально предназначенный для этой цели, и принялась за раскраску. Она уже знала, какие цвета подойдут к гостиной Дэвида — ярко-алый, нежно-золотой и, пожалуй, немного желтого. Зимой в гостиной будет светло и радостно, как солнечным днем, и так хорошо сидеть на диване вместе, обнявшись…

Стейси вздрогнула, поймав себя на этой мысли. Нарисовавшийся в голове образ не имел ничего общего с помыслами добропорядочной сестры. Это Грэм и Лола будут сидеть вечерами в гостиной, а не Стейси и Дэвид! И именно для сестры и ее будущего мужа она и рисует. Стейси сердито вздохнула и постаралась забыть об этом.

Дэвид вернулся домой около пяти часов вечера. День выдался непростой: сначала несколько лекций, весьма насыщенных ввиду надвигающейся сессии, затем общее собрание преподавателей, где ректор вещал про успеваемость и прочие немаловажные, с его точки зрения, вещи. Дэвид еле сбежал оттуда и надеялся, что ему удастся посидеть над статьей до прихода Розмари. А еще ему очень хотелось увидеть Стейси.

Он не беспокоился, что она раскопает что-то, уличающее его во лжи; в доме за последние годы практически не осталось следов присутствия Грэма, а фотографии Дэвид предусмотрительно убрал еще вчера и запер на ключ в ящик стола в кабинете. Беспокоило, что дозвониться до Грэма пока так и не удалось. Если и через неделю не удастся (что вполне может произойти, Грэм любит пропадать на неопределенный срок), Дэвид окажется в весьма неприятном положении. Тогда придется во всем признаться, нарушив данное слово, только иного выхода нет. Поверит ли ему Стейси? Простит ли? Почему-то ему казалось важным заслужить ее прощение, когда все откроется. А все откроется рано или поздно.

Он старался об этом не думать.

Войдя в дом, Дэвид остановился и принюхался. Что-то было не так. В коттедже пахло странно. Чуть-чуть тянуло краской, но этого он ожидал. А еще пахло едой. Не снимая ботинок, Дэвид прошел к кухне и заглянул внутрь.

Стейси в полосатом переднике, который обычно надевала домработница Дэвида во время уборки, стояла у плиты и что-то напевала, помешивая в кастрюльке нечто, источавшее неземной аромат. Дэвид замер, боясь ее спугнуть. Стейси взяла пробу маленькой ложкой, помедлила, чтобы распробовать вкус, и пробормотала:

— Очень хорошо.

— Надеюсь, — сказал Дэвид.