Инга Берристер - С чистого листа

Помогая ей подняться на палубу, Энрике почувствовал ее состояние, и она тут же нервно вырвала свою руку.

Будь осторожен, напомнил он себе. Отпустив матроса, он обратился к Филиппе с беззаботной улыбкой:

— Пойдем побродим по палубе. Ночь такая замечательная.

Они поднялись на верхнюю палубу и пошли по направлению к корме. Там они еще не бывали.

Филиппа была счастлива любой отсрочке. Она не могла даже отдаленно представить, какие планы у Энрике на эту ночь, и поэтому с радостью шла за ним следом.

Перед ними действительно открылся потрясающий вид — мириады звезд отражались в дорожках света, лучащихся по воде с ярко освещенного побережья. Они стояли бок о бок, прислонившись к поручням, и пытались найти знакомые созвездия.

— Я не очень сильна в астрономии, — призналась Филиппа, — знаю только Большую Медведицу и Полярную Звезду.

— Нам надо было заночевать на горе в козьем загоне, чтобы ты могла получить настоящий урок астрономии, — пошутил Энрике, и она весело рассмеялась.

— Да, остров просто замечательный. Спасибо, что ты привез меня сюда, и за весь сегодняшний день.

Осторожно и очень медленно он просунул руку под ее волосы и положил ладонь на шею.

— Я уже говорил тебе, малышка, что мы можем остаться здесь и провести столько времени, сколько захотим. Ну как? — Его пальцы легонько погладили ее затылок, заставив затрепетать каждую клеточку тела.

Опасность! Надо немедленно остановить его!

— Энрике…

— Хм…

Его пальцы играли локонами ее волос, вызывая сладкую волну дрожи.

— Энрике…

Она снова остановилась, пытаясь собраться с мыслями и сконцентрироваться на том, что должна сказать ему. Должна сказать. Прямо сейчас.

— Мне надо поговорить с тобой!

Но его пальцы продолжали ласкать теперь уже нежную кожу за ушком, вызывая все новые волны удовольствия в ее теле.

— О чем? — невозмутимо спросил он и обхватил другой рукой ее бедра.

Его ладонь казалась ей огромной, тяжелой, теплой и… опасной.

Она снова попыталась сконцентрироваться.

— О том… что произошло.

— Когда? — спросил Энрике ленивым тоном, проводя пальцем по линии ее подбородка.

— Прошлой… прошлой ночью…

— Ах это?!

— Да, это! — эхом повторила Филиппа.

— Это? — с сомнением в голосе переспросил Энрике, и его пальцы слегка коснулись ее нижней губы.

— Нет!

— Тогда, может быть, это?..

Он очертил женственный контур ее ягодиц с ленивой непринужденностью.

Ее мышцы автоматически напряглись. Разве можно контролировать свое состояние, когда он находится так близко? И как ему удалось незаметно зайти так далеко?

У нее не было времени, чтобы придумать ответ. Энрике легким нажатием пальца приоткрыл ее нижнюю губу и, едва касаясь, скользнул по ее нежной влажной внутренней поверхности.

Ее пронзило острое чувство, зовущее, как сладостный призыв сирены. Она не смогла устоять.

Не смогла помочь себе. И застонала, слегка сжав губами мягкую плоть, проникшую на сокровенную территорию.

Словно со стороны, Филиппа снова услышала свой тихий стон, когда его большой палец слегка коснулся десен. И не в силах совладать с собою, беспомощно и страстно провела по пальцу языком.

Энрике с силой сжал ее в объятиях и жадно приник губами к ее рту.

Она подчинилась без слов, закрыла глаза, отдаваясь счастью быть желанной для Энрике.

Этот поцелуй длился бесконечно и выражал всю силу желания, испытываемого мужчиной, изголодавшимся по женскому телу за время своего воздержания ради любимой. Он плотно прижимал ее к себе, жадно впитывая сладость губ.

Тело Филиппы пронзило незнакомое ей прежде чувство голода. Она поняла, что это не простое соблазнение и что их тела тянутся друг к другу в непреодолимом стремлении познать друг друга, стать одним целым.

Ее руки обвились вокруг его шеи. В ней пробудилось желание. Она хотела его… Хотела так сильно, что стало страшно. Она больше не скрывала от себя, что хочет принадлежать ему, Энрике Сантосу… Только ему, и никому другому.

Прямо сейчас… сейчас…

Внезапно ее окатил холодный душ реальности, и она резко отпрянула от него, охваченная ужасом.

— Энрике! Нет!

Как она могла дойти до такого состояния! Филиппа освободилась и сделала шаг назад.

— Нет?

Его тон был откровенно ироничным. Ему удалось взять себя в руки и не показать ей своих истинных чувств.

— Нет, — снова произнесла она, на этот раз более твердо и решительно, пытаясь выровнять дыхание и замедлить биение сердца, готового выпрыгнуть из груди.

Она лихорадочно искала слова, которые могли бы логически выразить ее мысли.

— Ты не должен делать этого. Я говорила… мы должны обсудить, что произошло… прошлой ночью. Я понимаю, хорошо понимаю, почему ты так поступил. И ценю твое благородство. Ты просто пожалел меня. Но меня не надо жалеть. Со мной все в порядке. — Она всплеснула руками. — Я все прекрасно понимаю. Ты не должен повторять то же самое еще раз.

Пока она говорила, Энрике, облокотившись на перила, спокойно смотрел на нее.

— Я рад, что ты все понимаешь, — тихо произнес он. — Должен признаться, это была худшая ночь в моей жизни.

Он наблюдал, как изменяется ее лицо по мере того, как он говорил. Казалось, ее только что ударили, но он проигнорировал это и повторил:

— Да, самая худшая в моей жизни.

Филиппа вонзила ногти в ладонь. Разве можно быть таким жестоким? Казалось, что ей в горло вонзили кол.

Он продолжал говорить, но она едва понимала значение его слов.

— Я никогда не делал того, что сделал прошлой ночью. Это было так мучительно. — Не обращая внимания на отчаянное выражение лица Филиппы, красноречиво свидетельствующее об ее чувствах, он продолжил: — И я не собираюсь проходить через это еще раз. Никогда. И говорю тебе, — он пристально, не отрываясь, смотрел на нее, — сдерживать себя было невероятно трудно. Я так стремился к тебе, так мучительно и страстно… — Тяжелый вздох вырвался у него помимо воли. — Господи, ты даже не можешь себе этого представить! Филиппа, дорогая, держать твое прекрасное обнаженное тело в объятиях, чувствовать, как ты тоже стремишься ко мне, и не иметь возможности овладеть тобою… Боже мой, это была настоящая пытка! — Он покачал головой. — Никогда опять, обещаю тебе. Никогда! — Внезапно он выпрямился и оттолкнулся от перил. Звездные блики отразились в его глазах. — Прошлая ночь была твоей ночью, Филиппа, а эта ночь, — его голос изменился и стал хриплым, — эта ночь будет моей…

Он резко схватил ее, прижал к себе и приник к ее губам. Потом одним легким движением подхватил на руки и зашагал широкими шагами. Он хотел, наконец, сделать ее своей женой.

Спустя целую вечность она поняла, какая неукротимая сила изголодавшегося мужчины двигала им.