Кэтрин Спэнсер - Сквозь огонь

Ах, милый мой! О боже, пожалуйста, о боже!

Сползая на пол, Мейва обхватила себя руками, пытаясь справиться с болью, которая разрывала ее на части.

— Мейва!

Она смутно видела, как Дарио пытается усадить ее на диван, и услышала беспокойство в его голосе. Мейва обмякла в его руках.

— Как ты можешь оставаться рядом со мной? — рыдала она. — Как ты можешь прикасаться ко мне? Из-за меня наш красивый маленький мальчик погиб!

— Это не так, — нежно проговорил Дарио, приглаживая ее волосы.

Она плакала, доведенная до безумия:

— Я помню все, Дарио. Я видела его!

У женщины перехватило дыхание, так как в голове снова и снова прокручивался фильм ужасов, в котором ей была отведена главная роль.

Муж держал ее за плечи — мягко, но крепко.

— Это тебе только кажется. Себастьян не умер, любовь моя. Ты слышишь меня? Он жив.

— Ты врешь! — закричала Мейва, с нечеловеческой силой вырываясь из его рук. — Ты врал мне все это время.

— Да, я лгал, — признался он. — Но я делал это, чтобы защитить тебя, пока ты не была готова посмотреть правде в глаза. Но я никогда не солгу о ребенке. Даю слово, наш сын жив и здоров.

Ее прелестный ребенок с большими голубыми глазами… Его кожа мягче пуха и слаще, чем лепестки роз…

— Его спасло автокресло, Мейва.

— Нет, — отрезала она. — Я видела кровь. Я видела, Дарио.

— Это ни о чем не говорит. Всего лишь незначительный порез.

Уверенность, с которой говорил Дарио, и правдоподобное объяснение согрели лучом надежды ее утопающую во тьме и унынии душу.

— Небольшой порез? И все?

— Не совсем. У Себастьяна была травма селезенки, и он несколько дней провел в больнице, но сейчас все в порядке. Даже лучше. Он расцветает.

— Тогда где же он? — Мейва все еще плакала. Она мечтала подержать сына на руках. — Почему я не видела его, когда выписалась из больницы?

— Я отправил его к моим родным, пока тебе не станет лучше.

— К твоим родным?! — Она отшатнулась, будто он ее ударил. — Если он с твоей матерью…

— Себастьян живет не с мамой, Джулиана приглядывает за ним на Пантеллерии. Он сейчас там с ее дочерью и няней.

У Мейвы перехватило дыхание от столь дерзкого признания, хотя, казалось бы, уже ничто не могло шокировать ее.

— Все это время он жил в соседнем доме, и ты не сказал мне? Как ты посмел?

— Мейва… — Дарио попытался обнять ее.

Она стряхнула его руки:

— Ты намеренно держал сына подальше от меня.

— И от себя тоже, и если ты думаешь, что это было просто, то ошибаешься. — Дарио поднял руки вверх, сдаваясь. — Не строй из себя жертву. Я считал, что так будет лучше.

— Лучше для кого?

— Для тебя, Мейва. Я думал…

— Мне плевать, что ты думал. Я хочу к сыну. — Она плакала, и горе отнимало у нее последние силы в тот момент, когда они были больше всего нужны. — Будь ты проклят, я хочу видеть своего ребенка!

— Завтра, — пообещал Дарио. — Мы завтра же вернемся на остров.

— Я хочу увидеть его немедленно.

— Не сходи с ума, Мев. Уже ночь. Мы не сможем попасть туда сегодня.

— Конечно, сможем. Ты всемогущий Костанцо. Ты можешь нанять самолет так же легко, как другие ловят такси. Ты можешь спрятать ребенка, и ничто не напомнит матери о его существовании. Может, ты спрятал моего сына там, где я никогда не смогу отыскать его?

— Не смешно, — бросил Дарио. — Я не делал ничего подобного. По рекомендации твоего врача я спрятал все напоминания о Себастьяне до тех пор, пока ты не будешь достаточно здорова.

— Ты не имел на это права. Ты не бог!

— Нет, — согласился он. — Я просто твой муж и могу совершать ошибки, как любой другой смертный. Оглядываясь назад, я понимаю, что мог в чем-то ошибаться, но еще раз повторю: в то время я думал, что действую в твоих интересах.

— Разлучать мать с ребенком — в ее интересах, Дарио? — спросила Мейва с горечью.

— Да, если мать в таком тяжелом состоянии, что не помнит, как родила его, — заметил он, а потом продолжил: — К тому же были основания полагать, что мать собиралась забрать ребенка и сбежать от собственного мужа.

Мейва ошеломленно уставилась на него:

— Скрыться?

— Сбежать, — поправил он.

— Мне известно, что означает это слово, — отрезала она. — И конечно, я не в восторге от того, что ты считаешь, будто я способна на такое.

— Мне не нравится так думать, но факты говорят сами за себя.

— Какие факты? — скептически поинтересовалась она.

Он одарил жену стальным взглядом:

— В машине были практически все вещи Себастьяна, Мев: игрушки, одежда, даже его качели, а также чемодан с твоими вещами. Ты ехала вместе с Ивом Готье, человеком, который появился из ниоткуда в июне и стал занимать так много места в твоей жизни, что весь остров судачил об этом.

— Мы земляки. Естественно, мы стали друзьями.

— Да, и для него было вполне естественно снять виллу на три месяца, а затем внезапно броситься в аэропорт с обратным билетом в Канаду.

— А у меня был с собой билет? И был ли со мной мой паспорт или паспорт Себастьяна?

— Нет, но если принять во внимание нашу ссору, когда ты недвусмысленно намекнула, чтобы мне лучше оставить тебя в покое, вряд ли можно сказать, что это только мое воспаленное воображение.

— Я помню наши ссоры, — протянула Мейва. События тех дней всплыли в ее памяти. — Мы ругались. Ты хотел, чтобы я вернулась в Милан с тобой, а я отказалась, потому что это значило бы примириться с вмешательством в нашу жизнь твоей матери и с ее попытками отобрать Себастьяна. Ты заявил, что не желаешь жить как монах и что я заблуждаюсь, считая, что наши отношения можно назвать браком. Ты посоветовал мне повзрослеть и научиться стоять за себя. А потом ты ушел, бросив дежурное: «Пока».

— Ну да, примерно так.

— Я не находила себе места всю ночь, потому что понимала, что ты прав. Если твоя мать запугала меня — это моя вина. И я решила, что нельзя спускать ей это с рук и пора положить этому конец. Но бежать от тебя? — Мейва замотала головой. — Я бежала к тебе. К тебе, Дарио Костанцо, потому что решила стать той женой, которую ты заслуживаешь, а не хныкать в углу, как побитый щенок.

— Тогда при чем тут Готье?

— Его вина только в том, что он зашел ко мне на следующий день и сообщил, что вынужден вернуться домой из-за проблем со здоровьем. У Ива было больное сердце, и в Италии болезнь обострилась. Он предложил подвезти меня. Я ехала к тебе, в Милан.

— И больше ничего не было?

— Если ты не доверяешь мне, спроси у Ива.

— Это невозможно. Он погиб в той аварии. На самом деле, — сказал Дарио, — он и был ее причиной, хотя не по своей вине. Видимо, у него случился приступ.

Мейва прижала пальцы к губам. Слишком много новостей для нее одной.

— О нет! Мне так жаль! Я понятия не имела, что Ив был серьезно болен. Он был мягким, добрым и слишком молодым, чтобы умереть.