Юрий Коротков - Дикая любовь

Максим на другой стороне улицы досадливо бросил наполовину вытекшее Машино мороженое.

— Может, ты все-таки объяснишь, что случилось?

— Ничего, — Маша пожала плечами и попыталась улыбнуться. Она сидела на диване, зябко ссутулившись, сжав дрожащие ладони коленями. — Просто гуляла…

— Просто гуляла? — раздраженно спросил Максим.

— Да…

— А меня предупредить ты могла? Я, как идиот, полтора часа торчу у кинотеатра, а она просто гуляет! Я Раисе звонил, она там на ушах стоит, допрашивает, кто тебя последним видел, а она гуляет…

— Холодно… — Маша свернулась на диване, поджав колени к груди, нащупала сзади плед, натянула под горло.

Максим, прерванный на полуслове, постоял над ней. Сел рядом, обнял ее, но Маша отвернулась:

— Не надо.

Максим все-таки поцеловал ее в лоб. Нахмурился и снова прижался губами.

— Да у тебя температура. Нагулялась! — он достал градусник. Маша покорно сунула его под свитер.

— Наверное, простыла… — Максим звонил директрисе с кухни. Отец ужинал, мать стояла у плиты. — Нет, Раиса Николаевна, сейчас она останется у меня, а завтра, если будет лучше, я ее привезу… Есть все лекарства… Будет хуже — вызову «скорую»… Хорошо. До свидания, — Максим повесил трубку и направился было в комнату.

— Неплохо было бы сначала у нас спросить, — сказал отец.

— Куда ее сейчас везти, в таком состоянии!

— Я сам бы предложил ее оставить у нас, но сначала надо было спросить.

— Ты не один здесь живешь! — вступила мать. — Неизвестно, какие там у них болезни в детском доме! Там вши, там грязь, там черт знает что. Может, это вообще тиф!

— Какие вши? Какой тиф? Что ты несешь, ма? Даже если тиф — что, гнать ее из дома?.. Ты — умный, интеллигентный человек, ма, но как только разговор о ней, из тебя что-то… первобытное прет!

— Ладно, не шуми. Пусть она сегодня переночует… — сказал отец.

— Но ляжешь ты в кабинете у отца! — закончила мать.

Максим даже засмеялся.

— Вы смешные люди, честное слово! А то вы не знаете, что мы уже год любовники.

— Не знаю и знать не хочу!

— Хорошо, мы с матерью смешные люди. Но ты можешь сделать такое одолжение? — миролюбиво спросил отец.

— Ладно, — сказал Максим. — А чтобы впредь не было таких инцидентов, мы завтра или когда она поправится, пойдем и подадим заявление. Мы собирались пожениться после школы, но если вы так настаиваете…

Маша, слышавшая разговор сквозь закрытую дверь, улыбнулась сквозь слезы в темноте.

— На ком жениться? На ней? — взвилась мать. — Дебилов рожать?

— Что? А ты хоть знаешь, как ей диагноз ставили?

— Мне это неинтересно! Я…

— А ты послушай! Тебе полезно! Приходят дяди-врачи, умные и интеллигентные, как вы, загоняют всех детишек скопом и показывают картинку: бурундучка там или виноград. А им сказки с картинками не читали папа с мамой — некому читать было. И виноград они в глаза не видели. И всем диагноз — олигофрения. И на всю жизнь! А ее просто любить надо!

— Она мне никто! Я тебя, дурака, люблю, мне тебя жалко…

— Мне твоя любовь вот где, — провел Максим по горлу. — Как гиря — шагу не ступишь! — он хлопнул дверью.

— Вот и поговорили, — сказал отец.

Максим забросил сумку с учебниками за спину, откатил мотоцикл от школы, чтобы не грохотать под окнами.

— Ты можешь уделить мне некоторое время? — подошла к нему Сью.

— Извини, Сью. По местам боевой славы — в другой раз.

— О нет, я не в этом смысле. Я не могу тебя эксплуатировать бесконечно, — засмеялась Сью. — Я только хотела сказать, что я виновата про тебя.

— Перед тобой… Почему? — безо всякого интереса спросил Максим.

— Я не знала, как ты воспримешь это, и я без твоего разрешения показала твои программы моему отцу. Он очень тебя хвалит.

— Да? Спасибо, — Максим завел мотоцикл. — Он рубит фишку в компьютерах?

— Он рубит большую фишку, — серьезно ответила Сью. — Он работает в компании «Майкрософт».

Максим обернулся к ней. Заглушил двигатель.

— Где?

— В «Майкрософт». Он директор центра для подготовки сотрудников.

Максим остолбенел.

— А почему ты раньше не сказала?

— Мы не говорили про моего отца, — пожала плечами Сью. — Он написал, что если ты на вашей старой технике работаешь на этот уровень, то у тебя есть безусловный талант. И если бы была такая возможность, он бы тебя взял, потому что из тебя нужно делать классный программист… Но твои программы можно было решить несравненно интереснее. Вот его рекомендации, — она вынула несколько исписанных листов со знаком «Майкрософта».

Максим впился глазами в формулы.

— Здесь он имеет в виду свою статью в последнем журнале, — пояснила она. — Он прислал для тебя новые журналы.

— Где?

— Дома. У Гали. Я не взяла, это тяжело.

— Садись, — Максим протянул ей второй шлем.

— Но у тебя было какое-то дело…

— Какие, к черту, дела! — махнул Максим. — Садись!..

Он влетел домой с кипой журналов. Сью едва поспевала следом.

— Ма, чаю дашь? — крикнул он, вслепую стаскивая кроссовки, не отрываясь от формул.

Мать не торопясь вышла из кухни. Увидев незнакомую девушку, удивленно вскинула брови и улыбнулась.

— Кстати, это Сьюзен, — не глядя, указал Максим назад. В комнате он включил компьютер и ногой придвинул к себе стул. На мониторе высветилось лицо Маши и надпись «Привет»! — на всех программах Максима заставкой был Машин портрет.

— Кто это? — спросила Сью.

— А?.. — Максим оторвался от формул, мельком глянул на экран и ударил по клавише, сбрасывая изображение. — Так… заставка… Слушай, у твоего отца почерк — полный абзац! Вот это что значит? — указал он.

— «…имеет смысл вернуться на два уровня ниже», — прочитала Сью.

— Да?.. — Максим положил пальцы на клавиатуру. Лицо его стало отстраненным и неподвижным, в глазах отражался только голубоватый свет монитора. Он будто слился с машиной, включился звеном в сложную цепь, в движение электронов, летящих по многоэтажному лабиринту микросхем.

Сью огляделась в комнате, полистала книги на полке. Села рядом, в упор рассматривая его лицо. Максим не реагировал.

На кухне зазвонил телефон, мать взяла трубку. Заглянула в комнату:

— Тебя.

Максим не шевельнулся. Он слышал, что сказала мать, принял информацию, просчитал ее в общей цепи, и через некоторое время безо всякого выражения ответил:

— Меня нет… я умер… на три дня…

В больничной палате на шесть коек Маша с соседками смотрела телевизор. Маленький черно-белый телевизор стоял на тумбочке у пожилой неходячей тетки.

Две девчонки ворвались в палату, радостно закричали наперебой:

— Машка, твой пришел! Про тебя спрашивает!

— Такой мэн крутой! Навороченный!

Маша вскочила, быстро поправила волосы перед зеркалом, перетянула застиранный халат пояском.