Никола Марш - Игра на ее поле

Она хмыкнула:

— Хороший план. Ты постоянно меня раздражаешь, поэтому мне кажется, нам он понадобится.

— Я не нарочно. Наверное, ты просто не привыкла к таким людям.

— Да, что-то в этом роде.

Ей бы очень хотелось, чтобы существовала вакцина против высоких загорелых плейбоев с русыми кудряшками и голубыми глазами. Она бы первая заняла очередь на прививку.

Чарли открыла пакет с леденцами, и в нос ей ударил сильный запах лакрицы, возвращая ей счастливейшие детские воспоминания. Очень редко, когда ее маму настигало особое настроение, воскресным утром она вела дочь на рынок в Сент-Килде, держа за руку и останавливаясь перед каждым прилавком, восхищаясь картинами и фресками, и сделанными вручную украшениями.

Маленький пакетик анисовых леденцов был редким гостинцем от мамы, которая была так поглощена собой, что большую часть времени даже не вспоминала о существовании дочери. И, несмотря на то что эти особенные воскресенья случались очень редко, Чарли часто вспоминала их, надеясь снова увидеть маму, которую она так сильно любила, но которая редко отвечала ей тем же. Когда Эйб, последний из длинного списка маминых ничтожных любовников, переехал к ним, она не ждала, что статус-кво изменится: мама будет поглощена своим приятелем и не станет обращать на нее никакого внимания. Но тем летом, когда ей исполнилось шестнадцать, все изменилось.

Она так и не смогла понять, что вызвало ее подозрения. Эйб постоянно флиртовал, он заговаривал с каждой юбкой, включая ее. И хотя она сама считала его омерзительным и старалась избегать, она заметила, как мама стала на нее смотреть. Ее мать ревновала, ревновала к собственной дочери, и через две недели она выставила ее за дверь.

«Убирайся и никогда не возвращайся!»

Даже сейчас, спустя десять лет, Чарли не могла забыть холодную решительность в голосе единственного человека в мире, которому она доверяла.

Она провела две недели на улице, пила дешевый кофе, ела сэндвичи и спала в сарае — в сарае Гектора, как потом оказалось, и, если бы он не оказался великодушным человеком, оплакивающим в то время гибель единственного сына, кто знает, как обернулась бы ее жизнь.

— Ты в порядке?

Она кивнула:

— Да, я просто проголодалась. — Она предложила ему пакетик с анисовыми леденцами, прежде чем положить один себе в рот. — Давай возвращаться, мне надо проверить приготовления к концерту.

Он не стал больше ничего говорить, но она замечала, как он время от времени бросал на нее взгляды, когда они шли к стоянке. Сев за руль, она повернулась к нему:

— Прекрати так на меня смотреть.

— Как — так?

— Как будто тебе есть дело.

Улыбка исчезла с его лица.

— А кто сказал тебе, что это не так?

Она не могла контролировать свою злость — на мать, на свои воспоминания, на то, что позволила себе волноваться о том, что думает Лука, и ударила ладонями по рулю.

— Прекрати. Парни вроде тебя не имеют никаких эмоций.

На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнула обида.

— Это жестоко.

— Разве? — Она устала ото всех этих разговоров, от их заигрываний друг с другом. Они застряли вместе на две недели, и будь она проклята, если позволит ему пробраться в ее сердце. — Поправь, если я не права, но разве у нас не было маленького интимного момента. И что ты сделал? Ты убежал так быстро, что у меня до сих пор болит шея. И это значит, что у тебя есть эмоции? Справедливо.

Его челюсти сжались, прежде чем он заставил себя расслабиться и откинуться на сиденье.

— Не важно, справедливо это или нет, но почему эмоции должны все усложнять?

— Усложнять что?

Он покачал головой, и карамельные кудряшки погладили его шею.

— Теперь ты ведешь себя нечестно.

Он протянул руку и, поймав прядь ее волос, накрутил ее на палец.

— Не делай вид, что ничего не происходит.

Ее сердце сжалось от его напряженного взгляда, огонь желания сделал его глаза темно-синими.

— Мы двое свободных взрослых людей, которые вынуждены быть рядом. Добавь сюда еще и искру влечения.

Чарли вздохнула, когда Лука отпустил ее волосы, и тут он положил руку на ее щеку и стал большим пальцем гладить нежную кожу на ее подбородке.

— Хотя… не искру. С того места, где я сижу, это больше похоже на неконтролируемый лесной пожар.

— В таком случае мне повезло, что я сижу не на твоем месте.

Он погладил себя по колену и подмигнул ей:

— Тогда иди сюда. На моем месте очень удобно.

Она улыбнулась, радуясь, что напряжение между ними спало.

— Ты не производишь эмоции. Ты производишь искры. Я поняла. — И она не позволит себе спутать одно с другим.

Раньше Лука не понимал выражения «из кожи вон лезть».

Он наблюдал за тем, как Чарли приказывает ленивому техническому персоналу поторопиться, успокаивает раздраженных звукооператоров, недовольных акустикой в зале, проверяет, чтобы костюмы Шторма висели в нужном порядке.

Он вынужден был признать, что не понимал, как много труда она вкладывает в работу, а она только пыталась подготовить выход Шторма на сцену.

Он не понимал, как она сохраняла спокойствие при постоянных недовольных требованиях Шторма. Ему хотелось задушить рок-звезду и увезти Чарли от этого всего, но однажды он уже совершил ошибку, пытаясь облегчить ее ношу, и не собирался ее повторять.

Он предложил вразумить Шторма, но она вежливо отказалась, велев ему заниматься тем, в чем он хорошо разбирается, — цифрами и предоставить ей все остальное.

Пока Лука играл по ее правилам, но он каждый раз заводился, когда Шторм требовал принести газированную воду вместо негазированной, горький шоколад вместо молочного или захотел огромный гамбургер прямо перед выходом на сцену.

К его изумлению, Чарли реагировала совершенно спокойно, выполняя разумные просьбы и не обращая внимания на капризы. Она была настоящей динамо-машиной, и он не мог не восхищаться ею. Кроме того, она придумала какую-то систему раздачи бесплатных билетов детям-инвалидам и позволила местным молодым музыкантам пройти за кулисы, чтобы познакомиться с группой, и Лука стал первым членом ее фан-клуба.

— Мой папа потрясающий.

Лука посмотрел на Тайгера. Мальчик с гордостью наблюдал за тем, как Шторм ходит по сцене, машет руками и издает странные звуки. Он был похож на игрушечного солдатика; образ только усиливался матросскими кожаными штанами и красным вельветовым пиджаком с эполетами.

Не дождавшись ответа, Тайгер сощурился и посмотрел на Луку.

— Да, он очень впечатляет.

Удовлетворенный таким ответом, Тайгер указал на Чарли:

— Она ваша девушка?

Лука сдержал улыбку.

— Нет.

— Просто она очень нравится папе, понимаете. Я вижу.

Не обращая внимания на вспышку ревности, Лука скрестил руки и наклонился к собеседнику: