Алана Инош - Дочери Лалады. (Книга 1)

У той еле хватило сил, чтобы чуть слышно пробормотать в ответ:

– Благодарю, государыня…

Кивнув одной из стражниц, Златооке, чтоб та передала слугам распоряжение насчёт воды, Лесияра осторожно подняла Дарёну на руки, ещё раз улыбнулась полным тревоги и боли глазам Жданы и представила себе Лаладину пещеру.

– Дымка, Остроглазка – за мной, – приказала она двум стражницам. – Остальным – ждать здесь.

Шаг – и она очутилась под сверкающими сводами, озарёнными золотистым светом из невидимого источника. Свет этот, ласковый, как тягучий летний мёд, наполнял пещеру густым теплом, которое так и побуждало раздеться и подставить нагое тело его ласке. Посреди пещеры стоял алтарь из плоской каменной глыбы, а из стены бил горячий родник, наполняя водой округлую выемку в полу, заботливо обложенную камнями одинакового размера. Дальше из выемки поток низвергался в расселину.

Стражницы встали у входа. Усадив Дарёну на край алтаря, Лесияра отломила древко стрелы, а наконечник пока вытаскивать опасалась – ещё кровь хлынет, да так, что не остановишь. Осторожно поддерживая бесчувственно обмякшее тело, она освободила девушку от шубки, потом уложила лицом вниз и вспорола кинжалом пропитанную кровью одежду вокруг торчащего обломка стрелы. Чья рука ковала наконечник, та лучше всего и излечивала уязвлённую им плоть, да только пока не извлечёшь его, не узнаешь, кто мастер. Пока Лесияра могла лишь обезвредить действие оружейной волшбы, заложенной в наконечнике.

– Ничего, дитя моё, потерпи, сейчас мы всё исправим, – прошептала княгиня.

Нежная жалость колола её сердце с одной стороны, а с другой его грызла вина за случившееся: перед мысленным взглядом стояли большие глаза Жданы, полные полынно-горького упрёка. Выстрел сделала дружинница Радимиры, но ответственность Лесияра всё равно возлагала на себя. Однако как она могла предвидеть то, что Дарёна кинется заслонять собой девчонку-оборотня?

Вымыв руки в тёплой ключевой воде, Лесияра светом Лалады разрушала убийственную волшбу, вытягивала её скользкие, переливающиеся красными сполохами нити из тела девушки, как дождевых червей, и отбрасывала в сторону. Ловить она успевала не всех «червяков»: какие-то увёртывались от пальцев и уходили вглубь раны. От золотого сияния, наполнявшего пещеру, ей стало жарко, и она скинула с плеч зимний плащ, попутно утерев рукавом взмокший лоб. Когда последний доступный «червь» был извлечён, Лесияра плеснула на рану воды из ключа, потом крепко ухватилась за обломок древка и, осторожно расшатывая стрелу, начала тянуть. Наконечник был без зазубрин и довольно скоро поддался. Как Лесияра и опасалась, кровь тут же потекла ручьями; пришлось зажимать рану рукой и долгое время направлять в неё самый сильный поток света Лалады, какой княгиня только могла через себя пропустить. Это было всё равно что удерживать в руках всю мощь порожистой горной реки, сосредоточенную в нешироком рукаве, тянувшемся из ослепительного источника силы через душу правительницы Белых гор. Едва не валясь с ног, Лесияра прижигала этой силой кровоточащие сосуды.

Липкие от крови пальцы княгини устало погрузились в расслабляюще-тёплую воду, ополаскивая наконечник. И вот он, мокрый, заблестел в золотистом сиянии, явив взору Лесияры маленькое клеймо мастера, на котором с трудом читались мелкие буквы: «Коваль Тверд…» Твердяна, без сомнения!

Слабый стон девушки заставил Лесияру вскинуть и повернуть голову в сторону алтаря. Лёжа на животе, Дарёна смотрела мутным, потусторонним взглядом на княгиню, а её губы шевелились, пытаясь что-то произнести. Подойдя и склонившись, Лесияра поцеловала их.

– Прости, девочка… Это моя вина, я не углядела, не уберегла тебя…

– Цве… – прошелестели губы Дарёны. – Цветанка…

– Жива твоя Цветанка, – успокоила её княгиня. – Только у меня есть новость получше: твоя избранница Млада вернулась. Скоро она тебя обнимет, и всё будет хорошо.

Глаза девушки устало закрылись. Лесияра обеспокоенно склонила ухо и уловила дыхание. С облегчением выпрямившись, сказала гридинкам:

– Стерегите её, а я за Твердяной.

Той, конечно, дома не оказалось: по словам Крылинки, она даже ночевать не приходила – всё работала, а вместе с ней трудились над княжеским заказом и Горана с Огнеславой. Вежливо отказавшись от хлебосольного гостеприимства, княгиня поспешила к кузне. На стук открылось окошечко в высоких воротах, и на Лесияру вопросительно уставились суровые глаза с опалёнными бровями и ресницами.

– Огунь вам в помощь, искусницы! – стараясь перекрыть доносившийся изнутри гул, крикнула правительница женщин-кошек. – Позовите мне Твердяну! Передайте, что княгиня Лесияра просит помощи – Дарёнка ранена!

– Передам сейчас же, государыня, – отозвались за окошком. – Изволь обождать.

Утро уже разгорелось, розовые облака висели в синем небе, бросая янтарный отсвет на стволы сосен и румяня снежные шапки гор. Калитка между тем отворилась, и в проёме показалась Твердяна – как всегда, раздетая по пояс, в длинном кожаном фартуке и блестящей от пота головой.

– Рудица, брось-ка сюда мою одёжу! – крикнула она кому-то, обернувшись. Потом, шагнув за калитку и почтительно обратив чумазое лицо к княгине, спросила с поклоном: – Что стряслось, госпожа моя?

Поймав брошенную рубашку, кафтан и шапку, она оделась, а Лесияра в двух словах рассказала о случившемся и попросила:

– Пойдём, Твердяна, помоги мне. Клеймо твоё, а значит, и рана лучше всего исцелится от твоей руки. Кровь я остановила, большую часть волшбы обезвредила, а ты заверши врачевание.

Твердяна нахмурилась, поднеся к глазам наконечник, извлечённый из раны Дарёны.

– В самом деле, моя работа… Что ж, значит, мне и лечить. Идём.

«Всё будет хорошо», – тепло шуршал в ушах Жданы отзвук голоса Лесияры. Если глаза цвета вечернего неба обещали это, значит, так и должно было случиться.

– Прости, что так вышло, – подошла к ней тем временем Радимира. – Никто не ожидал, что она вот так рванётся… Ничего, государыня её спасёт, для неё это пустяковое дело. А теперь посторонись, отойди от оборотня… Мы должны взять её под стражу.

Ждана прямо, с вызовом посмотрела в её серые глаза и заслонила Цветанку плечом. По её знаку сыновья также плотнее обступили девушку, своими телами закрывая её от кошек-дружинниц. Мал, держа за руку Яра, ободряюще улыбнулся малышу – мол, так надо, а у самого из груди то и дело вырывался сухой, надрывно-лающий кашель.

– Никуда вы её не уведёте, – твёрдо заявила Ждана. – Цветанка пришла с миром, ей нужно только увидеться с Дарёной и перемолвиться парой слов. Никакой стражи. Она пойдёт с нами в зимовье… или куда вы там собрались нас проводить. Я пообещала ей, что она поговорит с Дарёнкой, и слово я сдержу, не будь я княгиня Воронецкая.