Анатолий Охотин - Всего одна ночь

Нкваме с сержантами вернулся в палатку. Они прошли мимо Качалина. Антон даже не шевельнулся, делая вид, что дремлет, пользуясь утренней прохладой.

Поощренный полковником охранник, считая, что прикованный пленник никуда не денется, отошел от него метров на тридцать и спрятался под растянутым тентом. Антону показалось, что часовой уснул.

Пора! Качалин рванул веревочку, державшую цепь, машинально потер распухшую от железного браслета руку. Теперь не медлить. Но и не спешить. Не дай Бог побежать.

Качалин спокойно направился к близкому лесу. Реальная угроза исходила от всего вражеского лагеря, его мог остановить любой оказавшийся поблизости солдат.

Никого не встретив, он вошел в тень первых деревьев, углубился в чащу. Повезло. Сейчас главное — не напороться на выставленные посты. Антон примерно знал, куда ежедневно уходили караулы, старался держаться противоположной стороны.

Свернув с тропы, он решил пробираться зарослями, однако уже через десять минут отчаянной борьбы с лианами, корнями и прочей цепкой растительностью, преграждавшей путь, понял: так ему далеко не уйти. Пока прокладывает дорогу, его и сцапают. Прошло менее получаса, как он ушел из лагеря, вполне могли уже хватиться.

Качалин снова выбрался на тропу и быстро пошел по примятой траве, все дальше удаляясь от расположения повстанцев. Он одолел километра три, когда услышал топот за спиной. Оглянулся. Два солдата с автоматами наперевес догоняли его. Лица потные и перекошенные от злобы.

Антон бросился в лес. Правая нога, как на грех, за что-то зацепилась, и он рухнул, не сумев удержать равновесия. Как оказалось секунду спустя, неожиданное падение спасло ему жизнь: над головой пропел рой пуль, выпущенных из автомата.

«Наверное, Нкваме отдал солдатам приказ не брать меня живым», — понял Антон.

Приподнявшись в густой траве, он резко метнулся за дерево. Ударил второй автомат. Пули входили в мягкую кору, как в масло. Антон притих. Ждал, когда подойдут солдаты, возможно, посчитавшие его убитым. Рукопашной не избежать, думал Антон, а у него из оружия — только погнутый гвоздь. И кулаки, в которых едва ли осталась треть прежней силы.

Прямо перед его носом вспорхнула птичка, и над травой показалась каска преследователя. Солдат остановился, оглянулся и окликнул своего спутника. Тот негромко отозвался издали.

Большую удачу трудно было представить, и Антон бросился на солдата. Сшиб его с ног, стал вырывать из рук автомат. Вояка сопротивлялся изо всех сил. Изловчившись, укусил Антона за руку. Занятый борьбой, Антон не слышал, как сзади подоспел второй и грохнул его прикладом по затылку. Потеряв сознание, беглец повалился на притихшего перепуганного солдата, уже заметившего своего спасителя.

— Собака, — сказал Нкваме и брезгливо столкнул ногой на землю неподвижного Качалина.

Антона отволокли в лагерь, отлили водой. Когда он приподнял веки, к нему наклонился Нкваме и насмешливо сказал:

— Невезучий день, а? Очень хочется пристрелить тебя прямо сейчас, но мечтаю и полковника порадовать зрелищем, как тебя станут рвать крокодилы.

— Да пошел ты! — Антон выплюнул кровь под ноги Нкваме.

— Это уже агония, — рассмеялся тот и приказал солдатам: — Бросьте его в яму!

Услышав рев взлетевшего из лагеря повстанцев геликоптера, удивленный Фрэнк переглянулся с Элис. Она недоуменно повела плечами. Откуда у Свана летательный аппарат? Будучи у полковника, она его не заметила. Правда, тот что-то говорил о попытке угона, но она тогда не вникала в подробности.

— Фрэнк, — позвала приятеля Элис, — у тебя не осталось по глотку твоего отвратительного пойла?

— Ты решила выпить? — просиял старик. — Значит, и тебя достали эти проклятые гнилые джунгли! Ты права, детка, мы глотнем по о-очень большому глотку и примемся за дело, ради которого притащились сюда.

Он отвинтил пробку, дал выпить Элис. Пригубив омерзительную влагу, она сморщилась, закашляла.

— Держи в себе, не выплевывай. Как прокатится, станет легче.

Но она все-таки выплюнула.

Фрэнк обескураженно развел руками.

— Ну и ладно, — сказал он наконец, — и не привыкай. Я ведь тоже, пока не попал во Вьетнам, почти не пил. Смешно, правда?

— Я верю, Фрэнк, — кивнула Элис. — Все мы в прошлом были паиньками. А как выросли, изменились. До сих пор не пойму, хорошо ли это.

— Этого, детка, никто не знает.

Помедлив, Элис предложила:

— Я пойду к полковнику, Фрэнк, попробую убедить его еще раз.

— Вряд ли он тебя поймет, но все же сходи. Обо мне молчи. Если этот Наполеон не согласится отпустить твоего парня, мы поговорим с ним иначе.

Элис догадалась, на что намекает приятель, при последних словах погладивший приклад автомата.

Солдаты в лагере, похоже, уже свыклись с тем, что белая девушка время от времени появлялась среди них. Пока она шла к палатке, никто не пытался ее остановить. Элис думала о главном: как убедить Свана в том, что она почти выполнила его условия, но подвела случайность, и груз пропал. Хотя она и вбухала в него довольно большие средства. И осталась ни с чем. Неужели он настолько жестокосердный человек, что не проявит сочувствия.

Возле палатки Элис остановилась, собираясь с духом. Она знала, Фрэнк наблюдает за ней, укрывшись за деревьями на границе лагеря, он придет на помощь, если кто-то попытается сделать ей плохо. Ей казалось, что она чувствует на себе подбадривающий взгляд Фрэнка: «Иди же, детка, не показывай им своей растерянности».

— Я к полковнику, — сказала она часовому и вошла в палатку.

Внутри было сумрачно и пусто. В нос ударил отвратительный запах перегара, сигарет и крепкого мужского пота. Элис рассчитывала увидеть Свана, но заметила растянувшегося на походной койке полураздетого Нкваме. Тот лежал навзничь, сонно жевал толстыми губами. Очевидно, перебрал, решила Элис, собираясь уходить.

Но Нкваме вдруг встрепенулся, подскочил на заскрипевшей под ним койке.

— О, к нам гости! — радушно пропел он.

Если бы Элис впервые видела этого пройдоху, она бы поверила в его искренность. Но девушка однажды уже отведала его гостеприимства, поэтому сразу напряглась, настороженно ожидая очередной выходки, на которые Нкваме был большой мастак.

Улыбающийся хозяин подвинул ей складной стульчик и принялся поспешно убирать следы холостяцкого обеда. Он действительно был под хмельком, но на ногах держался твердо.

— Что же вы не присядете? Сейчас мы немного перекусим и отдохнем, пока не вернется полковник. Вы ведь так долго шли, наверняка мечтаете полежать. — Нкваме оправил на койке сбитое армейское одеяло.

— А где полковник? — спросила Элис, внутренне содрогнувшись от предложения Нкваме.