Лесси Скарелл - Замки на песке

— А у тебя есть тайна? — спросил вдруг Олаф.

Фройдис вздрогнула. Он будто видит ее насквозь.

— А у тебя?

— Так не честно! Я первый спросил!

Она рассмеялась:

— Да, есть.

— Страшная?

Фройдис задумалась, продолжая смотреть на сверкающее море. Снова захотелось плакать. Она крепко-крепко зажмурилась, скрывая мелькнувшее отчаяние в глазах:

— Очень.

— Потому и грустишь.

Олаф сел в ту же позу, что и Фройдис. Несколько секунд помолчал, словно обдумывая что-то. Потом резко встал, нацепил рюкзак и потянул девушку за руку.

— Ты уже хочешь домой? — спросила она.

Он быстро покачал головой, заставляя Фройдис встать и бежать за ним.

Олаф привел ее к огромному валуну, непонятно откуда здесь появившемуся, и показал ей абсолютно круглый, черный, гладкий камешек:

— Смотри, это твоя страшная тайна!

Фройдис улыбнулась.

— Давай ее закопаем! — И Олаф, плюхнувшись на колени, начал разрывать песок прямо возле валуна.

Фройдис села рядом. Когда они вырыли достаточно глубокую ямку, мальчик опустил туда камешек и засыпал его песком.

— Все, — удовлетворенно кивнул он и посмотрел на Фройдис ясными голубыми глазами. — Если тебе когда-нибудь станет грустно, ты просто забери эту свою страшную тайну и выбрось ее в море. И снова все станет хорошо!

Фройдис крепко-крепко обняла Олафа:

— Спасибо, малыш!

И повторила про себя, словно прочитывая кому-то молитву: «Так и сделаю, так и сделаю. Выброшу свою страшную тайну, и пусть она утонет! И пусть ее не будет больше!»

Всю неделю Агнесс думала только об Улаве. После сумасшедшей ночи, которую они провели вместе (по спине у Агнесс пробегали мурашки, когда она вспоминала запах мокрого песка, сливающийся с ароматом разгоряченного мужского тела), Улав не звонил и не попадался ей на глаза. Агнесс специально посещала места, где, как ей казалось, могла пересечься с Йортом. Но желанная встреча все не происходила.

Агнесс и сама не могла понять, чего она ждет от Улава. Повторения той ночи? Пожалуй, но не только. Ей просто хотелось увидеть его, поговорить с ним, прикоснуться к нему. Агнесс чувствовала, что скучает. Так скучает, что готова плакать ночью в подушку и лезть на стену от глухого отчаяния. Это было так удивительно для нее! Она никогда никого не любила в своей жизни, никогда не влюблялась. И вот, когда ей исполнилось двадцать пять, запоздавшее первое чувство наконец пришло.

«Надо спросить у Фройдис номер его телефона, — уставившись отрешенным взглядом в монитор компьютера, подумала Агнесс. — Но как? Ведь она не скажет его просто так. Обязательно засыплет вопросами: зачем, почему? Что бы такого придумать?»

— Агнесс, с вами все в порядке?

Девушка подняла глаза и увидела своего шефа. Роберт Свенд смотрел на свою подчиненную с суровым беспокойством. Его густые темные брови, почти сросшиеся на переносице, низко нависали над небольшими проницательными глазами. Четкая линия рта выдавала в нем человека серьезного и даже черствого. Когда он говорил, его губы оставались почти неподвижными, поэтому работники турфирмы «Нибелунг» за глаза называли своего шефа Чревовещатель или просто Вещатель.

— Что? — Агнесс непонимающе взглянула на господина Свенда.

— Я спросил, все ли у вас в порядке, — с неподражаемой интонацией произнес Чревовещатель, нахмурив свои лохматые брови, отчего они опустились еще ниже. — Впрочем, я и сам вижу. Можете не отвечать.

— Вот и отлично, — тихо ответила Агнесс, мельком взглянув на шефа. — Мне все равно нечего вам сказать.

Хмурый Свенд развернулся и направился в свой кабинет, громко стуча каблуками. Коллеги, сидящие с Агнесс в одном кабинете, переглянулись между собой. Что происходит с их исполнительной и трудолюбивой, высокомерной и скучной «серой мышкой»? Вот уже неделю она витает в неведомых облаках и не спешит по первому зову исполнять приказы грозного Вещателя! А сейчас, кажется, вообще вывела его из себя! И что же? Совсем недавно Агнесс понеслась бы за шефом, чтобы вымолить прощение. А теперь — даже бровью не повела, даже не извинилась.

Вместо этого Агнесс, под недоуменными взглядами коллег, взяла с подставки свой мобильный и принялась печатать эсэмэс-сообщение.

«Фройдис, привет, — уверенно набрала девушка. — Скинь мне номер господина Йорта. Он зачем-то нужен Свенду. Если не добуду номер, мне влетит».

Через несколько секунд от Фройдис пришел ответ. Она поверила сестре и без лишних расспросов прислала ей номер Улава. Еще бы! Ведь наша «девушка-фейерверк» считает, что Агнесс интересуется только своей работой. Списать все на шефа было отличной идеей!

Мысленно Агнесс послала Свенду воздушный поцелуй, сдобренный ехидной улыбочкой. Потом она сохранила номер Йорта в своем телефоне. Подумав, она поместила его в группу «Любимые». Вместо имени Агнесс поставила ласковое «Котик».

Теперь нужно было дождаться конца рабочего дня.

Исполнив свою задумку, Агнесс немного успокоилась, и решила все-таки приступить к своим обязанностям. Она стала просматривать письма, присланные на электронную почту двести два письма! Агнесс даже не поверила, увидев эту цифру. Господи, как же она раньше успевала читать всю эту корреспонденцию! Да еще такую скучную! Деньги, деньги, деньги — весь разговор только о деньгах. Кто-то ищет спонсора, кто-то предлагает свои услуги, кто-то соглашается, кто-то отказывается. И цифры, постоянно цифры! Как же они надоели!

Агнесс проработала в «Нибелунге» три года, оказавшись здесь сразу после института. Благодаря своей сообразительности, исполнительности и учтивости она быстро поднялась по служебной лестнице — и это было только начало! Агнесс метила в руководители, а Свенд как раз собирался расширяться и уже вел договоры о покупке разорившейся турфирмы «Гольфстрим». Шеф не скрывал своего намерения назначить Агнесс главой возрожденного «Гольфстрима». Надо лишь немного подождать. Нужно было время, чтобы сделка прошла с наибольшей выгодой для «Нибелунга».

Но Агнесс вдруг поняла, что она не хочет ждать. И не хочет быть начальницей. И вообще ничего не хочет, кроме одного: любить и быть любимой. Она поняла, что из-за этой работы, этих цифр, этих денег — о которых только и говорят и которые нельзя пощупать, — ее жизнь стала скучной и какой-то ненастоящей. Она ужаснулась, взглянув на себя со стороны. Сидит такая строгая и суровая, как уменьшенная копия Вещателя, и постоянно что-то считает! А этот пучок! А этот синий костюм! Боже, ведь этот цвет ассоциируется с «синим чулком»! То-то на нее никто не обращает внимания…

Агнесс чуть не расплакалась. Закрыв лицо руками, она просидела так около минуты. Но природное честолюбие взяло верх над сомнениями и комплексами.