Сонда Тальбот - Запомни мои губы

— Ты обещала не задавать больше вопросов…

— Но ты ведь меня знаешь…

Леа не могла сдержать улыбки. Уж кто-кто, а она действительно знает Пэтти и могла бы догадаться, что одним вопросом подруга не ограничится.

— Я не знаю, Пэтти. Хочу побыть здесь еще несколько дней, — уклончиво ответила Леа. Ей не терпелось скорее закончить затянувшийся разговор и вновь погрузиться в бездну сна. Или хотя бы просто полежать в постели, с головой укрывшись одеялом.

— Послушай, Леа, — Пэтти вкрадчиво снизила тон, уменьшив его почти до шепота, — как ты думаешь, если я узнала о том, где ты находишься, узнает ли об этом Ричи?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Леа.

— Именно то, о чем ты сейчас подумала. Если Ричи обладает хотя бы капелькой фантазии, он найдет тебя. А возможно, уже нашел… Твой номер — не слишком надежное укрытие, Леа, — подытожила свой монолог Пэтти.

— И что ты предлагаешь? — недоверчиво поинтересовалась Леа.

— Ричи уже был у меня. Вряд ли он соизволит прийти во второй раз. Как говорится, молния не бьет в одно дерево дважды…

Ну что еще могла предложить Пэтти? Блеснуть оригинальностью и посоветовать Леа отправиться на Багамы? В чем-то она права — зная то, как Ричи относится к Пэтти, едва ли можно предположить, что он нанесет в дом подруги повторный визит. Но стоит ли ради этого отказываться от одинокого номера с задернутыми шторами и холодными простынями? На одной чаше весов лежал возможный визит Ричи, мысль о котором повергала Леа в оцепенение. На другой — болтовня Пэтти, которую (при всей любви к подруге) Леа едва ли смогла бы вынести. Сделать выбор оказалось непросто. После нескольких дней, проведенных в номере, Леа не могла себе представить, что она встанет и пойдет куда-нибудь в другое место. Необходимое ей одиночество она могла найти только здесь, только на этом маленьком островке тишины…

— Леа? — напомнила о себе Пэтти. — Что ты думаешь? — Не дождавшись ответа, Пэтти расставила подруге очередные сети: — Обещаю, я не буду донимать тебя. Я выделю тебе отдельную комнату — живи, сколько хочешь. Ты можешь приходить в себя столько, сколько тебе понадобится, — я не скажу ни слова. Ну что — согласна?

С тоской оглядев маленький номер, Леа сглотнула и пробормотала что-то вроде «да». Чем для нее закончится это переселение? Впрочем, если ей не понравится у Пэтти, она всегда сможет вернуться. Кто ей помешает?

— Вот и отлично! — радостно защебетала Пэтти. — Собирай вещи, если таковые, конечно, есть, и приезжай ко мне. А я пока приготовлю тебе комнату. Как насчет второго этажа?

— Угу, — мрачно кивнула Леа.

— Замечательно. Жду тебя! — Пэтти послала подруге воздушный поцелуй и положила трубку.

Ничего «замечательного» в этом переезде Леа не видела. Более того, сейчас она здорово жалела о том, что согласилась на предложение подруги. Но Пэтти все равно не отступится от своего… В конце концов, доехать до ее дома — не такая уж сложная задача. Правда, тело превратилось в какую-то ватную подушку после нескольких дней, проведенных в постели…

Пэтти озадаченно смотрела на очередной нетронутый поднос с едой, принесенный горничной. Сколько это может продолжаться? Неделю, две, месяц? Леа приехала к ней позавчера и за это время не только не притронулась к еде, но и вообще не выходила из комнаты. Вчера Пэтти весь день подмывало зайти к подруге и выяснить наконец, в чем же дело. Но она помнила о своем обещании и изо всех сил старалась его не нарушать.

Сегодня ее терпению пришел конец. Что, если Леа решила умереть от голода и поэтому не выходит из комнаты? Неужели Пэтти должна ждать, пока это случится? Через неделю она выломает дверь и обнаружит лежащий в постели хладный труп подруги, которую она так и не убедила в том, что нужно продолжать жить… Перспектива, прямо сказать, безрадостная. Поэтому она, Патриция Уоткинс, во что бы то ни стало должна проникнуть в комнату на втором этаже и поговорить с подругой.

Пэтти решительным шагом направилась к лестнице. Но что она скажет Леа? Как убедит подругу в том, что она должна открыть дверь и впустить к себе Пэтти? Она остановилась около лестницы и оперлась о деревянные перила, покрашенные в цыплячье-желтый цвет, — этот цвет был одной из многочисленных прихотей Пэтти, которая после развода лихорадочно искала себе хоть какое-нибудь занятие.

Во-первых, ей нужно знать, почему Леа ушла из дома и не желает никого видеть. На этот счет у нее было несколько идей: Ричи устроил подруге грандиозный скандал после их посиделок в «Вирджин»; Ричи ударил ее — этого Леа, наверное, никогда бы не простила; ее подруга узнала о муже что-то ужасное, после чего поняла, что не может с ним жить. Последнее представлялось Пэтти достаточно вероятным — все друзья Леа сходились во мнении, что Ричи — темная лошадка. Конечно, никто не знал подробностей личной жизни Ричи Майера, но этот тип ни у кого не вызывал доверия. Достаточно было того, как он запудрил мозги Леа — бедняжка только и думала о том, как бы ему угодить…

Во-вторых, Пэтти должна понять, почему Леа не плачет, не жалуется, не устраивает истерики с битьем посуды — что, кстати, ей очень бы помогло, — а сидит в клетке своего безразличия и ни на что не обращает внимания. Пэтти хорошо помнила, как переживала стресс сама, — уж она-то устроила все по полной программе… Вначале разнесла в пух и прах дом, где они жили с Брассом, потом отхлестала по щекам его, выдрала несколько прядей у его любовницы, а потом очередь дошла и до собственного дома… Конечно, все эти акции оказались лишь временным обезболивающим — через несколько дней она бледной тенью слонялась по дому, не зная, куда себя приткнуть. Но она никогда не лежала пластом, как Леа, не замыкалась в себе. Общалась с друзьями, которые хотя бы частично могли взять на себя груз ее страданий… Но она-то страдала от того, что муж ушел к другой. А вот отчего мучается Леа — это Пэтти только предстоит узнать…

Стук в дверь не вызвал в комнате ни звука, ни шороха. Пэтти, правда, не рассчитывала, что ее впустят после первого стука, но ей все равно стало не по себе. Она постучала еще раз — ответа по-прежнему не было.

— Леа, скажи хотя бы, что ты не хочешь меня видеть, — обиженным голосом заговорила Пэтти. Но ей было совсем не до обиды — с каждой секундой в душе росла тревога. Что Леа делает там, за этой дверью? И жива ли она до сих пор? — Леа, ну ответь же что-нибудь!

К великому облегчению, Пэтти услышала знакомый голос:

— Ты, кажется, обещала, что не будешь меня беспокоить… Или мне нужно было остаться в гостинице? — В голосе Леа не было раздражения. Он был ровным и спокойным. Но именно это и пугало Пэтти — абсолютное безразличие ко всему было так несвойственно ее эмоциональной подруге… Нет, надо закончить начатое. Надо добиться, обязательно добиться того, чтобы Леа заговорила.