Элен Кэнди - Видения Эми Шарп

Волосы у Тони черные и очень короткие. Он каждую неделю стрижется электрической машинкой, стоя перед зеркалом в ванной комнате. Он считает, что фуражка на коротко стриженной голове смотрится лучше.

А еще Тони стесняется своей горбинки на носу. В детстве он хотел ее убрать напильником, но, проведя по нежной коже шершавым металлом, Тони на всю оставшуюся жизнь полюбил форму своего носа.

У Тони красивые губы. Забавная улыбка. В последнее время Тони улыбается только в трех случаях: когда получает зарплату, во время прогулок с Бумом и когда видит Эми Шарп.

А если говорить о внешности Тони коротко, то можно определить его облик тремя словами: худой, высокий и безобидный.

Тони почесал затылок, потом снова накинул на голову капюшон и поджал к груди острые колени.

— Странное чувство… — Тони опять нарушил тишину. — Вроде душа поет, а на сердце пусто. Непонятное состояние…

— Ты жалеешь? — Эми прислонилась спиной к кирпичной трубе и туже завязала шарф.

— Нет. Что ты! Конечно нет. Просто я до сих пор не верю, что со мной могло такое произойти… Знаешь, я не забуду лица тех людей в лохмотьях, в грязной одежде… Они улыбались. Конечно, они не знали, что такая огромная сумма перечислится на счет Дома Милосердия. Может, они чувствовали…

— Наверное… — задумчиво произнесла Эми. — Когда они нас окружили в холле, я готова была расплакаться. Может, они просто проходили мимо, но мне казалось, что эти люди замкнули круг и с каждой секундой сужают его. Но когда я прижалась спиной к твоей спине, я почувствовала себя в безопасности. И тогда я увидела, что бездомные спешат по своим делам. Например, занять свободную койку или утолить свой голод, ведь было время ужина. Знаешь, Тони, а я счастлива. Кто-то обязательно нам воздаст добром за добро. Этот Кто-то все видит…

— Бог?

— Может быть…

Они сидели еще около часа. Потом Эми подняла глаза к небу и увидела, как крупными хлопьями пошел снег. Она звонко рассмеялась, вскочила на ноги и раскинула в разные стороны руки, закрыв от удовольствия глаза.

Тони последовал ее примеру. Он сбросил капюшон, взял Эми за руки и закружил в смешном и нелепом танце.

Это был один из самых счастливых дней в жизни Тони. Нет, не оттого, что он полчаса был миллионером. Тони был счастлив потому, что смог подарить бездомным людям миллион теплых ночей и шанс увидеть этот белый снег в следующем году…

Эми забежала в квартиру и, не включая свет, распахнула окно в гостиной. Ветер тут же надул в комнату снежного пуха, который за считанные секунды застелил подоконник, упал на пол, постепенно превращаясь в холодные капли воды…

Эми еще сильнее распахнула занавески в разные стороны и закрыла глаза. Лицо щекотало легкое прикосновение белых хлопьев, хотелось попробовать их на вкус, а вдруг сегодня эти хлопья действительно сладкие. Эми еще больше рассмеялась от своей глупости.

Как же хорошо в двадцать три года оставаться ребенком!

С самого утра Линда Сокрис была не в духе. Еще бы! Вчерашний день начинающей актрисе показался кошмаром. Их режиссер будто сошел с ума: заставил прогнать весь спектакль от начала до конца больше пятнадцати раз. Но его тоже можно понять. Скоро премьера. И на нее придут много знатных и богатых людей. А режиссер театра на улице Звонарей никогда не забывает о важной роли спонсора в жизни театра…

Так вот. Первая причина плохого настроения Линды ясна. А вот второй послужило непонятное для Линды Сокрис поведение Эми. Когда Линда, уставшая, как фермерская лошадь в сезон сбора урожая, вернулась домой и увидела подругу, спящую в верхней одежде у открытого окна, она так рассердилась, что собрала все ругательства на свете, которые только могла вспомнить.

В квартире стоял собачий холод, а на полу растекались лужи. Ветер, гуляющий по квартире в свое удовольствие, оторвал занавески и засыпал пол сухими листьями клена.

Линда кое-как растолкала Эми. Та сквозь дрему пробубнила себе под нос что-то вроде «Тони сегодня был миллионером» и побрела досматривать сон в свою комнату. А бедной, измученной и уставшей Линде Сокрис представилась возможность побыть хозяйкой половой тряпки и ведра…

— Ты мне должна! — сухо проговорила Линда и стянула одеяло с Эми. — Доброго утра я тебе не желаю! Я зла. Я очень зла! Что с тобой происходит в последнее время? Я тебя не узнаю. Ладно, твои глупые теории это побочный эффект творческой профессии, но оставить открытым окно и уснуть прямо рядом с ним, господи, Эми…

— Хочешь, я расскажу свой сон про открытое окно? — Эми как ни в чем не бывало присела на постели и с улыбкой посмотрела на подругу. — Там была ты…

— Что за сон? — смягчилась Линда.

— Чудесный, словно реальная история, произошедшая где-то в другом мире… Так ты хочешь послушать?

Линде ничего не оставалось делать, как сесть на край постели и, глубоко вздохнув, приготовиться слушать историю. И Эми начала свой рассказ.

На розовом фоне ночного неба вальсировали пушистые белые хлопья, переливаясь серебром в свете одинокого фонаря, стоящего на обочине дороги. Иногда сказочную тишину прорезал глухой рев автобуса, развозившего последних пассажиров. Но спустя несколько минут вновь все затихало.

Я сидела на подоконнике, прислонившись к оконной раме, и смотрела на огромные снежные хлопья, которые казались сладкими на вкус, как сахар. Снежинки не спешили упасть на холодный, покрытый льдом асфальт и, благодаря слабому ветру, продолжали кружиться в воздухе.

Но я не могла почувствовать себя счастливой, глядя на эту красоту, что-то не давало мне расслабиться. И я упорно продолжала вспоминать, что же такое произошло. Почему так грустно и хочется плакать? Ответа я не могла найти. Но потом вспомнила…

Ты уехала, Линда… Мне не хватало тебя. Ведь мы с тобой так долго жили под одной крышей, что ты стала моей семьей… моей сестрой… старшей сестрой… Ты ведь меня всегда понимала… Когда мне было грустно, ты меня смешила, когда смешно — ты ругалась… Это было так здорово! Но ты уехала, и мне показалось, что навсегда. И я почувствовала, что мы больше не увидимся… никогда…

И тут я вспомнила субботнее утро… Я тогда собиралась идти на очередную свадьбу, а ты как бы так, невзначай, сказала:

— Эми, мне все надоело. Я устала работать в театре за гроши. Я хочу большего. Хочу все и сразу. И знаю, у меня все получится. Счастье есть в этом мире, оно меня ждет. Только не в этом городе. Я уезжаю…

Сначала я подумала, что ты это выпалила сгоряча, как это бывало раньше, но, увидев спокойное выражение твоего лица, я поняла, что ты говоришь серьезно. Дальше ты вкратце рассказала о другом театре, о Нью-Йорке. Чуть позже призналась, что уже купила билет, а потом замолчала, видимо, ждала ответной реакции. Но я ничего не сказала, просто ушла. А когда вернулась, квартира оказалась пустой. Нет, внешне ничего не изменилось, ты взяла только самое необходимое, этого можно было и не заметить, но я сразу все поняла. Противная, мерзкая пустота тут же поселилась в этих стенах, и я чувствовала ее всем своим существом.