Елена Булганова - Моя мама — Снегурочка

— Что вам нужно, товарищ? — Какой-то непонятный тип с напомаженными волосами и в костюме, в каком приличнее лежать в гробу, чем шляться по концертам, тронул Бориса за руку.

Морозов отмахнулся от него, как от комара, и чуть передвинулся, чтобы тип не заслонял от него девушку.

— Что вы хотите от Таисии? — продолжал настаивать тот. — Цветы подарить? Давайте я вручу.

— Еще чего хочешь? — негромко, с веселой угрозой сказал ему Борис. — Сам как-нибудь справлюсь.

Тип тронул девушку за плечо, она тут же открыла глаза и посмотрела на Бориса с удивленной полуулыбкой, словно до этого и впрямь дремала.

В следующий миг Борис увидел такое, что потрясло его до глубины души. Типчик в похоронном костюме вдруг начал быстро жестикулировать, размахивая руками перед самым лицом девушки. Вот он несколько раз указал на Бориса, и девушка снова улыбнулась, приветливо кивнула Морозову. И что-то тоже показала на пальцах, удивительно гибких и тонких.

— Повторите еще раз, что вы хотели ей сказать, — скептически морщась, предложил тип. — Я передам.

От такого предложения Борис даже попятился слегка. Он сразу представил, как глупо и неуместно будут выглядеть его слова в такой вот передаче. Замотал головой в знак того, что говорить ничего не будет. И сунул Таисии букет так неловко, будто делал это в первый раз в жизни.

Как и подавляющее большинство всех живущих, Борис считал любых инвалидов глубоко несчастными особями, которые не могут иметь никаких точек пересечения с обычными людьми. Он даже представить не мог, о чем можно с ними говорить и как вообще вести себя, чтобы не обидеть бедолаг. Поэтому теперь даже глаз поднять на девушку не смел, сверлил ими стенку. Хотя посмотреть напоследок очень хотелось.

Избавившись от букета, он поспешил покинуть закулисье. Сначала хотел вернуться к матери, дослушать концерт, но быстро сообразил, что едва ли сумеет хоть на чем-то сосредоточиться. Хотелось движения, воздуха. В Питере только недавно весна в полной мере вступила в свои права, ветер нес запах чего-то сладковатого, волнующего, мимолетного.

Борис вышел на улицу и начал быстрым шагом прогуливаться от одного угла здания к другому. Совершая двадцатый или тридцатый проход, он вдруг нос к носу столкнулся с Таисией Вильгановой. И раскланялся с ней, от растерянности изобразив лицом и телом какую-то дурацкую пантомиму.

Девушка коснулась рукой кармана своей накидки. В следующий миг Морозов увидел в руках у нее блокнот с перекидными листами. Таисия что-то быстро черкнула на листе, потом повернула блокнот к Борису. И он прочитал слова, написанные очень ровным и четким почерком: «Можете говорить, только не отворачивайте лицо».

Растерявшись от такого предложения, Борис на мгновение впал в ступор, а потом произнес, нарочито двигая губами:

— Давайте зайдем в кафе. — И стал смотреть на руки девушки, ожидая нового послания.

Но она только широко улыбнулась и кивнула.

Домой в тот вечер Борис пришел под сильным впечатлением. Такого свидания у него еще не было. Все было в диковинку: и их наполовину безмолвный разговор, и внимательный взгляд широко распахнутых глаз, не отрывающийся от его губ. В любом другом случае Борис принял бы такой взгляд за страстный призыв и не стал бы тратить время на пустые разговоры. Но с Таисией они «проболтали» три часа. Девушка безошибочно читала по губам, а потом быстро и споро отвечала письменно. Выражать свои мысли Таисия умела превосходно, письменный текст казался филигранно отточенным. К концу вечера Борис уже знал о ней очень многое.

Таисия Вильганова выросла в детском доме. Звучная фамилия досталась ей от деревеньки Вильгановка, в которой, по словам местных, новорожденную девочку бросили дачники. В часе езды от этой деревеньки находился детский дом для глухонемых и слабослышащих детишек. Однажды воспитатели были поражены, услышав, как пятилетняя Таисия напевает, точнее, мычит какую-то незнакомую, но очень красивую мелодию. Одна из воспитательниц, в свое время закончившая музыкальную школу, узнала, что есть методика обучения музыке абсолютно глухих детей. И стала заниматься с маленькой Тасей.

Скорее всего, эти занятия ничем бы не закончились, но о Тасе прослышали в Краснодаре, в интернате для одаренных детей. Долго думали, как с ней поступить: ведь ее нельзя было забрать в интернат, воспитанниками которого были обычные дети. Но потом нашли для нее местечко в другом детском доме, тоже в Краснодаре, и определили в музыкальную школу. А на конкурсы Таисия ездила с интернатом. На конкурсе в Сочи ее и нашел Артур.

Тут Борис несколько напрягся. Артуром оказался тот самый скользкий тип, которого он едва не отправил в нокаут. Он подошел к Таисии после ее выступления в Сочи, на конкурсе юных исполнителей. Тасе тогда было пятнадцать лет, и о ней много писали в местной прессе. Правда, неизвестно, что больше интересовало журналистов: ее исполнительская манера или глухота. И Таисия очень тогда боялась превратиться в этакое балаганное чудо. Артур предложил ей взять на себя устройство концертов.

— Подождите! — встрепенулся вдруг Борис. — Ведь музыку вы как-то слышите?

Таисия кивнула.

— Значит, если говорить громче, — возвысил он голос, — вы и меня…

Девушка заулыбалась и быстро черкнула в блокноте: «Я слышу музыку пальцами».

Потом они расстались, и Борис вызвал для девушки такси. Он был доволен, что так интеллектуально провел вечер. Заодно совершил доброе дело, вывел в свет девушку, которая не так уж много хорошего видит в жизни. Больше встречаться с Таисией он не планировал.

Но на следующий день, ближе к вечеру, Морозов ощутил странное беспокойство. Ему вдруг ужасно захотелось увидеть Таисию и, скажем, показать ей Питер или просто погулять по городу. Но сделать это было затруднительно. Названия гостиницы, где остановилась Таисия со своим антрепренером, он не знал, а спрашивать у девушки телефон и вовсе было смешно. Будь у него телефонный номер, он бы, может, и звонить не стал, успокоил себя мыслью, что это успеется. Сколько раз уж так бывало. Но на этот раз все происходило иначе. Помаявшись несколько часов, он взялся за телефонную книгу, через час отыскал Таисию в маленьком отельчике на Васильевском. И поехал туда.

Тут снова возникли трудности. Подняться в номер ему не позволили, портье позвонил и сказал ему, что в номере никого нет. Заверения Бориса, что живущая в номере девушка просто не слышит звонка, не произвели никакого впечатления. И пришлось ему два часа торчать в холле.

Почти в десять вечера он увидел Таисию. Она шла под руку с Артуром, весело улыбалась и так смотрела ему в лицо, что Бориса затрясло. Хоть он уже и знал тайну этого взгляда. Первое побуждение было уйти и забыть. Но ноги сыграли свою партию: вынесли его на середину холла. Таисия густо, по-девчоночьи, покраснела, заметив его. Что-то показала Артуру на пальцах. Тот недобро покосился в сторону мужчины, пожал плечами и пошел к лифту. Борис, чувствуя себя последним идиотом, подошел к девушке и сказал: