Эмили Маккей - Все, что она хотела

— Издевался. Или это я над ним издевалась. Даже и не знаю, как будет верней, сложный вопрос.

— А, так вот как все было.

— Как?

— А то я в школе не учился! Значит, издевались друг над другом, а попутно заигрывали. Эх, молодо-зелено.

Лэйни замерла с поднятым бокалом в руке. Слова Брендона вылились на нее как ушат холодной воды, так что она поспешила выпить оставшееся вино, чуть не захлебнувшись.

— Ты в порядке? — спросил Брендон, заботливо постучав ей по спине.

— Все просто восхитительно.

— Если судить по твоей реакции, можно сказать, что ты никогда раньше об этом не думала.

— Нет… то есть да. В общем, я никогда об этом не думала. В школе мы друг друга ненавидели, он обращался со мной как с мусором, а я всячески пыталась поставить его в неловкое положение.

Как-то так получилось, что в ее подростковом мире не было ничего, кроме ненависти и презрения, но может, она относилась ко всему слишком прямолинейно? Может, за их бесконечным противостоянием скрывалось что-то еще? Нечто такое, что они, по своей неопытности, не сумели разглядеть?

Лэйни с грустью посмотрела на свой пустой бокал, жалея, что поспешила допить вино, сейчас бы оно ей весьма пригодилось.

— Ну что за жизнь? — выдохнула она.

— А что?

Лэйни подняла бокал и терпеливо ждала, пока последняя капелька вина скатится к ней в рот.

— Похоже, мне остается надеяться лишь на чудо. — Может, если Далтон поймет, как серьезно бабушка больна, то отступится? Ведь если он осознает, что она ничем не сможет ему помочь, то Далтону будет ни к чему вся эта глупая сделка. Тогда «Лесной театр» не получит денег, а она не будет чувствовать себя виноватой. Ну и для полной радости Далтон навсегда уберется из ее жизни. Но вместо того чтобы все это объяснять Брендону, Лэйни лишь коротко сказала: — Надеюсь, все это скоро закончится, и мы с Далтоном никогда больше не встретимся.

— За то, чтобы все побыстрее закончилось! — сказал Брендон, поднимая бокал в шутливом салюте.

Тут он наконец заметил, что ее бокал пуст, и отлил ей половину своего вина. Ну вот, а что она говорила? Лучший в мире сосед.

Увидев выражение лица санитарки, Далтон сразу понял, что выбрал не лучший день для посещения Матильды Фортино.

Линда, как гласила табличка на груди сотрудницы, посмотрела на экран и печально покачала головой:

— Вы первый раз пришли к миссис Фортино?

— Да.

— Ваши водительские права, пожалуйста.

— Я только сегодня утром говорил с Лэйни Фортино. Она…

— Да, она согласилась на ваше посещение. Но мне нужны ваши права, чтобы занести вас в список посетителей и выдать вам пропуск.

Поборов раздражение, Далтон вытащил права — похоже, попасть сюда посложнее, чем в «Инновации Кейна».

Пока женщина возилась с правами, Далтон лениво разглядывал помещение. Дом престарелых располагался неподалеку от тех мест, где прошло его детство, а элегантная обстановка как бы невзначай намекала, что тут обитают исключительно богатые постояльцы, не ограниченные в средствах. Он как-то не ожидал, что простая экономка окончит свои дни в таком месте.

— Миссис Фортино для вас много значила?

Далтон рассеянно кивнул и повернулся к женщине, которая по-прежнему не отрывалась от компьютера, но, когда ее слова дошли до его сознания, он нахмурился:

— Значила?

— Вы же давно с ней не виделись, ведь так? — продолжила она, приторно улыбаясь и не обращая внимания на его вопрос.

— Да.

В эту секунду принтер наконец-то распечатал долгожданный пропуск.

— Как она? — спросил Далтон.

Вместо ответа Линда протянула ему права и пропуск и указала на дверь:

— Миссис Фортино в триста двадцать седьмой палате. У нее сейчас мисс Фортино.

Так, понятно, персоналу нельзя говорить о пациентах, да Далтон в общем-то ни на что и не рассчитывал.

Далтон без труда нашел нужную палату, из которой как раз выходила женщина средних лет в халате. Очевидно, или врач, или санитарка.

— Вы, я полагаю, тот посетитель, которого ожидает Лэйни, прошу вас, входите, — улыбнулась она, но потом добавила: — Миссис Фортино плохо реагирует на неожиданности, так что ведите себя поаккуратней, и пусть Лэйни сама вас представит.

Далтон проводил уходящую женщину взглядом и только потом вошел в палату, оказавшуюся не больше обычного номера в гостинице. Здесь даже оказалась маленькая кухонька с крошечным холодильником, микроволновкой, столом и раковиной.

Прямо перед ним была гостиная, направо — ванная, а через открытую дверь — спальня. В отличие от стандартной мебели отелей, палата оказалась обставлена более старыми вещами, о которых явно кто-то старательное заботился на протяжении многих лет, а на диване красовалось вязаное покрывало, показавшееся Далтону подозрительно знакомым.

Точно, он видел его когда-то в доме миссис Фортино. А потом вдруг понял, что эта палата лишь немногим меньше ее прежнего обиталища, так что вся мебель прекрасно здесь разместилась.

В центре гостиной перед выключенным телевизором сидела миссис Фортино и безучастно смотрела перед собой, а Лэйни устроилась на подлокотнике дивана и причесывала бабушку.

Когда Далтон вошел, Лэйни обернулась и, прижав палец к губам, продолжила ритмично водить расческой.

Несколько минут прошло в молчании, а потом Лэйни заговорила так мягко, как будто обращалась к ребенку:

— Мати, я почти закончила. Заплести тебе косичку?

— А сегодня воскресенье?

Далтон привык, что Матильда говорит резко и твердо, и почувствовал себя как-то неловко, услышав этот неуверенный голос.

— Нет, сегодня суббота.

— Но ты же завтра придешь, ведь так, Элэйна?

— Конечно.

— Может, тогда и заплетешь?

— Дорогая, я буду заплетать тебе косы всегда, когда ты захочешь.

Лэйни опять посмотрела на Далтона, теперь она улыбалась, но не той озорной улыбкой, наполненной огнем и духом противоборства, как в былые годы, а как-то нежно и очаровательно. Она отложила расческу, провела рукой по бабушкиным волосам, а потом скрутила их в узел.

— К тебе сегодня придет посетитель, если, конечно, ты захочешь его видеть.

— Один из твоих ухажеров?

Как же эта женщина отличалась от той миссис Фортино, что Далтон помнил с детства! Та всегда была суровой и сдержанной, а эта ни в чем не уверена и во всем сомневается.

— Нет, просто друг, — пояснила Лэйни, завершая прическу.

— Я его знаю?

— Ты когда-то давно его знала, он уже здесь.

Матильда неторопливо обернулась, и на ее лице отразились смятение и испуг. Какая-то ее часть понимала — с ней что-то не так, и она должна знать что-то такое, чего теперь не знает, и боялась она не незнакомцев, а этого незнания.

Матильда поднялась, а вслед за ней поднялась и Лэйни, аккуратно поддерживая бабушку.