Линн Харрис - Супруг-незнакомец

Калила сидела поблизости. Адан принес для нее стул и поставил его рядом.

Сердце Изабеллы забилось сильнее, когда она увидела его заботу об этой пожилой женщине.

Теперь Рафик вскарабкался на колени к Адану и начал что-то лепетать. Адан наморщил лоб, внимательно слушая его. Он подхватил мальчика, крепко обнял его, потом стал щекотать, а малыш смеялся и извивался в его руках.

Изабелла прикусила губу. Ее обуревали эмоции. Она была счастлива – и в то же время ей было грустно. Она была смущена и расстроена. Надежда сменялась в ней отчаянием.

– Папа, петь! – воскликнул Рафик между смешками.

– А, ты хочешь, чтобы Изабелла спела? Может быть, тебе стоит попросить ее.

Рафик обернулся к ней. Он положил палец в рот, задумчиво смотря на нее темными глазами. Такими же, как у отца. Обе пары одинаковых глаз выжидательно смотрели на нее.

– Попроси ее, – настаивал Адан.

– Белл петь?

Сердце Изабеллы запело от любви. В первый раз он назвал ее по имени, а не «леди».

– Конечно, мой милый, я тебе спою, – сказала она.

– Иди посиди с Изабеллой, – сказал Адан, и Рафик заковылял к Изабелле. Возле нее он плюхнулся на ковер и затих, уставившись своими прекрасными глазами.

Она начала с тихой, медленной народной песни, которой она научилась на Мауи, потом спела пару джафарских песен. Рафик смотрел на нее как завороженный, пока наконец его глаза не стали слипаться. Изабелла улыбнулась, но петь не перестала. Когда он зашатался, она притянула его и уложила себе на колени. Когда она взглянула на Адана, то увидела его изучающий взгляд. В его глазах был огонь, но теперь она думала не о том, как он ее презирает, а о том, каким был их поцелуй сегодня в машине.

О его ласках, о том, как сказал, что хочет ее.

Еще совсем недавно она клялась в разговоре с официанткой в «Ка Нуи», что она ни за что не станет тратить жизнь на мужчину, который не любит ее.

Но это было до того, как она узнала, что замужем за Аданом и у них есть ребенок.

Ее пальцы расчесывали мягкие кудри Рафика. Она сделает все что угодно ради этого ребенка. Она чувствовала это всем своим существом.

Теперь она пела тише. Глаза Рафика совсем закрылись, дыхание стало ровным. Еще несколько минут, и Адан кивнул ей. Последняя нота замерла в воздухе, и стало совсем тихо. Слышно было только тихое шипение газовых рожков в фонарях да пение цикад. Из пустыни донесся одинокий вой хищника, охотящегося в дюнах.

Изабелла взглянула на Калилу, которая зашевелилась на своем стуле, и поняла, что пожилой женщине, видимо, стало неудобно. И хотя ей очень хотелось посидеть еще с уснувшим Рафиком, но она не хотела утруждать более Калилу.

– Может быть, отнесем его в кроватку? – предложила она, взглянув на Калилу, когда Адан посмотрел на нее.

– Пожалуй, ты права. – Он поднялся и подошел к ней, чтобы забрать Рафика.

Они прошли в дом. На этот раз Изабелла дошла с Аданом до комнаты сына. Комната была отделана в прохладных белых и голубых тонах и завалена игрушками. Рядом – смежная с детской комната Калилы. Адан сказал няньке, чтобы она шла спать. Калила поклонилась и ушла.

Изабелле показалось, что у Адана затекли руки, но потом она решила, что ошиблась, когда он мягко и аккуратно уложил Рафика в его кроватку. Он погладил мальчика по голове, а потом наклонился и поцеловал в лоб.

Слезы навернулись Изабелле на глаза. У каждого человека, каким бы жестким он ни был, есть что-то, что делает его человечным. У Адана это была любовь к сыну.

Адан распрямился и повернулся к Изабелле:

– Если ты хочешь…

Она помотала головой. Ей отчаянно хотелось поцеловать Рафика на ночь, но она боялась потревожить его.

Адан взял ее за руку и провел обратно на террасу, где на маленьком столике был сервирован кофе на двоих. Он подставил ей стул, и она села, чувствуя, как пульс бьется в ее горле и в висках от близости Адана.

Он присел напротив, поднес чашку с кофе к губам и взглянул в темный сад.

– Здесь на удивление тихо, – сказал он через несколько секунд. – Я жил бы здесь неделями, если бы это было возможно.

– Наверное, с тех пор, как умер твой дядя, у тебя было много хлопот.

– Я уже больше года назад стал наследником. Хотя да, все равно приходится привыкать. Когда ты отвечаешь за целую страну, появляется очень много дел.

– Но у нас же теперь есть парламент. Я уверена, что это большое подспорье.

– Да, конечно. Но все равно у меня остается много работы. К счастью, где бы я ни был, я на связи. Вообрази, каково было раньше, когда еще не было компьютеров и сотовых.

– Поездка сюда тогда была настоящим отпуском.

– Верно. А теперь это просто еще одно место пребывания. Перемена обстановки, но от мира ты все равно не оторван.

Да, она в самом деле ничего о нем не знает.

– Позволь спросить: сколько у тебя братьев и сестер?

– Трое братьев и сестра, она намного младше. Ей сейчас десять.

– Мне всегда хотелось иметь сестру. Или брата, – добавила Изабелла. Она была так одинока в детстве, окруженная книгами и учителями. Рядом с ней не было детей, с кем она могла бы играть.

Адан, похоже, понял ее, не переспрашивая, что именно она имела в виду.

– Я бы хотел, чтобы у Рафика были братья или сестры. Ему будет хорошо, если рядом будут дети, с кем он мог бы играть.

Изабелла пригубила горячий напиток.

– Странно, что ты до сих пор не женился вновь.

Он пожал плечами:

– Время пролетело быстрее, чем мне казалось. Я и не замечал, что прошло уже два года.

– У твоих братьев есть дети?

– Пока нет, – ответил он. – Только один из них женат. Остальные двое находят, что вести холостяцкую жизнь в Европе гораздо приятнее. – Его глаза сузились. – А как насчет тебя, Изабелла? Тебе нравилось вести жизнь незамужней женщины?

У нее по спине пробежал холодок.

– Я ни с кем не встречалась, если ты на это намекаешь.

– Почему нет? Ты – красивая женщина. И тебе, должно быть, было одиноко.

Ее сердце вздрогнуло.

– А тебе?

Его глаза блестели в свете фонарей.

– Отвечать вопросом на вопрос – классический уход от ответа. Впрочем, да. Мне было одиноко.

– И мне тоже. Но я не ходила на свидания. – Она вздохнула. – Почему-то у меня было чувство, что это неправильно. Хотя однажды позволила себя поцеловать мужчине.

Он выглядел так, словно готов был броситься на нее. Она почувствовала, как ее накрывает раздражение.

– Это было, когда я не знала о тебе, – сказала она. – И это был всего лишь поцелуй. Могу поклясться, ты не можешь сказать то же самое, – добавила она с вызовом.

– Могу поклясться в обратном, – холодно ответил он. – Я не целовал никого, кроме тебя, с того дня, как мы поженились.

Она в изумлении открыла рот.

– Я не верю тебе.

Он поставил чашку на столик.