Никола Марш - Экстремальная любовь

Стараясь не стесняться, она решительно села в постели. Он подошел к ней и присел на край кровати. У нее промелькнула мысль, что ее волосы сейчас растрепаны, а дыхание утром не совсем свежее. Он взял ее руку и поцеловал. Великолепный романтический жест, который только добавил странности в их случайную встречу.

— Я должен идти. Деловая встреча.

— Не беспокойся. У меня тоже дела.

Если бы он не ушел сейчас отсюда, то как же она смогла бы принять душ и привести свои мысли в порядок?

Роман был приятным развлечением, невероятным приключением, но ей было нужно сконцентрироваться на своей жизни, и чем быстрее она порвет со своим прошлым, тем лучше.

Мягко освободив свою руку, она дотронулась до его щеки, щетина приятно защекотала ей пальцы.

— Эта ночь была…

Какой? Самой восхитительной ночью в ее жизни? Лучшим сексом, который у нее когда-либо был? Самой спонтанной, безумной вещью, которую она когда-либо делала?

Ей хотелось поблагодарить его, объяснить, что прошлая ночь значила для нее избавление от прошлой жизни и начало новой, но один взгляд на него — и она поняла, что не сможет сказать ничего из этого. Роман вернулся в образ учтивого соблазнителя, которого она вчера встретила впервые. Его губы улыбались, как будто он все находил удивительным. Он всегда ходил по краю бездны и не мог понять, насколько значительна прошлая ночь была для такой степенной, правильной девушки, как она. Улыбаясь, он взял ее лицо в ладони:

— Думаю, это подведет итог нашей прошлой ночи.

Он поцеловал ее нежно, чувственно, эротично.

Поцелуй, который напомнил ей вчерашний день, поцелуй, который она никогда не забудет.

Когда их губы разъединились, ее пальцы все еще судорожно сжимали простыни. Нужно остановить себя, чтобы не потянуться к нему и не притянуть к себе.

— Спасибо, Роман.

В ту же секунду, как эти слова прозвучали, она почувствовала себя глупо. Она благодарила парня за секс? За самую горячую ночь в своей жизни? Она не имела представления, что делать в таких случаях, это было неприятное затруднение.

Он ласково погладил ее по плечу и поднялся. Несколько сантиметров, которые разделяли их, она ощущала как растущую пропасть.

Это был только секс. Так откуда эта тяжесть в груди, когда он зашагал к двери? В какой-то момент ей захотелось побежать за ним, сорвать с него халат, как она сделала вчера ночью.

Покусывая губу, чтобы не сказать что-то еще, она напоследок широко ему улыбнулась, когда он остановился у двери и обернулся:

— Если у тебя есть свободное время, я останусь еще на день.

Она кивнула и помахала ему на прощание. Он повернулся и вышел из комнаты.

В ту минуту, как дверь закрылась, Ава откинулась на кровати и закрыла руками глаза. Может быть, чтобы заглушить голос в голове, который убеждал выяснить номер комнаты Романа и позвонить ему перед тем, как он уедет.

Но нет. Это был всего лишь секс на одну ночь.

Роман вошел в ресторан на первом этаже отеля и посмотрел на часы. Он опаздывал. Он не особо расстраивался, так как причина, которая его задержала, того стоила.

Еще бы! Даже сейчас, сорок пять минут спустя, образ Авы все еще стоял у него перед глазами: взъерошенная, с широко открытыми глазами, она сидела на краешке постели и сминала простыню рукой, чтобы спрятать то, что он уже увидел и прочувствовал в эту ночь: несмотря на страстность, она была очень чувствительна и ранима. Она выглядела так уязвимо… Совершенно не так, как та дикая, страстная женщина, которой Ава становилась в его руках. И ему очень тяжело было оторваться и уйти от нее.

Хотя что толку, если бы он остался? У них был незабываемый секс, но они живут на разных континентах. Да и образ жизни у них очень различается. У них нет ничего общего, кроме того, что они провели вместе прошлую ночь.

Так зачем он сказал, что задержится? Вот этого ей сейчас точно совсем не нужно — обнаружить себя привязанной к нему. Он даже поморщился, когда это представил.

Быть дочерью премьер-министра наверняка чертовски утомительно. Как и брак с дипломатом. Он достаточно много встречался с представителями политической элиты по всему миру и приблизительно представлял, на что это похоже — вращаться в строго определенном социальном кругу, подбирать подходящую партию для брака.

Он мог поспорить, что Ава говорила и делала все правильно с самого рождения, и, вероятно, вышла замуж за какого-нибудь скользкого политика, которого подобрал для нее папочка. Бедный ребенок. Какая-то ее невинность привлекала Романа с самого начала. Она выглядела равнодушной к их физической близости, когда он помогал ей после столкновения в бассейне. Но он сразу стал ощущать присутствие рядом ее чудесного тела. Она была взволнована, он был возбужден. Затем он начал флиртовать, и, хотя она пыталась парировать, от нее исходила какая-то наивность, неопытность, которая не согласовывалась с образом разведенной женщины. Как часто в путешествиях ему встречались женщины, способные краснеть? Не очень часто.

Он встречался со многими женщинами — от поп-звезд до принцесс, блондинками, брюнетками и женщинами всех промежуточных оттенков между ними. Он даже наполовину не был плейбоем, как папарацци изображали его в своих статьях, но он был известный, успешный, свободный мужчина, а к такому статусу полагались бонусы. Много бонусов.

Что же было в Аве, что так потрясло его?

Как только он вышел из ее комнаты, он должен был бы сразу забыть о ней и сосредоточиться на деловой встрече. Но он думал, как бы поскорее завершить дела, чтобы позвонить ей, спросить, будет ли она свободна, чтобы встретиться снова. Прежде чем они окончательно расстанутся и пойдут своими дорогами.

Пока Роман шел по ресторану, он поправил рубашку и проверил запонки. Это было неким успокаивающим ритуалом, который он делал перед любым прыжком. Хотя в его спортивной карьере это были обычно ремни или застежки снаряжения, которые он проверял.

Окинув взглядом зал, он увидел Рекса Мэйфаера за дальним столиком, наполовину загороженным пальмой в напольном горшке. Рекс был старинным другом его мамы. Он часто останавливался рядом с их квартирой в Челси, когда приезжал в Лондон. В детстве Роман задумывался, не является ли Рекс его настоящим отцом. Но больше было похоже, что старина был для Эстель просто другом и отношения у них были сугубо платонические.

Романа в детстве очень волновал вопрос, кто же его отец. «Отец неизвестен» — значилось в свидетельстве о рождении. Но Эстель никогда ему ничего не говорила, а его вопросы приводили ее в бешенство. Так что он перестал спрашивать об этом уже много лет назад.

Раздосадованный, что позволил старой боли портить настроение в такое чудесное утро, он шел к столику. Рекс увидел его и встал, приветственная улыбка появилась на его морщинистом красноватом лице.